Во дворе пахло мокрым – землёй, травой, деревом и немного дымом, наверное от его печки. Кругом было очень темно, но раздавались разные звуки, свидетельствующие о том, что вокруг идёт жизнь. Кто-то прошёл за забором, громко чавкая сапогами по грязи и, наверное, руками цепляясь руками за штакетник.
Неожиданно появилась луна. Круглый диск, совершенно холодный, равнодушно посмотрел Вадиму в лицо и снова спрятался в пышной туче.
- Вот дрянь… - снова выругался Вадим и вдруг подумал, что разбрюзжался сегодня, как старый дед.
- А я даже не знаю, дед я или нет. – подумал он внезапно и постарался прогнать от себя тяжёлые мысли.
Выходя замуж за выпускника военного училища, Галя совершенно не переживала, что её ждёт общежитие в маленьком посёлке на Севере. Ей казалось, что раз есть между ними большая любовь, то всё будет прекрасно. Поначалу ей даже нравилась такая жизнь. Обе мамы слали им тяжёлые посылки с гостинцами. Они так радовались сушёному укропу, который передала его бабушка и ели суп с этим невозможно душистым укропом, который благоухал на всё общежитие. Галя нашла работу, она вовсе не собиралась сидеть дома и ждать его с утра до ночи. А потом родился Костя. И всё сразу стало таким трудным и сложным. Не хватало витаминов, тепла, у Гали не хватало сил, у Вадима времени на семью. А Костя начал болеть. Её мать предложила Гале с ребёнком на время приехать к ней. Товарищи предупреждали Вадима, что Галя не вернётся, если он её отпустит. Но Костик почти не рос, был вялым и ноющим в своей кроватке. Вадим ночью держал его на руках, чтобы он не плакал и Галя могла поспать.
А потом они уехали. И в комнате офицерского общежития стало пусто и уныло.
Летом он приехал к ним в отпуск. Галка повисла на нём и плакала не переставая. Костик порозовел, округлился, сосал свой палец на ноге и улыбался отцу.
Они вернулись все вместе, несмотря на протесты Галиной матери. Вернулись, и Костя снова начал чахнуть. Галя похудела и почти почернела лицом. Но что он мог сделать? Родина послала его туда, где он нужен и ничего нельзя изменить.
Они стали ссориться, но ночью всё равно мирились. Вадим часто замечал, что она днём плачет. Галя уже не зачитывала ему вслух письма своей матери, потому что та требовала, чтобы Галка вернулась из-за Костика.
А потом его отправили в командировку ещё дальше на Север. Когда через месяц он вернулся, Гали и Кости не было. Приехала её мать и увезла их.
Он возвращал её ещё раз. Но уже что-то поломалось между ними. Не было весёлой смеющейся девушки, только худая уставшая женщина с болеющим ребёнком на руках.
Последний раз она продержалась весь год до отпуска. Они уехали вместе. Сначала к его матери, потом к её.
За два дня до отъезда Галя, отвернувшись к окну, сказала Вадиму, что на Север больше не поедет.
- А как же я? У нас Костик…
- Костик там погибнет, Вадим. Ты же видишь, что здесь ему лучше.
- Галя, но не вечно же я буду служить на Севере.
- Я больше не могу там.
Если бы жена заплакала, он наверное уговорил бы её. Но Галя была бесстрастна, как прокурор. И так не похожа на ту Галку, которая была ему дорога. Совершенно чужая женщина.
Через год он снова приехал в отпуск. Костик катался по двору на трёхколёсном велосипеде. Отца он не узнал и спрятался за бабушку.
- Не мотал бы ты ребёнку нервы. И так мальчик болезненный растёт. - сердито сказала тёща.
- Галю я когда могу увидеть?
- Галя замуж вышла, Вадим.
Он повернулся и ушёл. Больше никогда не бывал в этом городе. Однажды только написал письмо Гале с просьбой прислать Костину фотографию. Она прислала. Только фото сына-первоклассника. Ни строчки письма, ничего. Алименты он платил, как положено, а потом их перестали вычитать и всё. Значит, сын вырос.
Вадим заснул под перестук дождевых капель по стеклу, в деревянные ставни, которые полагалось закрывать, когда уезжаешь. Так инструктировала его прежняя хозяйка.
Ему понравился дом, понравились ставни и крыльцо. И не хотелось ничего здесь менять, только подновить то, что покосилось и покорёжилось. Этот дом напоминал ему бабушкин и дедов. Он не называл его дачей. Это был именно дом.
Проснувшись ночью от очередного приступа и пережив его, Вадим поднялся, согрел чаю и вышел с кружкой на крыльцо. Дождик стих, воздух был упоительно чист и прохладен, хорошо, что он предусмотрительно надел куртку.
Недавно он вытащил из дома старый громоздкий стул сюда и теперь можно было сесть и дышать, вслушиваясь в ночную жизнь посёлка. Где-то далеко заходилась даем собака и мужской голос грубо приказывал ей заткнуться.
Ветерок шевельнул яблоневые кроны и Вадим услышал, как падают яблоки.
Чай медленно остывал в кружке. Вадим подышал паром.
Продолжение http://www.proza.ru/2018/04/15/619