Мария, по прозвищу Пуля, была доброй, тихой старушкой. Прозвище своё она получила за маленький рост и быструю походку.
В селе Пулю любили. И было за что любить старушку. Всегда улыбчивая, приветливая Пуля, встретив на улице селянина, участливо выслушивала его, переживала или радовалась вместе с ним его горю или удаче и смотрела на него своими добрыми, лучистыми глазами. И человеку становилось легче на душе, и он был благодарен старушке.
Но вдруг отношение селян к Пуле изменилось. Старушку стали бояться.
Заметили, что Пуля, встретив селянина и поговорив с ним о том о сём, произносила странные слова: «Прощай, быть может, мы с тобой уж и не свидимся».
Поначалу-то на эти странные слова внимания не обращали. Но когда дальний родственник Пули попал в больницу с серьёзным заболеванием и умер, а соседу старушки сенокосилкой отрезало руку, то и вспомнили странные слова Пули и связали их с этими несчастьями. И селяне стали бояться встреч с Пулей, и многие уже говорили, что она ведьма.
Слух о ведьме быстро распространился по селу. И селяне стали сторониться Пули. Когда она приходила в сельский магазин за покупками, то все, кто там находился, старались поскорее уйти, а продавщица Катя, сославшись на какие-то свои дела, скрывалась в подсобке. И когда Пуля подходила к стоявшим у колодца селянкам, то и они, даже не набрав в вёдра воды, расходились по домам.
А дети, наслушавшись разговоров взрослых о ведьме, кричали вслед старушке обидные слова, а когда она пыталась подойти к ним, показывали ей язык и убегали.
Но был селянин, который смеялся над этими слухами. Пьяница Сашка смело подходил к Пуле и даже, бывало, о чём-то с ней говорил. Но вскоре Сашка свалился с крыши своего дома и сломал руку. И хотя упал он с крыши, будучи сильно пьян, все окончательно поверили в ведьминские силы Пули.
У Пули была подруга Зина, проживавшая в соседнем доме. Много лет они работали на ферме, и фотографии их на «Доске Почёта», висели рядом.
Зина жалела подругу и решила поговорить с ней, поддержать её. Но было страшно идти. Зина и верила, и не верила тому, что говорили селяне о её подруге, но всё же сумела подавить в себе страх и пошла.
Пуля была рада подруге, накрыла на стол, разлила по чашкам чай, поставила на стол тарелку с сухариками. А когда они напились чаю и поболтали о разных пустяках, Зина решилась на серьёзный разговор и задала подруге прямой вопрос:
— Маша, зачем ты говоришь эти нехорошие слова, ведь люди-то обижаются на тебя?
— Да какие слова-то нехорошие я говорю, Зина? Я людей люблю, переживаю за них, — удивилась Пуля.
— Ты, подруга, люби, переживай, но только слова-то эти нехорошие не говори, — настаивала Зина.
— Уж я и не знаю, Зина, о каких ты словах-то говоришь, — прошептала Пуля.
А Зина не решилась вслух произнести «нехорошие слова». И не знала она, о чём ещё говорить с подругой, и решила уйти. Но когда Зина поднялась из-за стола, то не смогла сдвинуться с места, ноги как бы не слушались её. И Зина со страхом смотрела на подругу, ожидая, что та скажет слова, которых боялось всё село. Но подруга молчала, сидела, опустив голову. И Зина ушла, не попрощавшись.
О ведьме рассказали священнику местной церкви. Он знал всех своих прихожан. Знал он и Марию, и не поверил слухам.
Как-то священник шёл по сельской улице и встретил Пулю. Священник остановил старушку и сказал ей со строгостью в голосе:
— Нехорошо ведёшь себя, Мария, жалуются на тебя сельские-то, какие-то нехорошие слова ты им говоришь.
— Уж и не знаю, чем я их обидела, — прошептала старушка.
— Ну иди, Бог тебя простит, только не балуй, — уже миролюбиво сказал священник и перекрестил старушку.
И священник хотел уж было продолжить свой путь, но услышал тихий голос Пули:
— Прощай, батюшка, быть может, мы с тобой уж и не…
Священник не дослушал Пулю, побледнел, резко повернулся и быстрым шагом удалился, на ходу осеняя себя крестом.
И многие селяне наблюдали эту сцену, прячась за заборами своих домов. И слух о том, что и батюшке грозит беда, разошёлся по селу. И во всех домах говорили о Пуле, и ждали какой-то беды.
Но были среди селян и такие, кто жалел старушку, однако и они боялись встречи с ней, а если это случалось, то старались не смотреть ей в глаза, и не здороваясь, проходили мимо.
Но Пуля вдруг исчезла. Она нигде не появлялась, а в дом к ней заходить боялись. Близких родственников в селе у неё не было, и в милицию об её исчезновении никто не заявлял.
И все в селе вздохнули свободно. Улица оживилась, люди улыбались друг другу, дети играли, смеялись.
Но как-то дети прибежали с озера с криками: «Ведьма утопла! Ведьма в озере!»
Детям не поверили, но пошли на озеро. И увидели утопшую. Но подойти к телу побоялись. Вызвали из района милицию. И когда тело утопшей перевернули, то все и признали в ней Пулю.
Молча, крестясь, возвращались в село. А придя в свои дома, весь вечер сидели тихо, не зажигая огня. Боялись, что со смертью ведьмы может произойти что-то страшное.
Тело Пули увезли в районный центр, и где её похоронили, никто не знал. А сельчане говорили, что на своём кладбище захоронить ведьму не позволили бы.
Кто-то рассказывал, что когда в морге Пулю раздели, то увидели у неё на груди образок с изображением Богородицы. Но никто из селян этому рассказу не поверил.