Длинный простой сарафан низким льняным подолом касался запахов земляничных листьев, усыпавших в начале лета узкую лесную тропинку, шелестел ветвями, прятал маленькие стопы, с любовью надетые на тонкие хрупкие лодыжки. Апрелия шла к своему скромному жилищу, необозначенному, включенному в живописный образ темно-зеленых елей, осыпанного медовыми сережками ольшаника, непроходимого орешника. Издали встречали маленькие приветливые окошки. Они улыбчиво опоясывали старый дом, впускали свет и лучи, запахи и звуки. Завидев Апрелию, возвращавшуюся из близлежащего городка, радостно махали ставнями, звякали стеклами. Завалинка пританцовывала. Низкая входная дверь скрипела туда-сюда. Замочная скважина отсутствовала за ненадобностью. Главным предназначением двери было сохранение тепла в студеные дни и приглашение-возможность путнику или посетителю беспрепятственно, смело шагнуть через порог, тихо постучав, а то и вовсе без стука. За домом кустились заботливые грядки с травами и цветами: пряными и сладкими, горькими и кислыми. И дремал широкий пень - всезнающее потертое кресло воспоминаний и размышлений. Чуть ниже, за оврагом, расписанным колючками и еще зелеными зернистыми пятнами малиновых ягод, кроны расступались, присаживались, сосны оголенными корнями-коленями опускались к прохладной голубой воде, обновленной весенними ручьями, родниками, свежими дождями.
Ранними утрами Апрелия любила пройтись ручьем к этому тихому озеру, понаблюдать, как выспавшаяся озерная вода замирала, приостанавливала дыхание на рассвете, словно проделывала упражнения, тренирующие легкие и сердце, как благосклонно позволяла пейзажу нырнуть в себя с головой - умыться, очиститься, напиться. Насладившись озерной гладью, Апрелия бежала поприветствовать старых друзей. Здесь, в тихой заводи у берега, в окружении кустарников и травостоя, укрывшись плакучими ивами, давным-давно жили бобры-строители. Стучали, чистили, убирали, подавали пример идеальной семейственности. Ночами осторожно покидали свои уютные хатки, играли, качались на бревнах, вальяжно плавали в бескрайнем океане звезд.
Дом Апрелии жил в лесу, в самом обыкновенном, грибном, ягодном, многоголосом. Некогда поставленный дедом-лесником, большим любителем поговорить зимой со снегирями, а летом подразнить кукушку, он всегда привлекал Апрелию. Привлекал в детстве, в юности, и особенно сейчас, когда она повзрослела и осознала, что вовсе не может жить вне этого дома, вне этой поляны, вне этого пня. Настал день, когда Апрелия собрала вещи и поселилась вдали от городской суеты. Со своей желанной тишиной, возможностью сконцентрироваться и подумать о том, что она может дать, чем помочь людям, используя свои знания и умения.
В этом решении Апрелия видела верность, порядок, слышала радостный ритм своего сердца, повторяющего такты, композиции, ритмы живого леса. Этой огромной картины, каждый сантиметр которой жил своей собственной жизнью, своими собственными ритмами, а в целом все эти сантиметры создавали ритмически организованную, полную картину гармонической ясности.
Апрелия знала мир цветов и трав всегда. Просто знала. Понимала архитектурный танец их роста, утреннего и вечернего, эмоционального полнолунного и таинственного в ночи. Может быть это было врожденное знание, а может любопытство, любознательность, пристальное внимание ко всему, что окружало, желание разобраться в связях, влияниях, понять законы. Апрелия верила, если растут растения на земле, на которой живет человек, на земле, с которой ест и пьет, значит добро несут. А начинается мир добра в самой земле. Там живет огромный теплый мир корней, и с первыми весенними радостными лучами каждый корешок дает свой стебелек, листок, цветок, семечко.
Апрелия собирала травы, ягоды и цветы в лесу, на полях и лугах, высаживала на поляне у своего дома. Выбирала лунные четверти, дни недели, часы и минуты для сбора земных богатств, тот самый момент, когда растения набирали силу, энергию солнечную, и вся польза устремлялась либо к корню, либо к середке, либо в самый верх, к соцветию. Собирала цветки после того, как они умылись росой и подняли головки, раскрылись веселой свежестью. Выкапывала корешки весной, пока все их соки живительные еще не ушли в стебли, и осенью, когда они были до краев наполнены. Срывала лепестки молодые, плоды и семена хорошо вызревшие. Приносила в дом, раскладывала, развешивала на чердаке. Сушила. Из высушенного готовила сборы, настои, отвары. И лечила. Для дыхания. Для здоровья. Для радости.
Люди приходили в гостеприимный дом Апрелии, всегда открытый. Если же не могли добраться по причине серьезной болезни, Апрелия шла в город сама. Порою подходила к дому, а у калитки ее встречали кусты пустырника, и тогда она понимала, что в доме проблемы сердечные. Природа под ноги выложила траву целительную, поднять осталось, заварить и выпить. В такие минуты Апрелия ясно понимала, что у природы нет хаоса. Есть лишь мудрость и совершенный порядок.
Весна-лето-осень-зима, утро-день-вечер-ночь, детство-юность-зрелость-старость, фазы луны, рождение цветка с последующим ростом, расцветом, уходом... и новой жизнью...
Апрелия шла тропинками, дорожками, шагала к цветам, к деревьям, к домам, и ее шаги создавали прекрасные по эмоциональной окраске композиции. Пластичные, мелодичные, сердечные и свободные ритмы.
Ритмы Апрелии.
Эта лесная история случилась в какой-то из прошлых жизней. Апрелию сегодня называют и именем другим. Однако ее теперешний жизненный ритм порою отголоском воспроизводит картины любви к лесу, к травам, к здоровому дыханию. И тогда ТА Апрелия, бросая все удобства цивилизации, ранним воскресным утром несется за город, чтобы окунуться в собирательство цветков и листьев иван-чая, лесной малины, брусники, морошки... После разложить все это добро на кухне городской квартиры, сушить, ферментировать, рассыпать по холщевым мешочкам. Варить травяной чай. Угощать. Дарить. И, возможно, если получится, вспоминать тот лес, тот дом, тот древний-древний пень.