Рождество и Новый 1919 год в городе отпраздновали тихо и скромно, в основном сидели по домам. На город со всех сторон наступали красные войска. А многие части добровольцев были ненадёжны, не хотели воевать против вчерашних друзей и соседей. В одном месте даже началось братание казаков с красноармейцами. Всё это внушало большую тревогу Войсковому правительству. Правда, на юге России был Деникин, а Сибирь была занята армией Колчака, и казаки надеялись, что тот пришлёт подмогу. Но подмога пришла не к ним, а к красным. Прибыла 25-ая дивизия, и уже в январе начались тяжёлые бои.
Красные захватили вокзал, и оттуда начали наступление на город. Добровольцы защищали каждую пядь, каждый дом. В этом бою был ранен Федя. Лёня вывез его из-под огня и привёз в дом Насти, который был поблизости.
- Позаботься о брате. Спрячь его понадёжнее от чужих глаз, - сказал он выбежавшей навстречу молодой женщине.
- Спасибо тебе, что вывез! Только, Лёня, помоги мне его в подвал снести. Не хочу, чтоб Федот знал. Ругаться будет.
- А Федот где?
- Да в погребе с детьми прячется, обстрела боится.
- А ты, значит, не боишься?
- А я, Лёня, после смерти Геночки ничего не боюсь. Что Бог даст, то и будет.
Лёня помог Насте уложить Федю на топчан в подвале, а сам ускакал воевать дальше.
Настя быстро разожгла печку, в подвале хранился запас дров, согрела воду, промыла раны Феде, перевязала как смогла. Кровотечение остановилось. Федя с благодарностью и нежностью смотрел на сестру.
- Ну вот, доставил я тебе хлопот, будто у тебя своих мало.
- Молчи, Феденька, тебе разговаривать вредно. Потерпи немного, а я тебе поесть принесу, и чая горячего побольше. Холодно тут, пока ещё печка нагреется. Хорошо хоть, топчан рядом с ней стоит. Не замёрзнешь.
Настя, пугливо оглядываясь на гремевшие совсем рядом выстрелы, побежала в дом за едой. Там её встретила Надя. Она тоже не стала прятаться в погребе. Дети в безопасности, Федот за ними присмотрит, а уж они с Настей как-нибудь тут. Сидеть в тесном погребе в обществе Федота ей не хотелось. Не любила она зятя, ох, не любила.
- Что случилось? Кто приезжал?
- Федю раненого Лёня привёз. Я его в подвал спрятала.
Надя заахала. Женщины быстро собрали еду, прихватили пару простыней для перевязок, тёплые одеяла и одежду и спустились в подвал. Федя уже ждал их. Надя было начала причитать над сыном, но Федя сморщился.
- Не надо, мать. Я в порядке. Вот отлежусь неделю и домой пойду. Тане пока не говорите, что я здесь. Ей и с детьми хлопот хватает, а то сюда начнёт бегать, ещё и пристрелят по дороге. Пусть уж потерпит, пока сам вернусь.
- Федя, ты уж не обижайся, но мы часто приходить не будем. И подвал на замок запрём, как всегда. Не надо, что б Федот знал, что ты здесь. Мутный он человек, - сказала Надя.
- Да ничего, я и сам как-нибудь справлюсь. Ранение не больно тяжёлое. А Федоту и впрямь не нужно обо мне знать.
На другой день в городе была установлена Советская власть, а на площади перед театром устроен парад войск. Парад принимал сам командующий армией Фрунзе. Федот, надев одежду попроще, пошёл смотреть парад, а заодно и разузнать, что и как, и чего ждать от новой власти. Настя и Надя сразу побежали к Феде. Тому стало лучше, но вставать пока ещё не мог. Накормив и перевязав раненого, раскочегарив посильнее печку, женщины вернулись в дом. В этот раз Федот ничего не заметил.
Остатки добровольческих отрядов рассеялись. Значительная часть ушла степью на соединение со своими. В их числе был и Лёня. Другие, особенно раненые, вернулись к себе домой. Красных не устраивало, что в городе много белоказаков, и начались обыски и аресты. Новой власти активно помогали выпущенные из тюрьмы члены Совета.
Митя праздновал победу. Его сидение в подклете закончилось. И он охотно показывал красноармейцам, где живут семьи добровольцев. Сам он уже тоже вступил в Красную гвардию, и даже получил винтовку. Красные сильно не церемонились. Если казак отказывался пополнить их ряды, его тут же и расстреливали.
Привёл Митя пикет и в дом Фёдора. Испуганная Таня прижимала к себе детей, и клялась, что не знает, где её муж и что с ним. Обыскав дом и все хозяйственные службы, красноармейцы ушли ни с чем. «Ушёл, гад, - думал про себя Митя. – Ну, ничего, я тебе ещё отомщу, контра проклятая!»
К Насте пикетчики не приходили. Все знали, что Федот в добровольцах не был, оружия против красных не поднимал, и новая власть его не трогала.
Беда, как всегда, пришла нежданно. Федот куда-то ушёл, и Настя, схватив чугунок и каравай хлеба пошла в подвал. Но Федот никуда не уходил, он просто вышел за ворота, посмотреть, что вокруг делается. Открыв калитку, он заметил, что подвал открыт и туда пошла его жена. Федот бросился за ней. Увидев лежащего Федю, сразу всё понял.
- Ты что это, творишь?! Меня под монастырь подвести хочешь? От меня избавиться! Да меня ж расстреляют за то, что беляка укрываем!
Федот схватил Настю за грудки, прижал к стене и начал трясти. Голова Насти билась о стену, но она ничего не чувствовала. Душевная боль была сильнее.
- Не трожь сестру. Уйду я сейчас.
И Федя попытался встать. Но предательские ноги не держали, и он плюхнулся на топчан. На повязке выступила кровь, рана открылась от напряжения.
- А ты, щенок, молчи! Знаю, как ты меня ненавидишь! Презираешь. Ну, погоди! Отольются кошке мышины слёзки!
И Федот выбежал из подвала.
- Федя! Феденька, уходить надо, предаст ведь!
Настя пыталась помочь Феде встать, но ничего не получалась.
Федот вернулся быстро. По соседней улице проходил пикет красногвардейцев, в числе пикетчиков был и Митя.
- Товарищи! Пойдёмте, пойдёмте со мной! Моя жена, стерва, беляка прячет. Я и не знал, а то бы раньше к вам пришёл! Это всё она! От меня видать избавиться хочет. Я тут ни при чём! Это всё она!
Пикетчики вошли в подвал.
- Вот и встретились, контра!
И Митя направил винтовку на Федю.
- Не дам! Опомнись, Митька!
Настя закрыла Федю собой.
- Уберите бабу, - сказал старший из пикетчиков. – А ты погоди, сейчас разберёмся.
Красноармеец отшвырнул Настю в угол.
- Ну, ты, беляк! За нас воевать пойдёшь?
Федя с трудом сел. Не хотел встречать смерть лёжа. Встать он не мог, и очень жалел, что не может.
- Я присягу дал, изменять ей не буду.
- Ну, тогда, в расход. Действуй, вы кажись старые знакомцы, - сказал он Мите.
Митя поднял винтовку и прицелился. На шум прибежала Надя.
- Стой! Не смей!
Но было уже поздно. Митя спустил курок. Федя схватился за грудь и завалился на топчан. Надя бросилась на Митю с кулаками.
- Ты чего наделал, Ирод! Брата свово кровного убил!
- Какого брата? Чего ты мелешь, бабка!
- А ты в глаза его глянь! Да Дашку поспрашай, чей ты сын!
Митя посмотрел в ещё открытые, и пока не остекленевшие глаза Феди, и вдруг понял, что это правда.
- Ну, здесь всё,- буднично сказал старший. Пошли дальше, товарищи.
Пикетчики вышли. Митя шёл и оглядывался. Ему было очень не по себе.
Надя закрыла глаза Феди, обняла его голову, и стала качать, приговаривая: «Феденька, Феденька, сыночек мой». Настя стояла в углу и плакала. Федот утирал пот со лба, что-то говорил, спрашивал, но на него никто не обращал внимания.
Митя отстал от пикетчиков. Он вспоминал, как в детстве всегда мечтал о старшем брате, друге и защитнике. Теперь он понимал, почему к нему приходил Федя. А он, Митя, и говорить с ним не стал. А теперь вот стал братоубийцей. Ком подступил к горлу, но Митя быстро справился с собой.
- Подумаешь, брат неведомый! Контра, он и есть контра. И правильно он его пристрелил. Всех их стрелять надо!
С этой мыслью Митя побежал догонять ушедших вперёд пикетчиков. Он успокоил свою совесть.
Федю похоронили на кладбище сзади Золотой церкви. Там нашли последний приют и те, кто пал за белых, и те, кто пал за красных. И тут уже никто не выяснял за кого ты, потому что теперь это не имело никакого значения. Всем досталось по два метра земли, а Бога, к которому отлетели души убитых, политика не интересовала.