С утра Вадим приступил к ремонту изгороди. Набрал с собой, уже не в ведёрко, а в специальном деревянном ящике с ручкой, инструменты, подхватил отёсанные вчера колья и двинулся в путь.
Её он заметил сразу. Опять в кресле, но уже с книгой. Надо же, она ещё и читает!
Вадим тоже любил читать. Ещё в детстве, мать подходила к его кровати и приподнимала одеяло, под которым он, пристроив фонарик, увлечённо читал что-нибудь приключенческое. «Бронзовую птицу», «Тома Сойера», «Остров сокровищ», «Зверобой».
- Опять, Вадик? Время давно уже ночь, а завтра в школу… - укоризненно говорила она и отбирала и фонарик, и книгу. Если не отобрать, то он так и будет читать до утра.
Привлекать к себе её внимание глупыми приветствиями не стал. Ну её! Неизвестно, какое сегодня у этой Ирины Николаевны расположение духа. Он намеренно начал с дальнего участка, вроде как с начала, хотя, если бы не её присутствие, то предпочёл бы чинить изгородь от того места, которое уже отремонтировал. Сначала влево, затем вправо.
- Это снова вы? – услышал Вадим рядом с собой уже знакомый голос.
- Вас это удивляет? Раз я здесь живу, то это я.
- Угораздило же купить этот дом именно вас.
- Мне нравится этот дом, этот сад, и мне всё равно, что это не нравится вам. Наверное, вы предпочли бы семейство цыган. Но так уж вышло.
- При чём здесь цыгане?
Она стояла перед ним совсем летняя – майка, короткие шорты, шлёпки, волосы сегодня не примяты, небось с утра голову вымыла. А ноги у неё ничего, получше, чем у многих её ровесниц.
Ирина Николаевна заметила, что он её разглядывает и зарделась, как девица на выданье.
- Зачем вы снова ломаете?
- Столбы хочу заменить, чтобы ещё сто лет здесь ничего не рушилось.
- У вас всё равно так не получится. Это делал мой папа!
- У меня так не получится, у меня получится по-другому. Потому что, к счастью, я не ваш папа.
- Послушайте, что вы всё время ко мне цепляетесь?
- Упаси бог, Ирина Николавна, я занимался мирным трудом, пока вы не подошли.
Вадим без труда выдрал из земли столб и легко сломал его через колено на глазах у обалдевшей соседки. Зачем ему понадобился этот цирк, он не знал. По недоразумению нога была пострадавшей, о чём сразу же напомнила.
Вместе с обломками опоры Вадим развернулся и, насколько мог бодро, зашагал в сторону своего прибежища.
В этот раз удалось добраться до кухни и улечься на диван. Приступ оказался не сильным, но пота выжал из подполковника достаточно.
Через час он вернулся на рабочее место.
Соседка мумией продолжала качаться в кресле уже без книги. Как её не тошнит, бултыхаться весь день туда-сюда. Наверное, отменный вестибулярный аппарат. Вот кого надо было в космос отправлять, а не Терешкову, которая, говорят, с трудом перенесла полёт.
Он уверенно заменил опору, прикрепил к ней плетень, пошевелил его руками. Стоит, не мотается, но хорошо бы ещё щебёнкой присыпать. Одного дня Вадиму, конечно, не хватило.
В пятницу к приезду Воронцовых Вадим наводил порядок в доме. Из города для облегчения процесса сразу он привёз с собой пылесос, теперь это чудо техники очень выручило его. В любой уголок можно залезть, пыль сама исчезала в его голодной утробе.
Он перестелил постель, решив, что Валерка с Ниночкой будут ночевать на его шикарной кровати с периной, а сам он устроится в кухне на диванчике. Всё равно ему не спится, да и выйти проще, никого не беспокоя.
К вечеру Вадим поймал себя на мысли, что очень рад приезду друзей.
Уже сегодня устроился спать на диване, чтобы постель на кровати оставалась свежей. Он так устал от этой уборки и от своей радости, что уснул немедленно, едва успев укрыться одеялом.
Боль подняла его только под утро и больше Вадим уже не спал. Какое-то время лежал, потом вышел на крыльцо курить.
На улице ещё стояла ночная прохлада, она была такой ощутимой, что на теле Вадима поднялся каждый волосок. Пришлось вынести из дома куртку, в которую он завернулся вместе с руками и сидел, наблюдая, как рождается утро.
В кустах старалась, пела какая-то ночная птичка, а всё остальное молчало, как будто спало. Солнце потихоньку кралось из-за яблоневых деревьев, обливая округу молочно-розовым светом. Вадим даже зажмурился на миг от непереносимого ощущения сиюминутного счастья.
Совсем рядом загорланил петух, ему ответил другой, и вот уже звонкий гомон самых разнообразных птиц поднялся над посёлком. Птичка в кустах, уязвлённая активностью конкурентов, смолкла и, наверное, расстроенная улеглась баиньки в своём гнёздышке.
Вадим давным-давно не встречал утреннее солнышко, да ещё так близко к природе. От восторга у него сбилось дыхание, как у мальчишки. Захотелось побежать на речку и прямо с мостков бултыхнуться в прозрачную, чистую с ночи воду.
- Дурак… - спокойно заметил он сам себе – Полный идиот.
И продолжил своё бдение.
Представил себя пацаном. Дед учит его мастерить скворечник. Дело было в зимние каникулы, изготовить скворечник задали на уроке труда, чтобы успеть к весне повесить птичьи домики.
Дед в большущих тяжёлых валенках с серыми галошами и фуфайке, в уголке рта у него тлеет папироса.
- Учись, Вадька, пока дед у тебя есть, без отца растёшь, разве же мать сможет тебя мужскому труду обучить?... Скворец, он птица обстоятельная, умная,.. он абы где жить не станет, то-то же!
Дед пилит во дворе доски, опилки из-под ножовки сыплются в снег и меленько песочком желтеют. И на дедовых валенках тоже опилки, и на Вадиковых. Пахнет свежим деревом и снегом. У деда скрюченные толстые пальцы с коричневой от папирос кожей, но он ловко управляется с доской и ножовкой.
- Так что, Вадик, сейчас сделаем с тобой два скворечника. Один я, а ты поглядишь, а второй будешь делать сам, я наблюдать стану, если что, подскажу.
Надо будет сделать к весне скворечню, пусть у него в саду забавные скворцы выводят своих деток. И как вдруг сжалось сердце от того, что некому передать своё умение делать дома для птиц.
Интересно, каким человеком вырос его сын?
Вадим сердито одёрнул себя: «Интересно тебе? А что ты сам сделал, чтобы помочь ему стать человеком? Ты психанул из-за Галиного замужества, из-за тёщиной сухой просьбы не трепать Косте нервы и ушёл. Ушёл из его жизни навсегда, оставив сына в неуютном дворе на трёхколёсном велосипедике, сбросив с себя ответственность за его будущее на какого-то Галкиного мужа. А был ли он, этот муж, на самом деле? Что ж ты так вдруг поверил?»
- Да, поверил, - ответил Вадим сам себе – А почему я не должен был верить? Костя испугался меня, спрятался за бабку. Да и Галя так была холодна в последний наш отпуск, когда приняла решение. Может быть, у неё кто-то был уже тогда.
Он не спал в тот раз всю ночь и знал, что она тоже только притворяется. Вадим вставал то и дело, выходил курить на балкон, а она усердно делала вид, что спит.
И на вокзал не поехала, чтобы проводить его. Сослалась на головную боль. Как будто у Вадима ничего не болело.
Сейчас Косте почти тридцать. Как он отнесётся к появлению в своей жизни отца, которого, конечно, не мог помнить. И, может быть, не мог простить за то, что не настоял на встречах с ним. Зачем он ему теперь такой отец, весь больной и абсолютно одинокий.
Вадим тяжело вздохнул, закурил очередную сигарету и рукой отогнал дым.
Посёлок просыпался. Где-то что-то постукивало, звякали вёдра, кричали гуси, изредка доносился голос петуха.
Продолжение http://www.proza.ru/2018/04/15/681