"Много песен над Волгой пропето..."
Почти все города да и прочие населённые пункты расположены на берегах рек или прочих водоёмов. Особенно самые большие. Почему? Нам это уже объяснили. Без воды, как известно, ни туды и не сюды. И потом, река это не просто вода. Это движение. Это токи земли. А это с незапамятных времен были ещё и дороги. Особенно в те времена, когда никаких дорог не было вообще. Дорога в философском понимании, – это ещё и средство сообщения между людьми. Нет сообщения - нет и развития ни в каком царстве-государстве. Вот реки и стали первоначально естественными связующими нитями, ведущими от человека к человеку.
По справедливости, это сообщение приносило не только благо. Иной раз и беды. Палитра отношений между людьми очень богата. Она разноцветна. От любви до ненависти. Краски могут быть и очень чёрными. Люди искали и ищут обещение не только ради благих дел. Вот и армия монголов в 1237 г. зимою совершила своё нашествие вовсе не пробираясь по дремучим муромским лесам. Они пробирались по замерзшим рекам-дорогам северо-восточной Руси.
И Разин начал свои походы именно по Волге - матушке-реке. Его первые экспедиции назывались тогда «походами за зипунами». Так казаки под его водительством ходили по Волге грабить персидские земли, откуда и привез Степан свою несчастную персидскую княжну, которую и утопил в той же Волге. Подарок такой от донского казака.
«Волга, Волга, мать родная,
Волга – русская река,
Не видала ты подарка
От донского казака!
*****
Я родился в Москве. Детство мое тоже прошло рядом с одной рекой. Да какой рекой! Так, не большой и мелкой речушки Чура вблизи Даниловскиго кладбища.Это была самая первая моя река, увиденная в жизни. При очень хорошем разбеге её можно было и перепрыгнуть. Но даже и тогда я знал, конечно, что есть и другие речки и реки. Очень большие. А узнал я это из одного фильма. Узнал и увидел. Фильм появился в 1954 г. и умел успех просто невероятный и необыкновенный. Его показывают иногда и сегодня по ТВ. Благодаря этому фильму у нас в душе остались навсегда несколько чудесных песен. Вот одна из них.
Берёзы подмосковные
Шумели в далеке.
Плыла, качалась лодочка
По Яузе-реке,
Над нами небо Родины,
И так светло кругом,
Как будто мы на лодочке,
Как в юности плывем,
Кипит вода под веслами,
Не дрогнет руль в руке,
Все дальше мчится лодочка
По утренней реке,
И путь наш не кончается,
Простор речной широк,
И гонит, гонит лодочку
Попутный ветерок.
Я думаю, каждый понял, о каком фильме идёт речь. Этот фильм тоже напрочь связан с моим детством. Впервые я его увидел в клубе Коммуна, который и сегодня находится на Большой Тульской улице. И мальчишки, которых мы видим в начале фильмы, они были только чуть старше меня. Они были, можно сказать, того же возраста, каким был и я. И одеты они были в лохмотья, которые носили чуть ли не все пацаны того времени. И они тоже были маленькими москвичами, как и я. Вся и разница, что они жили в районе за московской заставой в Лефортово, а я в дальнем Замоскворечье. Для этих оборванцев река Яуза стала началом пути в большую жизнь. Вот что они говорят ещё маленькими:
- Да, хороша у нас Яуза. Только вот берега видны. Простора нет.
- А говорят, есть такие реки ни конца, ни края.
- Да ну, вот бы поплыть туда когда-нибудь.
- Что ж, и поплывём!
- Ребят, давайте поклянёмся. Только давайте сдержим клятву!
А потом, как вы помните, они стали взрослыми солидными людьми. И клятву сдержали. И осуществили мечту их детства. Проплыть на плоту по большой реке. По Волге. Я заворожено смотрел на экран, и как же мне хотелось сделать тоже самое. То есть проплыть на лодочке, на плоту, на корабле, всё равно, по главной реке России. По её широкому простору. Так хотелось в темноте маленького кинозала клуба Коммуна в волшебном свете, исходящим от экрана и под звуки песни о дружбе и о Родине.
Плыл ли дальней стороною
Плыл ли морем я
Всюду были вы со мною
Верные друзья
Я смотрел на водный бескрайних простор, слышал плеск волн и скрип уключин, и мне казалось, что мою голову обдувает ветер с широченного простора, а все движение воды несло меня по нескончаемому пути. Всё дальше и дальше. А потом когда я сам стал много, очень много старше по волнам моей памяти я возвращался в те далекие времена, когда исток моей жизни начинался с мелкой речушки Чура.
*****
Мечта увидеть Волгу и проплыть по ней осуществилась для меня очень не скоро. Когда мне было уже за 30. Я к тому времени работал в Интуристе переводчиком. И вот однажды мне случилось сопровождать группу по Золотому Кольцу. Ехал впервые. Наш автобус, это был ещё такой краснобокий Икарус, который мне тогда казался просто совершенством удобства и комфорта, вёз нас по дороге местами разбитой и дырками в асфальте. Ехали от Суздаля к Костроме. Я сидел рядом с водителем и смотрел прямо передо мной в широченное окно. Я внутренне готовил себя к встрече с легендарной рекой, про которую было спето столько песен, и рассказано столько историй и легенд, снято столько фильмов. Я водил пальцем по карте, положенной на колени, и считал километры до Костромы.
И наконец, я увидел её. Сначала был длинный спуск к реке. А потом открылось предо мною в реалии то, что ждал с волнующим душу нетерпением. Икарус ехал сквозь водный простор по широкому мосту. В конце его на косогоре виднелась здание в десяток этажей. Это была наша гостиница, которая, понятно, называлась Волга, что только окончательно утверждало в сознании тот факт, что водная серая гладь под мостом и было тем, что существовало до сей минуты только в воображении.
Через пару минут мы были у дверей гостиницы. Дальше – рутина. Разгрузка багажа, размещение, ужин. Приехали к вечеру, поэтому программа начиналась только с утра следующего дня. Программа самая обычная. Объезд города, посещение Ипатьевского монастыря, «дерявяшки». Это так у нас называют музей деревянного зодчества, который находится впритык к монастырю с другой стороны. Но местному Интуристу нужно же что-то зарабатывать и самим. Как? Дополнительные экскурсии. А что можно продать в виде турпродукта в Костроме. Понятно что – Волгу, то есть прогулку по Волге. Время было пустое вот им и предложили эту прогулку от имени Интуриста. Согласились все, тем более что стоил речной трамвайчик 6 $ с носа. Это и тогда были для них копейки.
А день был до невозможности пасмурным. Все небо было покрыто серой, плотной, давящий на землю серой массой, из которой проливалась, как бы пропущенная через мелкое сито, но достаточно обильно вода. Такие мелкие-мелкие капельки.
Экскурсия продолжалась один час. Эта прогулка не оставила даже и намека на ожидаемые радостные, захватывающие впечатления от встречи с великой рекой. Куда ни глянь – простор темно-серой какой-то мертвой воды, по поверхности которой слегка покачиваясь кряхтя своим мотором тащился катер. И небо столь же серое с давящим сверху низким даже и не облаком, а скорее тяжелым, накрывшим все видимое небесное пространство покровом. И берега тоже серые, которые не оживляли даже видневшиеся вдали золотые купола Троицкого собора Ипатьевского монастыря.
Ни в чем не чувствовалось радостного движения жизни. При созерцании прибрежных строений, выдающие человеческое присутствие, наверное не у меня одного в голове шевельнулась мысль, что как не хотелось бы жить в этом месте. Ну как же можно жить тут, подумал я, и не испытывать желания утопиться, не выдержав однажды безжалостную, безысходную, мощную тоску, исходящую от огромной, мертвой движущейся массы воды.
Легенда, мечта и реальная картина нигде в мире, казалось мне в эту минуту, не входили в столь очевидное обидное противоречие. Одно дело - проникаться в душе романтической тоскою и «счастьем» бурлака, напирающего грудью на широкий пояс, бредущему по берегу и старающемуся соединить ритм своего размеренного тяжелого шага с тактом тяжелой надрывной песни: «Широка ты, мать-река, широка и глубока, ай да-да айда» И совсем другое дело, войти в плотную ткань самого этого состояния, лишенного искусственных ощущений.
Я вышел на открытую корму под моросящий дождь и подумал о том, что у этой великой реки все должно быть соразмерно ее величию. Соразмерны должны быть и чувства, которые в разные свои состояния она порождает в душе каждого человека. И наверное каждому ее состоянию должна соответствовать своя песня. «Много песен над Волгой пропето». Только все-таки « боль и тоска» да и все прочие чувства вплоть и до самых радостных и счастливых порождались здесь не социальным устройством, живущих на ее берегах людей, а состоянием самой реки.
И вот тогда в душе моей зазвучала одна известная мелодия. Я услышал голос Шаляпина, который всем сердцем, душой, всею мощью своего таланта передавал именно те самые чувства, во власти которых тогда я пребывал. В глубине души слышался надрывный, уносящийся по волнам широкой реки, протяжный голос, от которого как по волшебству замирала все существо, вся душа моя.
Вниз по матушке по Во… по Волге,
По широкому раздолью,
По широкому раздо… раздолью
Поднималась непогода.
Поднималась непого… погода,
Погодушка немалая,
Погодушка нема… немалая,
Немалая, волновая.
Немалая, волно… волновая,
Ничего в волнах не видно.
Ничего в волнах не ви… не видно,
Одна лодочка чернеет.
Нет, это надо не только прочесть. Это надо слышать. Найдём звуковое оформление этих строк, иначе душа не наполнится глубоким смыслом песни. Сегодня это легко сделать, если вы сидите перед экраном дисплея. Всего несколько секунд. Вставьте в поисковик « Вниз по матушке по Волге» - и всё. Подарите душе праздник. Погрузите всё ваше природное существо во власть этой народной песни.
Песня, как, наверное, ничто иное в мире передает через поколения по звуку и сопровождающему слову наше состояние принадлежности к одному народу. Слово и в не меньшей степени мелодия из ничего не рождаются. И почему именно это слово и именно такая мелодия родилась на этих берегах становится до очевидного ясно при осязаемом соприкосновением с этой картиной.
Проникаешься этим необыкновенным видением, начинаешь понимать, что иной эта песня и не могла быть. Здесь слышится в заунывном слегка только меняющим тональность звуке песни, как бы передающим движение волны огромной реки, неостановимое движение во времени целого народа. И ясно чувствуется, что напор и мощь этого движения способно преодолеть все исторические коллизии и препоны, беды и трагедии. И тогда мне показалось, что движение во времени страны здесь как нигде зримо находит свое воплощение именно на Волге, во всех ее состояниях.
Я, конечно, понимал, что это только один звук, одна печальная нота, порождённая живым видением огромной водной глади. Есть и другие ноты. Жизнь – это не только щемящая тоска и горе. Она знает и другие мелодии и слова, порожденные этими бескрайними просторам. Не может такой простор главной реки России, ее «державное течение» не сказаться в характере людей мелких и больших народов, соединенных исторически в одну великую страну-державу.
В поисках утраченного навсегда времени жизни всех людей, некогда населявших ее берега в селах и городах, в которых мы и по сей день живем, нет лучшего средства, как услышать мелодию, исходящую эхом из того времени. И это будет не только известная песня бурлаков «Эй, ухнем» » со всем известными словами :
Мы по бережку идем,
Песню солнышку поем,
Ай да, да, ай да!
Ай да, да, ай да!
Песню солнышку, поем!
Эх ты, Волга, мать-река,
Широка и глубока,
Ай да, да, ай да!
Ай да, да, ай да!
Широка и глубока!
*****
Но были и другие песни, с другими словами, пропетые с другим настроением. Уже и не тоска в них звучала. Радость в них звучала и оптимизм, поднимающейся на гребень волны мировой державы. И не надо здесь мне противоречить. И вспоминать что-то про Гулаг. Было всё. Радость и горе. Вместе. И всё это было приметами своего времени, многим сегодня до обидного непонятными. А жаль.
А песня о Волге, впервые исполненная Любовью Орловой, тоже стала несмываемой приметой своего времени. И это тоже песня на все времена. От всего, что мы слышим в этой песне, исходит мощная волна животворного оптимизма, гордость людей, взявшихся впервые за всю мировую историю воплотить в жизнь вечную мечту, можно сказать, божественную мечту о равенстве и социальной справедливости. А каким патриотизмом она наполнена. То есть всем тем, что ныне мы утратили. Вспомним и эти строки.
Много песен про Волгу пропето,
Но еще не сложили такой,
Чтобы, солнцем советским согрета,
Зазвенела над Волгой-рекой.
Словно тучи, печально и долго
Над страной проходили века,
И слезами катилася Волга –
Необъятная наша река.
Красавица народная,
Как море, полноводная,
Как Родина, свободная, —
Широка, глубока, сильна!
Не сдавалась цепям и обманам
Голубая дорога страны,—
Незадаром Степан с Емельяном
Вниз по Волге водили челны.
Много песен над Волгой звенело,
Да напев был у песен не тот, —
Прежде в песне тоска наша пела,
А теперь наша радость поет!
Разорвали мы серые тучи,
Над землею весна расцвела.
И, как Волга, рекою могучей
Наша вольная жизнь потекла!
Мы сдвигаем и горы и реки,
Время сказок пришло наяву,
И по Волге, свободной навеки,
Корабли приплывают в Москву.
Грянем песню и звонко и смело;
Чтобы в ней наша сила жила,
Чтоб до самого солнца летела,
Чтоб до самого сердца дошла!
Наше счастье, как май, молодое,
Нашу силу нельзя сокрушить.
Под счастливой советской звездою
Хорошо и работать и жить
Пусть враги, как голодные волки,
У границ оставляют следы, —
Не видать им красавицы Волги
И не пить им из Волги воды.
У каждого времени свои песни. И я спрашиваю себя, почему же теперь у нашего времени нет песен такого эмоционального накала и такого духа патриотизма? Почему мы черпаем всё это из времён, навсегда ушедших от нас?
****
Стоя в одиночестве на карме под моросящим дождем, я вдруг подумал о том, что должен чувствовать иностранец, впервые оказавшийся во власти настроения, развернутой перед ним картины. И я это узнал до нетерпимости очевидно и очень даже скоро. Когда наш «утлый челн», кряхтящий от старости, вновь вернулся к пристани отправления, я видел, как группа сходила по деревянным мосткам на берег. Сходила как бы слегка пришибленная и в полном разочаровании от прогулки.
А чуть позже одна дама и вовсе поразила меня. Она, смущаясь, отойдя со мною в сторону, попросила отдать ей её деньги за экскурсию. Она видимо про себя посчитала, что эта не сильно веселая прогулка по Волге дала ей не те ощущения, которые ей причитались за те шесть долларов, которые она заплатила. Товар, так сказать, не стоил оплаченных денег. Соотношение цены – качества показалось ей до обидного не то. Обманули. Что же здесь нужно доказывать.
В цивилизованных странах за это наказывают, и подобные обращения считаются вполне законными. Стараясь всеми силами профессионально не показать моего удивления перед таким по-детски откровенным простодушием, я ответил ровным, не ранящим чужое самолюбие тоном:
«Знаете, мадам, не я вам предлагал эту прогулку, и деньги собирал тоже не я. И потом, если вы, допустим, посмотрели где-нибудь у себя дома в кинозале фильм, который вас в чем-то разочаровал, вы же не пойдете в кассу требовать деньги обратно только на том основании, что фильм был не хорош. Нет не пойдете, потому что точно знаете, что бы вам ответили в кассе. Вот представьте себе, что это тот самый случай, и успокойтесь на этом».
*****
Волга была воспета не только во многих стихах, народных и авторских песнях. Она была воспета и живописцами. Возможно, первым из них надо назвать Исаака Левитана. Удивительного художника создавшего первым то, что стали называть «пейзажем настроения». Картина « Вечер на Волге» была написана им в 1888 году. Во время своей второй поездки на Волгу. А начал он её ещё раньше в 1887г. во время первой поездки.
Левитан давно ждал встречи с великой рекой. А он уже был довольно известным художником. Но так случилось, что впервые он увидел Волгу, когда ему было уже 26 лет. Ждал он эту встречу. Он хотел насытить свою душу ожидаемыми впечатлениями, которые он, по его мысли, претворит на своих полотнах. Приехал и увидел. Увидел приблизительно то, что увидел и я тоже в похожей ситуации. Разочарование полное и глубокое. И вопрос тот же, зачем ему было нужно вообще приезжать на эти берега. Но меня поразило сходство наших впечатлений. Ну вот прочтите сами, что он пишет Чехову:
«Разочаровался я чрезвычайно. Ждал я Волги, как источника сильных художественных впечатлений, а взамен этого она показалась мне настолько тоскливой и мертвой, что у меня заныло сердце и явилась мысль, не уехать ли обратно? И в самом деле, представьте себе следующий беспрерывный пейзаж: правый берег, нагорный, покрыт чахлыми кустарниками и, как лишаями, обрывами. Левый… сплошь залитые леса. И над всем этим серое небо и сильный ветер. Ну, просто смерть… Сижу и думаю, зачем я поехал? Не мог я разве дельно поработать под Москвою и… не чувствовать себя одиноким и с глаза на глаз с громадным водным пространством, которое просто убить может… Сейчас пошел дождь. Этого только недоставало!..»
У него было такое ощущение, что он сам себя сослал в грязную деревушку на берегу реки. Не получилось. Не получил то, что ждал. В который раз голубая или розовая мечта, исчезла в столкновении с серой реальностью. Вид реки ему казался враждебным, убившим его мечту. В полном разочаровании он возвращается в Москву и в твердом убеждении никогда более не возвращаться на эти берега.
*****
Вот сами посмотрите на этот пейзаж, передающим его настроение. На картине нет казалось бы никакого движения. Неподвижность и тишина. И тем не менее от картины исходит тревожное напряжение. Картина вообще, и особенно пейзаж очень хорошо передаёт состояние души её творца, его внутреннего напряжения и переживания. Любого художника и любой картины. И чем более талантливей художник, тем явственнее проявляется его состояние души. Доказательство тому – это все картины Левитана.
А Левитан был человеком с чувствительной, ранимой душой. Редкий дар, который приносит и счастье, и несчастье его обладателю. Он глубже чувствует жизнь, но и платит за это не малую цену. Иной раз цена этому и сама жизнь. Может быть тяжёлое детство и юность, когда ему приходилось буквально выживать, породило в его душе неизбывную тоску и отчаяние. Постоянную неуверенность и страх перед будущим. Даже и тогда, когда он уже становился известным, признанным и успешным художником. Вот что пишет по этому поводу А.Чехов, может быть, самый близкий друг художника. Однажды он буквально вынул его из петли. Это произошло в 1886 г. То есть до его первой поездки на Волгу:
«Я всегда считал, что левитановская тоска была началом психической болезни. Его внутренние драмы находили выражение в пейзаже, а увлеченность пейзажем приводила к рождению новых драм. По-другому он не умел. Даже когда его пейзажи стал покупать Третьяков, даже когда о его крымских этюдах заговорили как о новом дыхании в живописи, он жаловался на тоску. Он тогда чуть не покончил с собой. Как друг и как врач я хотел помочь Левитану и решил отвести его развеяться в салон Кувшинниковой, на Хитровку, под пожарную каланчу».
*****
Хитровка. Это был такой район в Москве. Очень живописный в некотором смысле. Каким был этот смысл мы узнаем, посмотрев пьесу Горького «На дне». Это был такой огромный бомжатник, который насчитывал порой более 5000 обитателей. Это ещё был и такой не малый рассадник преступности и самых низких нравов. Злачный район.
И вот удивительная вещь. Была в этом районе каланча и рядом с ней полицейский участок. В полицейский участок часто приводили – привозили пострадавших в бандитских разборках и кабацких пьяных драках. Раненых, а то и убитых. Так вот в этом участке работал полицейским врачом некий Дмитрий Кувшинников. Он же имел и квартиру в первом этаже пожарной каланчи. Хотя почему же некий. Мы хорошо его знаем. Это доктор Дымов из рассказа Чехова «Попрыгунья». В известном фильме его играет Бондарчук. А если мы захотим знать, как выглядел этот врач, то надо посмотреть известную и любимую всеми картину Перова «Охотники на привале». Дядька, что слева, тот, который, выпучив глаза, рассказывает какую-то жуткую охотницкую байку, это и есть доктор Кувшинников.
Так вот в этот дом и привёл доктор Чехов своего друга художника Левитана, чтобы вытащить его из депрессухи. И не случайно в этот дом. Потому как хозяйка этого дома Софья Петровна Куфшинникова держала очень популярный художественный салон. Время от времени там организовывались такие богемные тусовочки, которые посещали очень знаменитые и известные люди в Москве, и не только в Москве. Это все были художники, литераторы, актеры и актрисы. Как это происходило, смотрим всё тот же фильм «Попрыгунья», в которой главную роль сыграла актриса Целиковская.Вот в такую среду, дабы развеять мрачные настроения, и привел Антон своего друга Исаака. Иной раз и подумаешь, что, может быть, лучше, если бы не приводил. Лучше для всех. Но тогда бы и не было одного из самых лучших рассказов Чехова.
Софья Петровна была женщиной не бесталанной. Она любила искусства, она музицировала и она, говорят, неплохо рисовала. И она обратила внимание на молодого, но уже известного художника. А Левитан был красив. Такой черноокий жгучий брюнет. А дальше обыкновенная история. Влюбилась. А ей уже 39 лет, а ему только 26. Началось с того, что она попросила брюнета дать ей несколько уроков живописи. Он согласился. И все это продолжалось около восьми лет. Вероятнее всего это был больше чем пошлый адюльтер. Чувства были искренние. Например, когда Левитан решил закончить эту греховную связь – полюбил другую, она едва не свела счёты с жизнью. А рассказ «Попрыгунья" был уже написан. И вся Москва была в курсе дела.
Но как бы то ни было, это Софья Петровна сподвигла Левитана снова съездить на Волгу. А он ей говорил: «На Волгу! Да бросьте! Я там уже был» И Чехов был в этом согласен с другом. « Левитану нельзя жить на Волге, она кладёт на душу мрачность».
Но уговорила. Правда, при этом пошла на хитрость. Ладно, не надо Волги. Поедем тогда на Оку. И поехали. Вернее поплыли на пароходе. Остановились у деревни Чулково. Остановились и поставили мольберты. И только собрались художники окунуть свои кисти в краски, как явилась безобразная толпа чулковцев – такое пьяное мужичье. Не понравились им художники. Стали орать, материться, уже стали за камни браться. Пришлось быстро на пароход возвращаться.
А потом они поплыли дальше уже по Волге. Искали место где пристать. И увидели Плёс. Вот что пишет по этому поводу Кувшинникова.
«Он сразу нас обворожил, и мы решили остановиться. Привлекла нас больше всего та маленькая древняя церквушка, которую не раз принимались писать и другие художники, да и вообще городок оказался премилым уголком, удивительно красивым, поэтичным и тихим. Мы нашли две комнатки недалеко от берега и с помощью сена, ковров, двух столов и нескольких скамеек устроили бивуак. Бесшабашная жизнь нашей богемы конечно и здесь произвела сильное впечатление. Художник и здесь оказался невиданной птицей. Пошли расспросы и разговоры: кто? как? зачем? почему?»
Этот дом, в котором они остановились, мы видим на картине «Золотой Плёс». Тот, что с красной черепицей у самой реки. Сегодня это музей Чехова. Я в нём был и разговаривал с хозяйкой этого музея.
Но всё обошлось. И вот на этот раз Волга произвела на него совсем иное впечатление. Просто потрясающее. Хандра прошла. Он пишет этюды просто сериями. С утра до вечера. И Софья Петровна работала рядом. Её холст «Внутри Петропавловской церкви в Плёсе» купил сам Третьяков.
Мы видим эту церквушку на другой его знаменитой картине «Над вечным покоем». Я долгое время думал, что фоном для этой церкви служит Волга. А что же ещё? Нет, не Волга. Мы видим озеро Удомля близ Вышнего Волочка. А вот церквушка в Плёсе Левитану так запала в душу, что он перенёс ее на берег упомянутого озера.
Я не могу не упомянуть один случай, произошедший с ним во время работы над очередным этюдом. Он его писал под широченным зонтом, прикрывавшим его от солнца И вдруг, представьте себе, на этот зонт сверху упал жужжащий огромный пчелиный рой. Надо себе представить реально эту жуткую минуту, которую он пережил. Мы и одну то пчелу боимся. А тут их тысячи во всём своём злобстве возились как раз над его головой. Левитан затаил дыхание и замер в неподвижности. Но Бог хранил. Пчёлы снялись и улетели в поисках нового дома.
Подходили к нему и люди из местных. Но не злые. Любопытные. Запомнилась ему одна старушка. Она шла после обедни и остановилась у него за спиной. Долго смотрела и качала головой . А потом достала из кошелька монетку и положила её в ящик с красками. Художник хранил эту монетку и всегда брал её с собой, как талисман.
Да, при первой своей поездки на Волгу, река при всем своём неслышном движении огромной серой, водной массы ввела его в уныние и тоску. Волга разочаровала его так, что больше уже и нельзя. А вот сегодня мы уже представить себе не можем Волгу без картин Левитана. В подтверждение этой мысли посмотрим ещё раз вот эти картины. «После дождя. Плёс», «Вечер. Золотой Плёс», «Свежий ветер» и др.
*****
И последнее. Ещё одна песня про Волгу. И тоже всем известная.
Издалека долго
Течет река Волга,
Течет река Волга,
Конца и края нет.
Среди хлебов спелых,
Среди снегов белых
Течет моя Волга
А мне семнадцать лет.
Сказала мать: "Бывает все, сынок.
Быть может, ты устанешь от дорог.
Когда домой придёшь в конце пути,
Свои ладони в Волгу опусти"
Здесь мой причал, и здесь мои друзья -
Все без чего на свете жить нельзя.
С далеких плесов в звездной тишине
Другой мальчишка подпевает мне.
Ладони в Волгу опусти. Действие сакральное. Можно сказать причастие. Здесь как бы происходит восстановление единства между природой нашей человеческой и током жизни, коим олицетворением является река Волга. Это приобщение к ценности высшего порядка. Вода реки омывает душу, смывая с неё всю налипшую грязь. Человек отходит после этого с обновлённой душой от животворного тока реки, и с пониманием того, что есть в нашей жизни ценности высшего порядка, во имя которых можно и нужно жить.
И это не последняя песня, посвящённая нашей главной реке.