После службы я устроился в строительную организацию учеником каменщика, там сразу давали холостякам общежитие и была перспектива быстрей получить квартиру. Это "быстрей" растянулось на 10 лет, но тогда об этом мы еще не знали.
Но жить было можно, работалось весело. Большинство рабочих было молодыми ребятами, начиная от выпускников профтехучилища в 17-18 лет и кончая теми, кому было уже под тридцать. Причины были разные. Во первых бригадиру было под 40, и он усвоил уже, что справиться с молодыми ребятами легче, чем с ровесниками, и тем более старшими его рабочими, которые уже "собаку" съели.
Были один-два рабочих примерно его возраста, но они долго не задерживались - до первого конфликта с бригадиром. Был один старичок предпенсионного возраста, все его уважительно звали Иваном Анисимовичем и рабочие, и начальство, и сам бригадир. Он и подменял бригадира во время отпусков, больничных и отсутствия его по другим причинам.
Ребята у нас были "оторви и выброси", но ему подчинялись беспрекословно, хоть он был "тишайшим". Из тех, кому было под 30, выделятся рыжий мужик ростом примерно метр 90 см. Был он ужасно хитрым и ленивым, уважением не пользовался, но старался всех учить и всеми командовать.
Говорили, что он 3 раза был женат, но ни с кем не уживался, и никто этому не удивлялся. Когда он шел в туалет, ребята говорили: "Засекай!". Он сидел в туалете по 40 минут, лишь бы не работать. И, вообще, всеми силами отлынивал от работы.
"Дядькой" у меня, во время бытности мной учеником каменщика был Иван Анисимович и мы всегда работали в паре. Но через три месяца я сдал на 2-й разряд и меня выпустили в "свободное плавание". Однажды поставили работать в пару с Поддуражным. Он на правах более старшего и опытного поставил меня работать с той стороны стены, где было больше каналов.
Кому непонятно, что это такое, во внутренних капитальных стенах толщиной на 38 см оставляли вентиляционные каналы, идущие из кухни, туалета и ванны, их нужно было класть без "соплей", то-есть идеально гладкими, без подтеков и пустых швов, чтобы при кладке верхних рядов и подрезке лишнего раствора он падал на дно канала, а не налипал на "сопли", иначе к верху отверстия становились непроходимыми.
На эту работу ставили каменщиков не ниже третьего разряда, потому что с каждым новым этажом добавлялись три новых канала и под конец стены состояли почти из одних каналов и даже опытному каменщику трудно было их выложить.
Но у Поддуражного был четвертый разряд, у меня второй, что в среднем соответствовало третьему разряду.
Только он поставил меня с той стороны, где каналов было больше, а с другой стороны их почти не было. При кладке он доходил только до середины, а потом сидел и курил, ждал, пока я закончу свою половину, хотя для меня работы было в три раза больше.
Но и этого ему показалось мало. "Давай, я буду делать, что потрудней, гнать наружную версту под шнур, а ты, что полегче - вставлять половинки". Нашел дурака, именно под шнур легче всего сложить ряд шириной в 12 см, а все остальное должен делать я при толщине стены на 38 см.
Я отказался и продолжали работать, как прежде. Я клал сложную часть стены, он легкую и больше сидел отдыхал. У меня закончился кирпич. Внизу много было кирпича, нужно было краном подать поддон. Он крикнул подсобнице: "Зоя, зацепи вон тот маленький поддончик!"
А все дело в том, что после того, как стаял снег, по всему двору остались куски битого кирпича. Бригадир велел подсобникам собрать их и сложить на поддон. Они были обледенелые и в грязи, их можно было положить на забутовку в не ответственных стенах, но только после того, как лед на них растает.
Он это отлично понимал, но чтобы меня подставить, решил подложить такую свинью. Я запротестовал и стал крановщице объяснять, что он не годится в кладку. Но разве меня, вчерашнего ученика послушают, если приказал опытный рабочий! А мне на мои протесты ответил: "Ты научись хреновым класть кирпичом, а хорошим и дурак сумеет."
Только крановщица поставила мне этот кирпич, как бригадир позвал меня: "Иван, иди сюда!" Я спустился на третий этаж, где уже были Валерка Пипа и Иван Денщик, обоим было по 18 лет, но оба раньше меня пришли в бригаду, а Денщик пришел после строительного училища и у него был уже третий разряд.
Именно ему, как более опытному, бригадир стал объяснять, где и какие нужно пробить в стене дырки, которые пропустили при кладке. Мы с Валеркой стояли и болтали о своем и смотрели, как Денщик "вникает" и кивает головой.
Бригадир разжевал ему, как и что сделать, но на всякий случай спросил: " Ну, понял?", - "Кого, кого?", - переспросил туго соображавший денщик. - "Ты Иван, как мордвин, тебе хрен, что растолкуешь!", в сердцах сказал бугор и начал все объяснять по новой.
А мы с Валеркой смотрели на четвертый этаж, где Поддуражный остался наедине с ямой, которую он рыл другому, как он будет выкручиваться? Но недолго я торжествовал, он позвал кран и попросил заменить кирпич на "годный". Будь я на месте крановщицы, не послушался бы, тем более, что она видела, как я протестовал, но не все получают по заслугам.
Кроме основной работы, ребята часто подрабатывали по выходным или по вечерам на частной кладке. Дни летом длинные, к тому были переводы на летнее время и часто темнело только в 21-22 часа. Мы работали по сменам - с 8 до 17 первая смена и с
15 до до 23 вторая. Во второй смене обед, или, как мы его называли "перекус", был за счет рабочего времени. Если ребята, нанявшиеся кому-то класть дом или времянку работали в разные смены, то один работал с утра несколько часов, другой такое же время вечером.
Иван Болотов рассказывал, как они с Поддуражным клали дом одному хозяину. Начали в выходные, то есть, работали на глазах друг у друга. Но с понедельника Иван работал в 1-ю смену, Поддуражный во вторую. Болотов рассказывает, что когда он пришел вечером на дом, то увидел, что напарник, работавший с утра, почти нечего не сделал. При пересмене спросил, почему он не работал? "Работал!", запротестовал Поддуражный. На другой день картина повторилась. Тогда Иван у хозяина спросил, чем занимался напарник?
Тот ответил, что с утра полчаса поработал, а потом сел на солнышко - была весна, и сидел курил почти до ухода. Так Болотов за двоих работал до конца недели, а после выходного, который они проработали вместе, поменялся сменами с кем-то из ребят, чтобы не тянуть чужой воз. Конечно, Иван рассказал об этом в бригаде. А что ты хочешь, спросил у него Николай Реутов? Какая у него фамилия? Видно и предки были такими, фамилии просто так не прилипают, сначала это были клички, а потом перешли в фамилию.
Сам Реутов рассказал такой случай. Когда-то Поддуражный и его пытался учить как класть. Делали санузлы из красного кирпича, а он летом быстро пересыхает и раствор на кирпиче высыхает прежде, чем успеет схватиться. Кладка получается хрупкая, кирпич от раствора легко отрывается, поэтому его надо или мочить, или делать шов не меньше 12 мм, тогда раствор схватывается прежде, чем успеет высохнуть и кирпичи присасываются друг к другу. К тому же клали на ребро, а толщина кирпича 65 мм.
Поэтому на эту кладку ставили самых опытных рабочих. Поддуражный с Реутовым работали на одном этаже, каждый делал свой санузел. Поддурвжный, как всегда учил: "Надо делать тоненькие-тоненькие швы, вот как у меня, а ты делаешь толщиной в палец. При этом сам делал швы примерно в 6 мм. Но Реутов учился на 4 курсе вечернего отделения строительного техникума и все тонкости знал, а переубеждать дурака не стал. Поэтому при попытке плотников закрепить в проем дверь, санузлы, которые ложил Поддуражный, посыпались.
Когда он ушел из бригады, все перекрестились.
У нас в бригаде были несколько строповщиков, их роль выполняли женщины лет под 40, когда уже вышли из возраста баб-ягодок, но еше хочется. Во время перекуров они нас забавляли своими бабьими историями. Тоня со смехом рассказывала про соседку, которая жаловалось, что муж не обращает на нее внимания, хотя она каждый вечер моется, наводит себе марафет, а он не реагирует. Кто-то ей посоветовал как выйти из положения.
Попробовала. Подействовало! Но приводить полностью рассказ Тони не стану, чтобы читатели-женщины не устроили на меня охоту, за то, что рассказываю их маленькие женские секреты.
Шура рассказывала, как они с девчонками, которым было уже лет по 10, решили выяснить, что же такое секс? Хотя в СССР секса не было и они применяли другие слова. Но суть была в том, что скоро у них начнутся месячные, и тогда этим делом нельзя будет заниматься, чтобы не забеременеть.
А они еще не пробовали и не знают насколько это хорошо. Решили выяснить. Уговорили мальчишку лет 10, чтобы он им помог. Но с кого начать? Выбрали самую тихую девчонку, пошли они с мальчишкой за огород в ямку, из которой жители берут глину по нужде. Через некоторое время она вернулась села в сторонке, подперла щеку пальцем - Шура даже изобразила, как именно она подперла, и молчит.
Решили послать другую, но кого? Взяли стебель одуванчика и стали меряться по нему, кому места вверху не достанется, та и пойдет. Досталось одной девчонке. Пошла она, а через некоторое время мальчишка высунулся из ямки и кричит: "Дючат! Она не давая" - Как не давая, договорились же! И побежали помогать мальчишке, хором снимать с нее трусы.
Но тут неподалеку проходила женщина, увидела, что мы там колтунимся и разогнала." Настала очередь самой старой из них - тети Кати, ей год оставалось до пенсии. Она жила в семейном общежитии с удобствами на улице. Пошла ночью в туалет, а он общий для мужчин и женщин, только входы разные и разделен посередине стенкой на два отсека.
Слышит, что в мужском отсеке известно чем занимаются. Вышла и решила подождать, чтобы отчитать их. Через некоторое время выходят оттуда двое, мужик и дочка соседки. "У меня язык отнялся, стою как оплеванная" - "А соседке так и не сказала?" Ага, скажешь, а она в кастрюлю что-нибудь подсыпет."
Комнаты в общежитии были отдельные, а варочные стояли в коридоре - по две конфорки на семью. А в каждой комнате отдельная печка, вделанная в стену с газовым отоплением. А тете Кате как раз к пенсии подоспела двухкомнатная квартира, она жила с мужем и взрослой дочерью. В общем, весело было. А вы говорите, что при совке плохо жилось.