Утро порадовало его солнцем, петушиным звонким кукареканьем. Вадим плотно позавтракал, покурил, вывез оставшийся мусор, поджёг в старой железной бочке то, что могло гореть и направился в сад.
Теперь он нагребал яблоки прямо в тачку. Становилось всё жарче, он скинул фланелевую рубашку, пристроил её на ручку тачки, остался в тёмной майке и спортивных штанах. Настроение было отличное.
Про женщину на соседнем участке он вспомнил только когда добрался до плетня.
Она была там же. Правда ни одеяла, ни куртки на ней не было. Обычная майка и такие же трико, как и на нём самом. Но сидела по-прежнему неподвижно, иногда слегка отталкивалась от земли ногой, кресло начинало потихоньку качаться, а потом снова замирало.
Вадим засмотрелся на неё и, задумавшись, неудачно облокотился на столбушок, к которому был приделан плетень. Старое дерево неожиданно хрустнуло под его весом и, поддавшись, повалилось, потянув с собой и Вадима. Он и охнуть не успел, как вместе с целой секцией плетня оказался в лежачем виде на чужом участке.
Женщина вскрикнула, стремительно вскочила с кресла и бросилась к спасительному крыльцу.
Вадим почувствовал себя идиотом. С трудом вернувшись в вертикальное положение, он тоже готов был от стыда бежать к своему дому.
- Извините меня пожалуйста! - громко крикнул он, чтобы незнакомка услышала.
- Кто вы?! – глухо спросила она, стоя на крыльце, готовая в случае чего, укрыться за дверью.
- Я сосед ваш. Извините, что напугал.
- Зачем вы лезли ко мне во двор?
- Я не лез. Я в своём саду яблоки собирал, хотел отдохнуть, опёрся о забор, но неудачно…
Он попытался поднять плетень, но тот сыпался из рук и не давался.
- Уходите, я вас не знаю.
- Да я сосед ваш, я весной дом купил. Не бойтесь, я сейчас уйду, а забор потом поправлю.
Расстроенный происшествием он, прихрамывая потащился со своей тачкой к дому.
Сначала Вадиму показалось, что он ничего не поранил, но вдруг заломило весь бок. На свалку он уже не пошёл. Захотелось осмотреть свои повреждения и лечь. Ощущение собственной глупости не проходило. А ещё вспомнилось Валеркино предложение кинуть в неё чем-нибудь. Вот и кинул! Вовсе она не больная, вон как помчалась на крыльцо.
Смирнов усмехнулся и помотал головой: « Одичал ты, старый дурак!» И решил про себя, что сегодня больше ни за что не приблизится к месту преступления.
Под майкой на рёбрах назревал живописный синяк, сама она была подрана и грязная, Вадим сбросил её на пол и в сердцах пнул ногой. Бок тоже был ободран и саднил. На локте обнаружилась кровоточащая царапина. С видом знатока Вадим достал аптечку и принялся себя лечить. Потом пообедал и завалился спать. И не в кухне на пыльном диванчике, а как положено – в комнате на высокой кровати с пышной периной.
Он провалился в сон мгновенно, едва коснувшись подушки.
Подняла его волна накатывающейся боли. После приступа оказалось, что в доме уже темно, а на светящемся табло электронных часов ярко горели цифры 23-08.
Ничего себе, вздремнул! Если бы не приступ, мог бы и до утра продрыхнуть!
Вадим нехотя поднялся, переоделся и пошёл на улицу курить.
Круглая луна висела прямо над домом. Он подмигнул ей и усмехнулся над этим. Заодно пошёл заглянул в бочку, где днём ещё оставалось тлеть кострище. Посветил внутрь фонариком, поворошил золу палкой. Конечно давно всё потухло.
Где-то заорали коты, сразу же взбрехнула собачонка. Ночная птица спокойно посвистывала в кустарнике.
Вадим сходил за привычной кружкой чаю и устроился на крыльце, набросив на плечи куртку.
Посёлок дремал и всё же в нём шла неторопкая деревенская жизнь. Смирнову здесь нравилось. После городской суеты он прекрасно освоился. Если бы ещё здоровье вернулось.
Полтора года назад Вадим попал в аварию. Не на своей военной службе, а в выходной день по пути к сестре.
Он ехал проведать мать и сестру в соседний областной центр. И не доехал.
Вины его в аварии не было, он уходил от лобового столкновения с большегрузом, свернув в кювет, но машины всё равно коснулись друг друга. Маленький Вадимов Сузуки несколько раз перевернулся под гору и ударился в опору моста. Дальше он не помнил, потому что потерял сознание.
И начались больницы, бессонные ночи, операции, боль, боль, боль…
Врачи что-то сделали не так и пришлось делать повторные операции, которые улучшения не принесли. Ему дали инвалидность и комиссовали из армии.
Промаявшись полгода в своей городской квартире он принял решение купить дом в деревне. Не очень далеко от города, но подальше от суеты, в которой он теперь чувствовал себя чужим и ненужным.
Свои координаты оставил сестре, Валерке и командиру части, где служил последние годы. Пожалуй, всё. Никаких других привязанностей у него в жизни не было.
Думал завести себе кота и собаку, но опасался, что если вдруг придётся лечь в больницу, ему не с кем будет их оставить.
К врачам он больше не обращался, устав и разочаровавшись. Сам следил за своим здоровьем, переживал приступы, боролся с упадком духа.
Здесь, в деревне, он немного воспрянул духом. Появились какие-никакие хозяйственные дела и заботы. Сад, например.
Он никуда не мог поехать. Даже навестить мать стало сложно. Приступ, приключившийся с ним в вагоне поезда, точно не доставил бы радости соседям по купе. Да и дома у сестры на глазах у родных тоже. Валерий возил его на машине пару раз, но часто просить своего семейного друга, Вадим не мог.
Выкурив две сигареты и допив чай, Смирнов с усмешкой покосился в сторону яблонь. Где-то за ними спит себе напуганная им сегодня женщина. Нужно будет завтра с утра попробовать привести в порядок разрушенный плетень. И сплёл же его кто-то.
Он поднялся, прошёлся по тёмному двору просто так для небольшой разминки. Плотно закрыл дверь в сарай, запер её на щеколду.
Яблони тёмной волной темнели перед ним. Он несколько раз поглубже вдохнул прохладный ночной воздух и вернулся в дом.
Продолжение http://www.proza.ru/2018/04/15/647