У черта на вертеле

Александр Лисиченко
Вечер ноябрьского праздника в студенческом общежитии Томска подошёл незаметно. За учебниками день провели в основном первокурсники. Остальные отдыхали. Каждый делал это по своему. Одни – в основном влюблённые – проводили время в кинотеатре, кафе или на прогулке (последнее, безусловно, сомнительное удовольствие в ноябре). Другие не теряли возможности отоспаться. Третьи – напивались, как и в любой другой выходной.
Около десяти вечера, по длинному коридору пятого этажа идут студентки первого курса Катя Новосёлова и Худякова Лена.
Светло-русая голубоглазая волейболистка Катя пересказывала историю, недавно услышанную ею от магистрантов.
– Короче, они встречались тридцать лет, а теперь решили съехаться. Но не это самое интересное. Нет, не это! Знаешь, почему они решили съехаться? – речь шла о личной жизни преподавателя Ларисы Ефимовны.
Низенькая худенькая Елена, державшая до этого руки на груди, зачем-то протерла нос с едва заметной горбинкой, перевела пронзительный взгляд на подругу.
– Ну?!
– Он вылил моё пиво! – из комнаты справа выскочил тощий, чуть выше Елены парень в очках, – Рустам вылил моё пиво! – писклявым голосом повторил он.
– Так, может, тебе уже хватит? – сказала Катя.
– Иван, хватит орать на весь этаж, зайди обратно! – вышел из той же комнаты тучноватый новокузнечанин. – Вот, животное... – выругался Рустам, за руку уводя Ивана.
Новосёлова поинтересовалась:
– Что у вас? Опять бухаете?
Рустам втолкнул соседа в комнату, закрыл дверь и рассказал всё, что происходило десять – пятнадцать минут назад. Как оказалось, Иван Ганин, перебравший с алкоголем начал шуметь и выяснять отношения с соседями. В конце концов, он вывел из себя и без того вспыльчивого Рустама.
– А что потом? Я с окна вылил его пиво. Ну, об этом теперь весь этаж знает. В комнате будь! – повысив голос, обратился к пытающемуся выйти Ганину. - Так ладно, я пойду, а то, если он выйдет – всем будет... – последние слова он говорил на ходу.
– Так на чем я остановилась?
– Они 30 лет встречались, теперь съехались...
– Ах, да. У её парня... мужика случился инфаркт, они решили съехаться.
Худякова улыбнулась.
– Мне кажется, тебе товарищи - магистранты лапши на уши навешали, а ты и рада слушать.
– Да, вроде все сходится: семьи у неё нет, детей тоже.
Они остановились около двери с номером 5**.
– Я бы не стала всему верить. Ты как будто не знаешь, как сплетни рождаются. Возможно, уже переврали всё. Ну, как это любят.
– Ну, да. Может быть, ты и права.
Лена снова улыбнулась:
– Ну, конечно права. Иначе и быть не может. Чтобы я и была не права... – она посмотрела на время, – Ладно, я пойду, до завтра, наверное.
– Давай.
Кареглазая Лена пошла дальше по коридору. Катя направилась в комнату 5**. В ней, как и во всех остальных комнатах, был необходимый для проживания набор мебели. По обе стороны от окна стояли двухъярусные кровати. Справа вдоль стены стояли стол, за ним, около входа шкаф для одежды, напротив – шкаф для посуды. Сейчас здесь был полумрак: свет лился от настенной люминесцентной лампы над столом. Только вошедшая на порог девушка была поражена словами Игоря Суркова:
– Катя, ты умрёшь последняя. – Чуть помолчал, – Своей смертью.
– А-а?
Парни, сидевшие за столом, обернулись, когда Катя вошла. Слева она различила на первом ярусе Вову Садового. Он подставил указательный палец к губам, прошептал:
– Тсс! Проходи, тихо.
На втором ярусе справа спал Игорь. Он трясся всем телом, говорил не своим, устрашающим голосом странные вещи, подобные тем, что услышала Катя при входе. Она прошла через комнату, подсела к Вове.
– Вроде спал, потом начал ворочаться, потом начал говорить, – прошептал Кате взволнованный Владимир.
– Вова, тебе стоит опасаться машин. Хотя это бесполезно: в 40 под чёрный «Форд» попадешь.
Садовый сбросил задумчивость, встал и начал крестить Игоря.
На это незамедлительно последовала реакция спящего:
– Этот крест тебе не поможет, – громко, на всю комнату прохрипел Сурков.
Несколько минут присутствующие в комнате не проронили ни слова. Тишина нарушалась только хрипом и судорогой Игоря.
– Он до тебя Вадиму сказал про рак лёгких, – немного оправился Владимир.
– Слава, ты в 42 выпадешь с десятого этажа. Это будет в горной местности...
Слава Костылёв тряхнув рыжей козлиной бородкой скептически усмехнулся.
Неожиданно открылась дверь. Вадим вздрогнул, резко повернул голову: в дверях стоял коренастый одногруппник Гена.
– Ребятки, где моя гитара? – по голосу можно было понять, что он навеселе.
– Твоя гитара под кроватью, – ответил Игорь. У него по лбу стекал холодный пот.
– Спасибо, – он прошёл через комнату, забрал гитару. Хотел уходить к себе, но Сурков его притормозил:
– Гена, стой. Ген, ты в 58 от сердечно - сосудистого заболевания станешь к царствию небесному ближе.
– Братан, ты перепил что ли? Что за шутки тупые?
– Если бы мы знали, что с ним, – откликнулся бледный Вадим. По его телу пробегала дрожь, – он уже часа два вангует.
– Какие два часа? На время посмотри! Пятнадцать минут прошло, – насмешливо сказал Костылёв.
– Время тут тянется...
– Ха! Как вас легко напугать.
У Игоря свисла рука с кровати. Костылёв подошёл и пожал её.
– Зря ты пожал руку дьяволу! – прохрипел Игорь.
Слава сел на прежнее место. Теперь он усмехнулся как-то натянуто.
Игорь издал короткий хрип и... проснулся. Капли холодного пота осыпали всё его лицо. Он тяжело дышал.
– Вова, у тебя курить есть? – не дождавшись ответа, начал рассказывать, – Меня пять лет черти на вертеле крутили. У вас, наверное, и часа не прошло. А по моим ощущениям пять лет. За каждого присутствующего в комнате – по году.
– Чего?! Чо ты несёшь?
– Да, у меня уже было такое года полтора назад. Как раз, после того, как я начал чёрной магией заниматься и заключил сделку с дьяволом.
– То есть они тебя иногда крутят взамен на то, что ты попросил у дьявола, да? – поинтересовался Вова.
– Ну, да. Ещё я умру в 24.
– И ты так спокойно об этом говоришь?!
– Да.
– А что ты попросил хотя бы?
– Это секрет. Курить сильно охота.
– Да, пойдём. Я только купил новую пачку. – откликнулся Вова.
Игорь слез с кровати, начал одеваться. Однако судорога возобновилась, прошла по всему телу.
– У меня слабость. Тяжело шевелиться.
– Да, покури у окна, – предложила Катя.
Он сел на первый ярус, оперся кулаком в подбородок. Около минуты так просидел.
– С окна не хочу. На улицу тоже не пойду. Может, позже, если.
– Пока, ребят, – вышел Гена.
– Ладно, я тоже уже пойду. До завтра!
– Постой, Кать. А ты чего заходила-то?
– Ой, точно. Я лекции хотела взять.
Вова из стопки тетрадей нашёл зелёную и протянул её Кате.
– Спасибо. Я завтра верну.
Садовый кивнул ей в ответ и пожелал спокойной ночи.
– Ага, после такого ночь будет очень спокойная.
– Что страшно было? – спустя несколько минут спросил Сурков, вглядываясь в лица соседей.
– Оно, может, и не страшно, но весело точно не было, – за всех ответил Володя.
– А мне было. Видели бы вы свои физиономии! – и начал истерически хохотать, – Не зря мне... Не зря я хотел... в театральный поступать... – он говорил, прерываясь на смех.
– Т-а-а-а-к, ты чо, сука, нас подколол?!
– Это был всего лишь небольшой розыгрыш.
– Небольшой розыгрыш! – Владимир негодовал, – Мы тут чуть не поседели, а для тебя это небольшой розыгрыш! Я пошёл курить.
– Погоди, сейчас оденусь, тоже пойду.
– А у тебя есть сигареты?
– Нет, у тебя есть.
– Я тебе не дам. Свои надо иметь, – Садовый вышел, не дожидаясь Игоря.
Оставшуюся часть вечера соседи почти не разговаривали с Сурковым и косо смотрели на него. Однако, на следующее утро они все же остыли.
Ноябрь 2017