Мы познакомились с Луисом в Берлине на одном логистическим предприятии. Это был невысокий полный и молчаливый перуанец с лицом типичного индейца из племени инки. Луис был габельштаблером – водителем на погрузчике. Меня это нисколько не удивляло, потому что, во первых, Берлин – европейский Вавилон, и кто здесь только не живет. Во вторых, предприятие было довольно большое и работали здесь и турки, и африканцы, и прочие узкоглазые не пойми кто. Меньше всех, пожалуй, здесь было немцев – управляющий и несколько его помощников.
Мы работали с Луисом в паре - я складывал на паллеты коробки нужного заказа, а он увозил и загружал их на машину. Иногда коробка падала на земля, и тогда он возмущенно изрыгал непонятное слово «МУРРРДА!», неохотно вылезал из погрузчика, ставил коробку на место. В перерыве между рейсами мы сидели за чаем в ауфэнтхальцраум – комнате отдыха. Изредка перебрасывались парой фраз по немецки. Луис слушал в наушниках музыку, а иногда доставал со шкафчика черенгу- маленькую перуанскую гитару и тогда из- под его пальцев лилась примитивная грустная индейская музыка. Через несколько дней совместной работы, Луис вдруг улыбнулся, протянул мне наушники и сказал на чистом русском языке:
- Хочешь послушать? Моя любимая...
Я приложил поролоновые пятаки к уху и опешил. Оттуда доносился голос Шефутинского:
«Расцвели каштаны в Киеве весной.
И прическа расцвели моя на воле…»
Сказать, что я был удивлен, это ничего не сказать. Это был эффект если не разорвавшейся бомбы, то по крайней мере, будто со всего разгона врезался во внезапно появившуюся стенку. Диссоциати;вное расстро;йство иденти;чности. Вдруг… Берлин, габельштаблер, перуанец, черенга, и тут… Шефутинский, расцвели каштаны…
- Я думал, что мои дети будут украинцами, - спокойно сказал Луис. – Но теперь вряд ли.
- Ну ты даешь….
- Я считал, что все советские офицеры – бездельники и пьяницы. А ты не похож…
Луис рассказал мне свою историю.
После школы отец по линии компартии отправил юношу на учебу в СССР. По распределению Луис попал в киевский Институт международных отношений на факультет международного права. Учеба в КИМО была тенденциозной. Юноша с пристрастием изучал русский язык, но прохладно относился к остальным дисциплинам. Старшие земляки пояснили, как легко можно сдать зачет и экзамен.
- Простой перевод через Вэстерн Юнион! – На кафедре был лаборант, полномочный ответственный за переводы. На все есть своя такса. Можно было договориться и уехать например в Москву на три месяца.
- Я жертва обстоятельств. Учился бы себе, как все, но нет… Старшекурсники взяли с собой в Москву на заработки. Занимались фарцовкой и обменом валюты. Опять же научили старшие товарищи.
Работали по центральным гостиницам Интуриста. Меняли приезжим иностранцам доллары на рубли. Отстегивали комиссионные администратору, за то что разрешал находиться в холле. Рядом работали два грузинских вора. Когда иностранец приезжал к отелю и выйдя из такси еще не соображал что и как, эти двое выходили из холла в прекрасных костюмах и с милыми улыбками предлагали отнести багаж в номер. И уносили. Через запасной выход…
- Мы работали честно. Только чендж. Нам чужого не надо.
Однажды вечером между этажами Луиса остановил человек с гладким серийным лицом. Он ткнул в лицо красную корочку с надписью «КГБ».
- Вы только что совершили преступление, - сказал оперативники и схватил Луиса за руку.
- Какой такой преступлений? - с тяжелым акцентом спросил его Луис. – Ти видишь, кусать иду в ресторан.
- Статья 88 УК РСФСР «Нарушение правил о валютных операциях». Пройдемте!
Он привел Луиса в кабинет администратора, попросил вывернуть карманы и пояснил, что за операции с иностранной валютой предполагается не хилое наказание - лишение свободы на срок от 3 до 15 лет.
- Тебе светит «Бабочка», дружище! Так?
- Я глазданин Перу! Имею плаво иметь доллары!
- Тебе решать…
- Я жертва обстоятельств.
Порешали.
Порешали, что за двадцать процентов роялти Луис может заниматься обменом и его никто трогать не будет.
Перуанцы покупали в Москве зеркальные фотоаппараты, подзорные трубы, бинокли и везли их в ГДР. Для этого им не нужны были визы, паспорт позволял. В Берлине всю советскую оптику оптом покупал какой-то итальянец и увозил на перепродажу в Западный Берлин. Из Германии в Союз везли джинсы и другой ширпотреб.
Два раза Луис был женат на украинках. Первая жена была из Обухова. С ней он прожил год счастливой семейной жизни.
- Тесть с тещей работали в Обухове на комбинате туалетной бумаги. Но было такое впечатление, что все обуховцы там работают. Она была у всех и везде. Все шкафы и полки заставлены. Бумага была вроде местной валюты. На неё можно было выменять на базаре овощи, фрукты и даже мелкий инструмент. Все было хорошо, но сука теща заколебала своей дачей. Каждые выходные нужно было ездить за 20 км на дачный участок и копать, полоть, культивировать..
- Ну, на даче так иногда делают… - сказал я.
- Иногда? Каждый сука божий выходной. Я ей говорю, давайте я вас на такси а Киев на базар отвезу, там купим мешок картохи, и назад на такси привезу. У меня деньги есть! Зачем рыть эту несчастную землю. Все равно там потом эту картошку воровали.
Луис задумался. Было видно, что его мучают тяжелые воспоминания.
- Я думал, что мои дети будут украинцам, - сказал он наконец. Потом снова подумал и вдруг предположил:
- И вообще, мне кажется, что эта бумага и стала причиной развала СССР .
- Да? Поясни теорию, - удивился я.
- Вот смотри. До этого жопу вы чем вытирали? Правильно, газеткой. Сидит себе гражданин на унитазе, и коротает время. Под рукой стопочка советских газет. Тут он и про партию прочитает, и про перестройку, вся власть рабочим, земля с картохой крестьянам. Потом оторвет нужный кусок, и всю эту информацию вместе с типографской краской себе в зад! Сублимация естественным образом. А через жопу вся политика партии и до мозгов доходила. Вот так и жили… Делалось все правда через жопу. А потом в Обухове построили этот комбинат. И все. Не доходит до мозгов рабочих политика партии. Вот так…
- Оригинальная теория, - согласился я.
Второй раз Луис женился на киевлянке Ольге. К тому времени он уже имел диплом юриста-международника и устроился работать в юридическую кампанию в Киеве. Советский Союз почил в бозе.
- Время было безумное. Мы делали виды на жительство разным иностранцам. И деньги на преднамеренном искажении действительности. Вся работа заключалась в том, чтобы занести в нужный кабинет деньги. К указанному времени приходил клиент за документами, а я рассказывал ему, как все сложно, каких еще документов не хватает, и вообще, сплошные проблемы. Расстроенный клиент добавлял деньги и получал заверение, что теперь уже точно через два дня документы будут. Хотя они уже лежали у меня в сейфе…С одного клиента можно было заработать до 500 долларов…
- А я в то время в звании майора получал зарплату 15 долларов. И шесть килограмм вонючей рыбы на паёк. Так что у тебя было не все так плохо.
- Такая работа не по мне. И я бы там не работал, если бы меня не устроила туда Ольга. Я – жертва обстоятельств.
Несколько раз Луис ездил в Берлин по старым явкам, но к тому времени там тоже все поменялось. ГДР развалилась, итальянец исчез, нужно было строить бизнес по новому.
- Я сказал Ольге, бросаем все и уезжаем как беженцы в Германию. Здесь как-нибудь устроимся. Она мне говорит, здесь бизнес, а там что? Туалеты за немцами мыть?
Я ей ответил: «Не хочешь убирать за немцами, будешь убирать за русскими», и уехал один. Вот устроился здесь, получил временный вид на жительство. Немецкий язык выучил. Сказали, если буду работать, дадут постоянный. Может на немке женюсь и мои дети будут немцами…
Через несколько дней Луис пришёл на работу в приподнятой настроении.
- Вчера вечером ехал домой на U-bahn, познакомился с одной евреечкой из Москвы. Марина зовут. Едем, она русскую книжку читает. Я её спрашиваю по-немецки, «Чего это вы книжку вверх ногами читаете?»
Она мне говорит, мол, правильно читаю.
- А почему буквы так расположены?
- Так это русский алфавит!
- Русский? Странный алфавит, - говорю я ей. - Ничего не понятно.
Короче, поболтали, то да се, приехали они в Германию по еврейскому вопросу всей семьей. Живут где-то за Берлином. Она на врача учится. Но телефон свой дала. Сегодня веду на экскурсию по городу.
Около недели Луис не признавался, что говорит по-русски.
В воскресенье еврейская семья пригласила нового друга Марины на смотрины.
За столом сидели молча, чувствовалась какая-то неловкость. Первый вопрос задала бабушка.
- Луис, а какой у вас статус в Германии?
- О, мой статус очень хороший. Особенно - по утрам, - ответил с ухмылкой Луис.
Затем он рассказал им пару продуманных историй, весело и беззаботно.
Через несколько дней Луис позвонил Марине и в этот раз говорил по-русски. Диалог был примерно такой:
- Алло, Марина, привет, это Луис!
- Какой еще Луис?
- Ну какой у тебя еще есть Луис?
В трубке молчание. Слышно только, как в мозгах девушки заскрипели шестеренки.
- Луис? А ты что, говоришь по-русски?- неуверенно спросила Марина.
- Марина, я так тебя люблю, что за три дня выучил русский язык! Выходи за меня!
- Ах ты сволочь!...
Через несколько дней Луис пришёл на работу и заявил:
- Все! Теперь уже точно. Мои дети будут евреями!