Традиционное арабское общество азиатской части арабского мира делится на кочевников (бедуины) жители деревень занятых сельским хозяйством (феллахи) и жители городов (мединим). Мединим (горожане) — это торговцы и ремесленники.
Национальности, в европейском понимании этого слова, в арабском мире не существует. Сословные различия в арабском мире заменяют различия национальные. Как это, собственно, происходит в любом обществе, разделенном на сословия.
Общество, в котором сформирована этническая идентичность — сословные различия убивает. Но арабский мир в своем развитии еще не дошел до этапа возникновения наций. Арабское общество разделено на сословия, которые выполняют как функцию собственно сословной, так и национальной принадлежности.
Сословия в арабском обществе разделены даже антропологически. К примеру, достаточно месяц прожить в Израиле, чтобы по чертам лица безошибочно определять — кто перед тобой: бедуин из Негева, феллах из Галилеи или меданиим из Иерусалима. Смешанных браков между ними не бывает, а чисто внешне отличить бедуина от феллаха не труднее, чем отличить грузина от белоруса.
В культурном отношении между бедуинами, феллахами и жителями городов— пропасть. К примеру, бедуины могут перерезать горло любому, кто попадется, ради пары носков. Причем носки при этом могут так и не забрать. Поэтому за бедуинами справедливо закрепилась слава подлинных борцов за народное дело (гуашь, пастель (сухая и масляная), карандаш. Можно бюст, конный или на верблюде.).
Поэтому же традиционная экономика бедуинского общества носит строго набеговый характер. Существование в рамках упорядоченного государства для бедуина просто оскорбительно. Ему подавай ИГИЛ.
Феллаху же такая романтическая постановка вопроса чужда. Будучи рачительным хозяином, он носки заберет обязательно — в хозяйстве все сгодится.
В отличие от феллаха, горожанин постарается продать эти носки в пять раз дороже, чем они стоили новые.
Но все они называются «арабами», потому что все они говорят на одном из диалектов арабского языка, вернее на одном из арабских языков. И все они по религиозной принадлежности являются мусульманами-суннитами.
Не мусульмане-сунниты, даже если они говорят на одном из диалектов арабского языка, и сами себя не считают арабами, и арабы их таковыми не считают. То есть, шииты, друзы, алавиты, христиане, живущие в арабских странах и говорящие на арабских языках — арабами не являются.
Поэтому суннито-щиитский конфликт, сотрясающий сегодня Ближний Восток, может только обостряться. Ключевым моментом современного конфликта между суннитами и шиитами стала революция 1979 года в Иране.
И, как точно заметил Владимир Владимирович: «Есть у революции начало, нет у революции конца». Но в этой емкой фразе нужно четко понимать («Причем тут мать?» — спросите вы), что слово «конец» здесь имеет свое прямое, а вовсе не иносказательное значение.
С момента исламской революции в Иране шииты все меньше стали мириться со своим униженным положением, а потому этот конфликт только углубляется. Аналогия отношений между белыми и неграми в ЮАР очень напоминает отношения суннитов и шиитов в исламском мире, где белые — это сунниты, а негры — это шииты.
И тут евреи опять решили, что без них картина дня будет неполной и, как обычно, оказались правы. Евреи (см. картинку над текстом) жившие в арабских странах, не являются арабами, хотя они и говорили на одном из арабских языков.
Религиозная принадлежность в таком обществе неотделима от сословно-этнической и является ее неотъемлемой, даже основополагающей частью. Евреи, кстати, является частью этого мира.
Евреи. Да, у еврейских женщин есть три вещи: шлимазл-муж, гениальный ребенок и немножко лишнего веса. Но, при этом, с еврейским мужчинами связываться не надо. Этот постулат в арабском мире начинают понимать все лучше и лучше день ото дня. На это обстоятельство указывают даже аналитики «Вашингтон пост» Энн Эппельбаум, «Атлантик» Джеффри Гольдберг и «Нью-Йоркер» Давид Ремник.
Еврей обязательно должен исповедовать иудаизм — или он перестает быть евреем. По еврею, который выкрестился, иудеи осуществляют траурные церемонии, как по умершему. И наоборот, если кто-то принял иудаизм — он стал не только иудеем, но и евреем. Такая она, проза кошерной жизни. А также ее поэзия.
Этот постулат очень четко выражен и в израильском «Законе о Возвращении» (Мы тут не за хлебом стоим, мы пришли вернуть свою страну): «Этнически еврей, исповедующий иудаизм или не исповедующий никакой религии имеет природное право на репатриацию (возвращение на Родину) в государство Израиль.
Этнический еврей, исповедующий любую другую религию, кроме иудаизма, право на репатриацию в Израиль утрачивает».
Еврейский народ, который уже врос в родную землю по самый корнеплод, соблюдает это правило неукоснительно.
Покоя и сна такая постановка вопроса арабский мир не лишает. Наоборот, именно такое положение вещей является абсолютно логичным и единственно правильным для арабского общества, в котором, повторюсь, этническая идентификация еще не сформировалась, а конфессиональная принадлежность, наряду с сословной, является базовой для самоидентификации человека как члена общества.