В субботу приехали Валерий с Ниночкой.
- Не помешаем? – подмигнул Вадиму друг и весело скосил глаза в сторону Ирининого дома.
- А нечему мешать.
Валерка, конечно, вытряс из друга все подробности.
Они вдвоём принялись за изготовление лавочки, потому что Воронцовы привезли с собой хорошие доски и даже инструмент. Они-то думали, что для полок в погреб, а пригодилось для другого.
- Нина подала идею – сделать тебе новый туалет, типа «сортир», а то зима не за горами, а у тебя там…
- Я собирался плотника нанять, да он пока занят.
- Ясно.
Какое-то время молча курили. Потом Воронцов хлопнул друга по плечу: «Не грусти, Вадь, вернётся она».
- Откуда ты можешь знать?
- Да оттуда. Она порядочная. Видишь, сразу про развод начала говорить. И любовников у неё отродясь не было, встречаются же такие женщины ещё на этой земле! Она подумает, пострадает и приедет. Вот посмотришь!
- Тоже мне, психолог.
- Ну психолог не психолог, а всю жизнь с Ниной прожил, так что представление имею, что у них на уме бывает.
- Я думаю, она из-за того уехала, что я урод.
- Дурак ты, Вадим Григорьевич, честное слово. Она правильная, а такие даже щенка в беде не бросят, не то что человека. И вовсе ты не урод, поглядись в зеркало, какой красавчик!
На крыльце появилась Ниночка.
- Нин, скажи, Вадик у нас красавчик?
- Ещё какой!
- Скажете тоже…
- А что, крепкий, не лысый, вон и косой помахать, и забор починить – ты очень много можешь!
- Нин, а он тут в подпол лазал!
- Ты что – правда? Сам?
Вадим не выдержал и рассмеялся: «Два раза!»
- Ничего себе! А я-то думаю, откуда у него консервация в кухне.
- Вот же. То за банками, то кота спасал.
- Спас?
- Да. Теперь приручить бы его совсем, потому что он ничейный.
- Видела, Нинок, он уже скотинкой обзаводится. Вадь, ты, может, кроликов заведёшь?
- Ну уж нет. Им сена сколько на зиму нужно. Да и кто их потом бить будет?
- А ты не можешь?
- Чужого могу, но этих-то я из своих рук кормить буду.
- Нежный значит?
- Вот такой.
- Вадик, я у тебя бульон нашла, положила в него мясо и варю по новой, покрепче будет.
- Ну и хорошо. А мясо я всё коту скормил.
- И бельё я собрала, заберу и дома в машине постираю. У тебя одежда есть ещё?
- Есть. Я жених богатый. Хочу узнать, как трубы под воду поменять, они тут совсем плохие, тогда свою машину из города привезу. Сам стирать буду.
- Ты здесь совсем ожил, Вадим, планы начал строить, я так за тебя рада!
- А вчера я в церковь ходил.
Валерий изумлённо смотрел на друга: «Ты же всегда брыкался, когда тебе предлагали?!»
- Человек сам должен найти дорогу к Богу, - укоризненно заметила мужу Ниночка.
- Светка меня что-то начала мучить. И дед.
- Какой дед?
- Мой.
- И что же они от тебя хотят?
- Чтобы я простил её.
Повисла тишина. Вадиму даже почудилось, что у него зазвенело в ушах. А потом Ниночка осторожно спросила: «Вадим, а ты веришь в Бога, в жизнь после смерти?»
- Раньше казалось, что ни во что я не верю., что ничего этого быть не может. Есть человек, есть судьба, события, которые с ним происходят. У кого-то жизнь складывается лучше, у кого-то наоборот, умер – закопали или сожгли и всё. Но в церкви мне задали вопрос – обращаюсь ли я к умершим, как думаю о них. Значит, я действительно верю во всё это, раз уж, пусть и мысленно, задаю им вопросы и хочу дождаться ответа. И, если я всё время спрашиваю Светку, зачем она меня здесь бросила, выходит, что так и не простил её, держу между этой жизнью и той, не даю покоя! Это забота не о её душе, чтобы ей там было легче, а снова только о себе, любимом. Это мне здесь плохо без неё, это я хочу, чтобы она была тут, со мной. У меня, может быть, и жизнь так складывается, что я не могу расстаться с мыслями о Светке. Как можно начать что-то новое, раз я сам живу прошлым? А ещё я теперь точно знаю, что у нас с ней был бы сын.
Вадим почувствовал надвигающуюся боль, извинился и ушёл в дом.
Валерий смотрел на жену: «Я не понял, Вадим сходит с ума от одиночества или всё-таки ему открываются истины?»
- Хочется, чтобы это были истины. Как раз сейчас у него появилась хорошая возможность пересмотреть всю свою жизнь в ином ракурсе. А что там с соседкой?
- Вадим Григорьич проявил настойчивость и девушка сбежала. Но я уверен, что она потихонечку всё обдумает, обмозгует и вернётся. Она что-то всё про развод ему твердила. Не перевелись ещё порядочные женщины в русских селеньях.
- Вот отсюда у него и мысли о Светке, конечно. Наверное, он боится, что забудет о ней с Ириной, ему стыдно. Вот трагедия, на всю жизнь мужику душу исковеркала.
- А в Ирину он явно влюбился.
-Только бы она приехала…
- Приедет.
- Я же ей свой номер телефона оставила, но надо было и у неё спросить.
- Не надо. Давай не будем торопить события.
- Валера, мне так хочется, чтобы у Вадима, наконец, жизнь наладилась.
- Кстати! Телефон! Я ему ещё не сказал, что привёз Мишкин мобильник, напомни мне, а то забуду.
- А вообще он молодец, у него, как второе дыхание открылось, сам всё старается делать.
У ворот постучали. Валерий очень удивился, но пошёл посмотреть. Оказалось, что пришла молочница.
- Сговорились с Вадимом Григорьевичем насчёт молока, а он не зашёл. Думаю, забыл наверное, дай-ка сама отнесу.
Валерий объяснил, что хозяин сейчас занят, но молоко забрал.
- Сколько он вам должен?
- Сегодня ничего, я травкой взяла. Для коровы.
- Ну и отлично. Спасибо вам!
Валерий передал молоко Ниночке.
- Видишь, косить даже может. Здесь это пригодится.
- Уговорить бы его врачам снова показаться.
- С этим сложнее.
- Давай пока погребом в сарае займёмся?
А вечером снова жарили шашлык, пекли картошку в золе, пили спиртное и пели под гитару.
- Ребята, я вам, честное слово, страшно рад, что и не передать.
Вадим с Валерием снова рыбачили с утра. Наловили полведра плотвы.
Мимо них на лодке проплыл уже знакомый Вадиму старик. Они, как старые знакомые, опять обменялись взмахами рук.
- Становишься своим?
- Не совсем, наверное, своим, но люди уже узнают. Продавец в магазине подсказала, чтобы я за селёдкой по вторникам заглядывал, а то она заваливается и уже не такая свежая.
После ухи Воронцовы уехали. Теперь в распоряжении Вадима был мобильный телефон. Правда, связь становилась доступной, если только выйти за ворота.
Он сразу же позвонил сестре, оставил ей свой номер, разузнал о матери, о себе сказал в нескольких словах, что живёт неплохо, здоровье по-разному, но вроде лучше, чем раньше, что управляется с хозяйством сам и друзья помогают.
Здесь же у ворот встретил он своего Василия.
- Идём, я тебя рыбой накормлю.
И кот охотно зашагал за ним.
Потом они ушли в дом отдыхать. Вадим на диван, а Василий растянулся на половике. От деревянного пола ему было прохладно и он, прикрыв свои жёлтые глаза, уснул, подложив лапы под морду.
Вадим всё смотрел на него, смотрел и сам не заметил, как его веки так же сомкнулись.
Пробудился он от шума. Негромкого, но незнакомого. Оказалось, что это кот открыл охоту на мышей и первая уже свисает из его зубастой пасти.
- Да ты молодец! – восхитился он подвигами своего нового друга.
Ужинали снова ухой во дворе. Вадим пил чай из самовара, усмехаясь сам над собой. Он представился себе в образе эдакого киношного кулака времён тридцатых годов. Сейчас румяная деваха-прислуга с поклоном спросит подавать ли баранки сдобные с маком. Никакой девахи, конечно, не появилось, но сидеть за столом, как настоящий хозяин дома и сада, было приятно.
Кот немного покружился и куда-то ушёл по своим делам.
Вадиму захотелось утром снова отправиться на рыбалку, ведь рыбёшку можно солить, пусть будет к зиме. Вдруг удастся к сестре съездить, отвезти в гостинец. Мать очень любила рыбу. Она её и жарила, и варила, и сушила, делала заливное, фаршировала. И Вадиму от неё передалась эта любовь.
Так что и в понедельник, и во вторник Смирнов ходил с удочками на речку. Во вторник старик на лодке подплыл к нему, познакомились. Деда звали Егором Кузьмичом, он действительно заядлый рыбак. Часть улова продавал, часть заготавливал детям в город.
- Так тут-то, Григорьич, мелочь одна, лодчонку бы тебе надо…
- Нет, Егор Кузьмич, лодка для меня пока недоступна, нога у меня… Так что я пока вот с мостков в охотку подёргаю.
- Ну как знаешь!
Кот, учуяв рыбу, оба дня встречал его с рыбалки, домой трюхал чуть впереди, но из чувства собственного достоинства не оглядывался.
В среду Вадим сходил в церковь на службу. Стоять столько времени он не мог и, знакомый уже, батюшка кивком головы позволил присесть на скамейку.
Молитв Вадим не знал, многих слов не мог разобрать, но ощущения после службы оказались совершенно новые, не испытанные ранее.
Он шёл к дому, переполненный свежими впечатлениями, стараясь понять, что вообще с ним происходит. Нельзя сказать, что до этого он не задумывался о своей жизни, но это были другие мысли.
Отец Геннадий сказал, что всё в жизни посылается нам для чего-то. Значит, как-то не так жил, и вот, чтобы остановить, дать время осмыслить, понять, была послана Вадиму авария. Он не погиб, голова цела, вот и размышляй – где и что ты делал не так. Инвалидность, ограничивая твои физические способности, этому тоже помогает. Думай, ищи возможность исправить. Не ропщи на судьбу, тем более, что к постели не прикован, руки здоровы, выбирай, где нужно их применить. Мирись сам с собой и примиришься со всем, что тебя окружает.
Смирнов пришёл домой, переждал приступ, поел, пошёл в сад, собирал остатки яблок, которых было уже совсем мало, но они всё же осыпались. Отвёз их на тачке в овраг. Сготовил обед, сам перестирал потную одежду, потому что было неудобно перед женой друга. Развесил мокрое во дворе на верёвке, подперев её палкой, чтобы не провисала до земли. Полюбовался работой. Смотрел телевизор, спал.
Вечером всё-таки отправился на речку.
Кот ждал его у дверей.
- Ужинать явился?
В меню оказалось молоко с белым пышным хлебом. Долго сидели на крыльце на новой скамейке.
Ветра не было совсем, темнота и тишина. Где-то бесконечно стрекотал неутомимый сверчок и цвиркала в кустах птичка.
Вадим, задумавшись, курил и смотрел на звёзды. Он думал об Ирине, куда и почему так внезапно она уехала. И вернётся ли.
Вот Валерка утверждает, что вернётся. Хорошо ему. У него Ниночка. И Мишка.
Мишку он помнил ещё пятилетним хулиганом с рогаткой за поясом коротких джинсов. Ниночке много сил пришлось вложить, чтобы из того маленького разбойника вырос Михаил Валерьевич, стоматолог, и весьма неплохой.
А кем стал его Костя? Константин Вадимович? Где он живёт и с кем? Где работает, какие фильмы любит? Как он выглядит? Знает ли кто его отец или ему рассказали распространённую легенду о затонувшем ледоколе или подлодке, разбившемся самолёте?
Как и где его искать, чтобы только посмотреть фотографию?
Надо его найти, это мой сын и я могу знать, каким он вырос человеком.
С этими мыслями Вадим пошёл спать
С утра он чистил вчерашнюю рыбу, потому что вечером поленился, потом жарил её на душистом подсолнечном масле. Оно скворчало, бока плотвиц покрывались рыженькой корочкой, запах стоял упоительный.
Плита и полы вокруг оказались в жирных брызгах, поэтому сразу же пришлось всё мыть, иначе рыбные ароматы превратятся в надоедливую вонь.
Есть Вадим пошёл во двор. Кот Василий, уже сообразивший, что он тоже теперь живёт в этом доме, ждал свою порцию возле блюдца.
- Я же обещал тебе рыбы, видишь, сколько ты уже сожрал?!
В пятницу с утра позвонил Валерий, велел распахивать ворота.
На участок, сминая короткую ещё траву, въехал огромный военный бортовой грузовик. Из кабины выбрались сияющий Воронцов, солдат и водитель.
- Мы тебе сортир привезли! Командование пошло навстречу и вот! Только яму мы с тобой сами выроем.
Они выгрузили аккуратное дощатое сооружение, выкрашенное зелёной краской, подтащили его поближе к уже имеющемуся, загрузились в машину и уехали.
Вадим вышел за ворота и позвонил командиру части. Долго рассказывал, как устроился, хвалился успехами и благодарил за помощь.
- Не стоит, Вадим Григорьевич, самое главное, поправляйте здоровье.
У Вадима приподнялось настроение и он позвонил Ниночке.
- Спасибо тебе, дорогой женсовет! Я же понимаю, что это благодаря твоим хлопотам.
- Привезли уже?! – ахнула довольная Ниночка, - ой как хорошо, Вадим, и никакого плотника ждать не нужно!
- Спасибо, Нинон. Послушай, ты говорила, что Костю поискать можно попробовать?
- Я поняла тебя, Вадим. Чем смогу – помогу.
Вадим в сарае наделал крючков из нержавеющей проволоки, понацеплял на них просолившуюся рыбу, развесил в дровнике. Побоявшись, что мухи доберутся до неё, из старого капронового тюля сделал защиту для мокрой, остро пахнувшей рыбы.
Наметил новое место для туалета, обкосил заросли травы, попробовал копать, но тут же понял, что не может. Боль прострелила всё тело такая, что ему показалось, будто молния ударила от макушки до самых пяток.
Он бросил лопату и лёг прямо на землю, скрючившись. Такого с ним не было с самой первой неудачной операции. Он ёрзал по земле, не в силах унять её и никак не мог справиться. Слёзы лились из глаз, он едва сдерживал стон. Хорошо, что вокруг никого.
Больше он ничего не мог делать. Боль стала тише, но совсем не ушла. Вадим поднялся с земли, морщась и чертыхаясь сквозь зубы, а потом ушёл в дом на диван.
Воронцовы приехали уже после обеда. У Нины были запланированы на утро какие-то дела.
Вадим чувствовал себя так плохо после вчерашнего, что их задержке был даже рад. Он и встал только потому что они уже подъезжали.
-Ты почему такой бледный, Вадим, тебе плохо?
Он махнул рукой, но Ниночка всё равно допыталась в чём дело.
- Зря ты упрямишься. Хорошего врача можно найти. Есть обязательно такой специалист, который сидит и ждёт только тебя с твоим случаем.
- Нина, боюсь я этих специалистов!
Решили сегодня никаких работ не проводить.
Ниночка на костре сварила в старом огромном чугуне плов, нарезала огурцов-помидоров, Валерий извлёк из багажника огромный полосатый арбуз.
- Вот это да! – восхитился Вадим.
- На этой неделе мы тебе ещё надоедаем, а в следующие выходные не приедем. У меня будет дежурство. А потом у нас с супругой санаторий.
- Ну да? В Ессентуки?
- Да, в прошлом году очень понравилось, вот и решили снова туда. Если что надо, звони смело нашему Мишке, он уже предупреждён.
- Надеюсь, что всё обойдётся и я справлюсь сам.
- Вот только особо не геройствуй., ты нам нужен!
Валерий с Ниночкой уехали в воскресенье поздно вечером. Проводив их, Вадим послонялся по двору, долго курил, потом до полуночи смотрел фильм по телевизору. Уснуть сумел ненадолго, начало судорогой сводить ноги. Промучился до рассвета, вышел на крыльцо. Там и заснул, закутавшись в куртку, сидя на своей удобной лавке.
Разбудил его кот Василий. Он лез своими усами ему в лицо, то ли есть просил, то ли удивлялся, что хозяин спит на улице.
Спина и ноги затекли от неудобного положения. Он пригнулся, потёр с силой икроножные мышцы, пошевелил плечами, заставляя кровь как следует циркулировать по всем сосудам.
Василий, уже совсем поверивший, что это теперь его собственный человек, который станет кормить и впускать в дом, чесать шею и разговаривать с ним, кружил по крыльцу.
- Хорошо, что ты меня разбудил, а то проспал бы я на солнышке до самого обеда… Ну давай сейчас я тебя покормлю, а потом и сам позавтракаю.
Вадим налил Василию ухи, не поскупился положить ему и рыбки. Постоял с половником в руках и решил, что можно самому тоже прямо с утра похлебать ушицы.
Дед его тоже с утра заправлялся борщом или ароматным куриным супом.
- Я мужик, мне ещё до обеда, знаешь, Вадька, сколько дел надо переделать. А без мяса разве будут у меня силы?
Он с аппетитом обсасывал свиные или пеструшкины косточки. У него до последнего дня были целы все зубы. Ни дырок, ни коронок. И кто такой зубной врач дед не знал, то и дело подсмеиваясь, что бабушка на ночь кладёт свои челюсти в стакан с водой.
Вынув зубы, бабушка старалась не разговаривать, губы её становились мятыми, проваливались внутрь и речь звучала невнятно. Вадик и дед смеялись.
- Знал бы я, что ты меня будешь пугать зубами в стакане, разве бы я женился на тебе, такой шепелявой?!
Бабушка сама смеялась, махала на него руками, взбиралась на свою высоченную взбитую перину, укрывалась ватным одеялом, которое просвечивало красным сквозь, истёртый многочисленными стирками, пододеяльник.
Кровать её была из приданого. Что это такое маленький Вадик не знал. Ему нравилось, что на каретках есть массивные шишечки, никелированные шарики, а ещё кровать была на малюсеньких колёсиках. Его огорчало, что бабушка не разрешала даже попробовать покатать кровать по комнате. Она представлялась Вадику Емелиной печкой. А то у самой-то печки колёс нет, как бы Емеля на ней поехал? Другое дело бабушкина кровать.
Она была украшена самовязанными подзорами. Бабушка была самая настоящая мастерица выдумывать разные узоры, к ней даже женщины приходили советоваться – как красивее связать салфетки или воротнички.
Теперь у Вадима почти такая же кровать, только нет никаких подзоров на ней. Он покрывал её китайским синим пледом в звёздах, но это было совсем не то.
Поняв, что вновь углубился в воспоминания, Смирнов хорошенько встряхнул головой. Надо придумать на сегодня занятия.
Окончание http://www.proza.ru/2018/04/15/717