Есть во всех наших бедах что-то общее. Приходит некто энергичный и говорит: - "Вот живете вы здесь, пню молитесь, лаптем щи хлебаете, в предрассудках погрязли - а я вас усовершенствую!" - и начинает совершенствовать. Сначала рассказывает, как все было плохо и как теперь, с его приходом, все будет хорошо. Потом лихо крушит прогнившее и громит отжившее. А потом берется за излишне любознательных, за тех, кто интересуется - когда же, наконец, хорошо-то станет? Потом этот вал откатывается и оставшийся на пепелище босой человек вдруг с детским изумлением обнаруживает, что его не усовершенствовали, а просто обобрали. Постоит он, похмельный и одинокий, погорюет - "как же это я опять маху дал?» - встряхнется, ремень потуже затянет - и за работу. Скоро сказка сказывается, нескоро дело делается - но вот уже на месте былого дворца времяночка поднялась, вокруг хозяйство складывается, потом, глядишь, погорелец и постоянный дом осилил, рубленый пятистенок... Хозяйка с детишками возится, обед готовит, хозяин у печки сбрую ладит - и тут, на их счастье, открывается дверь, входит некто энергичный и говорит: - "Вот живете вы здесь, пню молитесь, лаптем щи хлебаете…
Существует такое ёмкое понятие - экосистема. Оно включает весь комплекс живой и неживой природы, сложившийся в результате многовекового совместного развития компонентов, соседствующих и взаимодействующих на общей территории. Одни биологические виды не выдерживали конкуренции, отступали и даже гибли, другие расселялись, всё заметнее воздействовали на окружающий ландшафт, занимая или освобождая, разрушая старые или создавая новые экологические ниши, стимулируя тем экспансию или, напротив, депрессию - собственную и сосуществующих видов. В результате этой длительной взаимной притирки устанавливается динамическое равновесие, в котором участвует всё - и почвы, и воды, и живые организмы - от микробов до таких гигантов, как слоны и киты. Как правило, каждый из элементов этой системы обладает какими-то качествами, необходимыми для ее поддержания. Горные породы тверды - но мертвы, раз сформировавшись, они могут только разрушаться. Живое хрупко и уязвимо - но способно совершенствоваться, приспосабливаться к одним внешним факторам, усложняться, чтобы противостоять другим.
Гранитные скалы укрывают своих обитателей, те способствуют образованию почвы, на ней, со временем, вырастает лес, который, используя солнечную энергию, создает и постоянно обновляет экран, укрывающий скальный костяк от разрушительных для гранита температурных скачков. Возникает своего рода сверхорганизм, идеально приспособленный к условиям, в которых существует, функционирующий как единое целое, конкурирующий с соседними экосистемами, сформировавшимися на иной основе, в иных условиях. Так взаимодействуют пустыня и оазис, море и суша, тайга и тундра.
Благодаря множеству связей, экосистемы удивительно устойчивы. Дожди заполняют впадины в скалах, птицы заносят икру и семена - и вот уже на выжженном извержением вулкана острове кипит жизнь, неотличимая от той, что кипела здесь до катастрофы. Пересыхают моря, раскалываются континенты - а в открытом всем стихиям озерце плещется современник динозавров - утконос. Время, перемоловшее в песок колоссальные горные хребты, совершенно не изменило крохотную сине-зеленую водоросль, которая живет себе и даже не подозревает о научно-обоснованных теориях накопления энтропии. Но бывает и по-другому.
Председатель одного южного колхоза решил извести архаичных карасиков и пескарей, заселить озерцо прогрессивным толстолобиком - и стричь купоны. Начал он дело со свойственным эпохе размахом - спустил воду, бульдозером очистил чашу водоема от коряг, за которые может зацепиться переполненный рыбой невод, потом восстановил перемычку, и стал терпеливо ждать. Год ждет, другой ждет... Убедившись после очередного паводка, что воды не прибывает, покоритель природы обратился к специалистам. Те прогулялись по окрестностям, пробили десяток шурфов, а потом посоветовали забыть о рыбоводстве.
Озерцо оказалось прудом. Когда край тот только заселяли, некий барин, истосковавшийся среди раскаленных солнцем степей по среднерусским карасям, распорядился устроить пруд. В отличие от нашего председателя, он сразу поинтересовался характером грунта и выяснил, что подпочва представляет собой чистейший песок. Рыбалка, как и охота, пуще неволи, потому крестьян целый год гоняли на барщину. Они формировали в балке котлован, подводами возили в него глину и солому, а когда начались дожди, загнали туда всю скотину и водили кругами, перемешивая эту массу и, создавая, таким образом, саманную чашу, которая стала основой новой экосистемы. Преставились крестьяне, усоп барин - а пруд стал неотъемлемой частью быта села. В нем купались и пичкуровали дети, вечерами под береговыми ракитами женихалась молодежь, священнодействовал над удочками местный философ, энциклопедист поплавочной ловли, и дорога на сельский погост проходила по самому берегу пруда. Слышал этот берег радостный детский визг и предсмертные хрипы, шепот, клятвы, напутствия уходящим и вой по невернувшимся, пламенные речи о проклятом прошлом и светлом будущем, а также мат по поводу несправедливо поделенного "пузыря". Потом пришел не по разуму деятельный председатель со своей прогрессивной программой, бульдозер разрушил саманную чашу - и пруда не стало.
Реальный этот случай настолько красноречив, что может показаться притчей. Чаще не бывает такого убийственного, будто специально рассчитанного, удара по главному несущему звену экосистемы и столь явного виновника катастрофы. Обычно все более скрыто, более растянуто по времени и большинство участников событий даже не подозревают об истинном смысле происходящего. Нередко причиной неприятностей становится попытка осуществить самые чистые намерения - подкормить людей, уничтожив прожорливых на зерно воробьев, как это однажды проделали наши соседи китайцы, отравить насекомых-вредителей или предоставить желающим дачные участки за счет никому, казалось бы, ненужного болота. Потом вдруг оказывается, что без воробьев урожай почему-то стал меньше, что отравленные вредители служили основой существования птиц, которые защищали лес, ограждавший от губительных суховеев те самые сельхозугодья, для повышения урожайности которых была применена отрава, и что "никчемное" болото регулировало водный режим обширного района, где, в числе прочих, жили "осчастливленные" дачники, которые теперь слоняются по инстанциям, требуя разобраться, почему это в их квартирах начались перебои с водой и строго наказать виновных.
Возможно, кому-то покажется странным, но причина такой уязвимости кроется в том же богатстве внутренних связей, которое обеспечивает и невероятную устойчивость экосистем.
Любой сформировавшийся в результате эволюции комплекс ведет себя как единый организм, все внутренние противоречия в нем взаимоуровновешены и подчинены общей задаче - выжить, выстоять против разрушительных воздействий среды, используя ее благоприятные факторы. Исключений не бывает, исключения уничтожаются в процессе эволюции. Грубое искусственное вмешательство может внести незначительный, на первый взгляд, фактор, не предусмотренный эволюционным отбором - и тогда система либо успеет быстро компенсировать его, либо будет уничтожена разбалансированными внутренними противоречиями. Механическим аналогом, поясняющим сказанное, может служить мощный тягач, не боящийся непогоды и бездорожья, способный нести тонны груза и проламываться сквозь заросли - но выводимый из строя горстью песка, которая попала в коробку передач. Если вовремя не подоспеют ремонтники, он очень быстро придет в полную негодность.
Метод аналогий вообще плодотворен для познания окружающего мира, принцип единства которого выражается в сходстве разнородных, казалось бы, процессов. Простейший пример - абсолютное совпадение законов, описывающих электрический ток и движение жидкости по трубам. Величине тока соответствует расход жидкости, напряжению - перепад давления, электропроводности - сечение трубопровода и т.д. Думаю, простой концентрацией внимания школьников на таких совпадениях, можно добиться серьезного и благотворного качественного скачка в мировоззрении выпускников.
Понятие "народ" в обществоведении может служить аналогом понятия "экосистема" в естествознании.
Сейчас все настойчивей и откровеннее звучит, все "научнее" обосновывается положение, согласно которому каждый сам за себя, любая общность - фикция, а уж "народ" - это зловредная выдумка борющихся за власть политиков. Более зловредным представляется только понятие "государство", которого никто из нас не видел, но которому все платят налоги. Чтож, такая точка зрения имеет право на существование, но абсолютизировать ее при подходе к человечеству - то же самое, что свести всю зоологию к точке зрения мясника, для которого нет ни коня, ни трепетной лани, а есть мясо, производством и продажей которого он живет. Разумеется, для мясника предпочтительнее полное единообразие животного мира, которое позволит ему идеально организовать свое производство, но невозможно себе представить, как животный мир с готовностью идет навстречу мяснику в этом его рационализаторском пожелании. Да, конечно, есть свои законы в производстве мяса, подобно законам механики или экономики, они вполне годятся, чтобы с их помощью глубже понять какую-то сторону действительности, но пытаться на их основе строить всеобщие представления о мире также опрометчиво, как строить картину мира лишь на основе ньютоновской механики или марксового экономического анализа. Ничего хорошего из таких попыток пока не получалось.
Кроме инерции, ускорения и действия-противодействия есть еще электричество, магнетизм, оптика и многое другое, кроме прибавочной стоимости есть немало такого, о чем мы пока не догадываемся и еще больше такого, о чем не догадаемся никогда. Естественные же образования - будь то биологический вид, экосистема или какая-то общность людей - учитывают все эти факторы, ибо в противном случае они были бы отсеяны в процессе эволюции.
Народ отличается от экосистемы тем, что все его "компоненты" принадлежат к одному виду - человек разумный. Различий, тем не менее, хватает и в рамках одного вида. Кому-то надо знать, что как только он выпрямит все эти гвозди, ему нальют. Другой должен быть уверен, что отработав день, придет домой, сытно поужинает, посмотрит телевизор, пообщается с женой и спокойно заснет до утра. Третьего тревожит малоснежная зима, возможный недобор урожая в будущем году. Четвертый озабочен истощением месторождений, которое лет через пятнадцать приведет к упадку в отрасли. А бывают люди, которым для счастья необходимо знать, что через столетие их страна будет твердо стоять на ногах. Такой человек тоже любит жизнь - но после очередного покушения, когда взрывом разнесло дачу и покалечило дочь, он не сворачивает с пути, а лишь приписывает к завещанию: - "...похоронить там, где меня убьют..." Что делать с этим многообразием? "Подрезать" одних, подтянуть других - усреднить, словом? Не годится, для всякой эволюционной системы искусственное упрощение губительно. Пусть себе сосуществуют и свободно конкурируют? А по какому принципу? У кого крепче кулаки? Кто кого перехитрит? Кто на кого убедительнее наедет? А может дать каждому по "калашникову" и свести всю конкуренцию к формуле "кто кого перестреляет"?
Помните жюль-верновского Паганеля? Чудака, которого все считают рассеянным на том основании, что он способен запутаться в простейших бытовых вопросах. Это распространенный в прошлом тип ученого, человек, предельно сосредоточенный на проблемах своего направления. Он исключительно ценен для общества, ибо после того, как все лежавшее на поверхности разработано, серьезные открытия возможны лишь при таком уровне концентрации. Но сами Паганели никогда не смогут противостоять Айртонам, они не пустят в ход нож и не подложат топор под компас - их таланты в иной сфере.
Потому Айртоны во все горло кричат о благотворности свободной конкуренции.
Истории уже известны случаи, когда к власти приходили айртоны, и даже более примитивные мясники - только каждый раз это заканчивалось нехорошо. В эволюции победили сообщества, которые использовали все многообразие человеческих типов, общества, где непрактичных паганелей не бросали на растерзание зубастым айртонам или мускулистым физоргам, как в Спарте, а приставляли к ним по паре предприимчивых ассистентов, способных на лету хватать идею, соразмеряя ее с возможностями и потребностями текущего момента, и по десятку рукастых лаборантов. Малая часть экономического эффекта шла на прокорм паганелей с персоналом, а все остальное - на образование, на медицинское обслуживание, на развитие производства, на зарплату рабочим, на содержание армии, защищающей от внешних врагов, на оплату труда юристов, следящих, чтобы никто в этой цепочке не обирал ближнего и т.д.
Все это вместе и есть "государство" - метод согласования интересов различных социальных групп, орудие такого согласования. Не "аппарат насилия" - это скорее про полицейскую дубинку - система, которая определяет, кому дубинку вручить и против кого направить насилие. В идеале эта система оказывает поддержку общественно полезным группам, стимулируя их активность сообразно потребностям общества в целом, игнорирует нейтральные группы и угнетает деятельность групп, наносящих обществу ущерб. Таким образом, в процессе эволюции складывается и поддерживается равновесие различных социальных групп, обеспечивающее жизнестойкость народа, его способность противостоять разрушительным внешним факторам. Известны народы, не создающие своего государства - тогда они пользуются удобствами, которые обеспечивает государство, созданное другим народом. Лишившись такой возможности, они немедленно встали бы перед выбором - быть уничтоженными - ассимилироваться - создать свою армию, свою полицию, свое право - словом, свое государство. Так что когда нам в очередной раз будут вещать про пагубность государственной власти и про великолепие ничем не стесненной личной свободы, поинтересуйтесь у оратора - что, кто-нибудь уже изобрел другую форму существования народа? Кто? Где? Когда? Почему не знаем? Масса вопросов, масса...
Нет, иной формы существования более-менее развитого человеческого сообщества пока не выдумано и в обозримом будущем не предвидится. Именно потому понятие "государство" и подвергается таким ожесточенным нападкам, которые являются ничем иным, как попытками сознательного вмешательства в механизмы, обеспечивающие внутренний баланс, устойчивость народа. Занимаются подобными диверсиями, как правило, те, кто пытается перетасовать общество таким образом, чтобы присвоить себе роль решающего "противовеса", силы, уравновешивающей большинство реальных противоречий, которая может позволить себе что угодно, так как попытка устранить ее чревата самоуничтожением всей системы в результате взрыва множества внутренних противоречий, одновременно активизирующихся при исчезновении такого противовеса.
Вряд ли когда-нибудь имело место преднамеренное уничтожение экосистемы - случаи типа уничтожения бизонов в Северной Америке или массового применения дефолиантов во Вьетнаме не в счет, во всех этих случаях целью бывает не экосистема, а народ, который опирается на экосистему, обретая в этой опоре предпосылки для независимости. Дестабилизация же народов, преднамеренно проводимая с целью ослабления и порабощения, известна с глубокой древности. Примером ее может служить уничтожение святынь, пропаганда, противопоставляющая интересы различных социальных групп и т.д. Если ранее такое разложение противника применялось как вспомогательная мера, ослабляющая сопротивление основным - вооруженным - силам, то с развитием средств массовой информации стало возможным превращение дестабилизации конкурента с его последующим самоуничтожением в основное средство ведения войны. Так возникло новое секретное оружие - организационное, эффективность которого уже подтверждена практически.
За один век это оружие дважды применялось против России - фактически без изменения цели, приемов, лозунгов, вплоть до совпадения фамилий ряда фигурантов.
"...Разрушим до основания..." - тогда - и "коммунистическая система не подлежит реформированию..." - сейчас.
Демонстрации под лозунгом "Вся власть советам!" в семнадцатом и в восьмидесятых.
Митинги распропагандированных солдат на тему "идти ли в наступление, или хрен с ним, с германцем" - и сегодняшние теледебаты, на которые приглашен в качестве эксперта дезертир, с трудом отловленный комендатурой: - "А как вы считаете, для повышения боеспособности армия должна быть принудительной или наемной? - "Ну, какие сомнения? Конечно наемной!" - авторитетно отвечает дезертир.
А излюбленный сегодня лозунг "приватиЗАция!"? Да ведь если его чуть развернуть, получим с детство знакомое "Земля - крестьянам, фабрики и заводы - рабочим!" - Тогда эти захватывающие перспективы закончились в деревне крепостным правом, которого не было уже семьдесят лет, а в промышленности - демидовщиной, которой не было уже более двух веков...
"Мир народам!" - и как абсолютный аналог - идиотский тезис нашего лауреата-миротворца, "баланс сил в мире уступает место балансу интересов", обосновывающий одностороннее разоружение.
Предательский Брестский мир - и утверждение о якобы проигранной "холодной войне", имеющее ту же цель - ценой предательства национальных интересов сохранить свою власть. По сути дела, заключенный против народа союз его правителей с его врагами.
Узаконенное разворовывание цветных металлов сегодня - и продажа под давлением "прогрессивной общественности" стратегических запасов медного лома, который через год, в 1914, пришлось выкупать по десятикратным ценам.
Проведение по территории Российской империи произвольных границ - и разлом Советского Союза по этим границам.
Требование сознательно поставить угнетателей-русских в подчиненное положение - и сегодняшняя беззастенчивая вакханалия "ограбленных русскими" "младших братишек", поведение которых сродни поведению некоего крыловского персонажа под вековым дубом.
Призыв пламенного русофоба-россиянина "задрать подол матушке-России" - и сегодняшняя всепроникающая русофобия, когда само слово "русские" воспринимается власть имущими как бестактное напоминание и старательно заменяется на нейтральное "россияне".
Я уж не говорю про цены в миллионах, про мешочников, которых теперь зовут челноками, преимущество торговли перед производством и тому подобные стопроцентные совпадения.
На первой стадии применения организационного оружия придумывается противоречие - или раздувается реально существующее, которых всегда было и будет предостаточно в любом обществе. Совершенно не имеет значения, что обыгрывать - чужие крови императрицы /будто к власти ведут чистопородных великороссов/, маленькую зарплату шахтеров /будто у врачей, колхозников, учителей она выше/, низкое качество отечественных продуктов питания /которые на деле не уступают, а нередко и превосходят массовые импортные товары/ или служебные "Волги" первых секретарей /будто в Америке, Франции или Японии власти разъезжают в троллейбусе, как наш Борис Николаевич, а не в бронированных "мерседесах". Главное взбудоражить массы, чтобы "процесс пошел". Далее доброжелательные советники рекомендуют заняться то одной, то другой частной проблемой - и даже готовы платить тому, кто будет решать ее не вдаваясь в общий анализ происходящего. Достичь мировых цен, повысить зарплату, защитить инвалидов, позаботиться о беженцах - решение любой проблемы вне контекста ситуации порождает несколько других проблем. Потом небольшими, но хорошо скоординированными, усилиями систему следует раскачать так, чтобы она вошла в резонанс - и можно отойти в сторону, полюбоваться, как некогда великая держава стремительно превращается в кровавый бардак, в руины, на месте которых, когда "процесс завершится", можно будет организовать себе дачную зону, сырьевую базу или просто удобную помойку для радиоактивных отходов.
Из истории известно, что при уничтожении империи три четверти ее населения уничтожается, а остальные включаются в качестве рабов в системы окружающих империй. Даже в тех случаях, когда исключительная жизнеспособность системы позволяет ей устоять, пройдя через глубокий кризис /примером может служить Октябрьский переворот и его последствия для России, возродившейся позже в формах Союза Советских Социалистических Республик/, последствия переворота и спровоцированного им развала катастрофичны. Так, Д.И.Менделеев, до сих пор известный в мире, как наиболее авторитетный демограф России, подсчитал, что в 1980 году нас должно было быть примерно 500 миллионов - а было чуть более половины. Если в начале нашего века Россия занимала в мире пятое место по уровню потребления, то в лучшие года застоя, вспоминаемые сегодня обывателем как сладкий сон, мы были на пятидесятом - примерно равное с Западом питание и двойное отставание по товарам длительного пользования.
Если построить обобщённый график, отражающий состояние нашего народа за послереволюционный период, мы увидим, что весь он состоит из череды переломов. Сходные методики - только не на целом народе, а на отдельном организме - применяются при вивисекциях. Операция - период покоя, когда естественные связи нарушены и организм, цепляясь за жизнь, вынужденно срастается по программе вивисекторов. Когда он оправится и начнет восстанавливать свое естественное состояние - новая операция. И так до тех пор, пока из-под ножа не выйдет калека, урод, соответствующий замыслу экспериментаторов.
Естественность России, глубокая реалистичность мировоззрения ее народа, прочно закрепившаяся в народном сознании за тысячелетнюю историю, дает нам огромную способность к самовосстановлению, часто непонятную врагам. Уж на что полной казалась им победа, когда в двадцатые они делали тут что хотели - жгли храмы, торговали музеями, расстреливали без суда и следствия, уничтожая целые сословия, целые социальные группы, организовав самую настоящую селекцию рабов - и всё-таки просчитались. Один из них, свой, казалось бы, парень, соратник по эксам и терактам, вдруг отправил их в ими же налаженную - для нас! - мясорубку. Одних прихватил здесь, других достал за границей, третьи, как Гамарник предпочли пустить себе пулю в лоб, чтобы не попасть в умелые руки недавних соратников, чьи методы были им хорошо известны. А как все славненько складывалось - один их классик даже записал в дневнике: - "Славяне - навоз истории...".
Поспешил... Те из них, кому "посчастливилось" проскочить мимо мясорубки в созданные ими - для нас! - концлагеря, получили возможность убедиться - окончательно, казалось бы, искалеченная Россия возвращалась к самой себе. Через кровь, унижения, через такие ужасы, каких и вообразить было невозможно до того, как они взяли на себя смелость писать нашу историю. Неизвестно, что предприняли бы они дальше, но - война! Тут уж стало не до экспериментов, Гитлер с его "новым порядком" был для них пострашнее России, которая, что бы о ней ни говорили, никогда не устраивала ни душегубок, ни концлагерей, ни Варфоломеевских ночей по какому бы то ни было признаку. Противостоять созданной Гитлером машине во всем мире могла только Россия - и они вынуждены были на время ослабить удавку, примириться с Хозяином. Он, со своей стороны, прекратил преследование национальных сил, в которых видел ранее лишь конкурента, силу, способную построить государство по принципу, отличному от его принципов. Выступление, начинавшееся со слов "Братья и сестры..." было признанием, призывом к единству. С этого момента Гитлеру противостояло не "государство рабочих и крестьян", не какая-нибудь еще фикция - противостояла вполне реальная Россия и русский народ.
Знаю я и о приказе N 227, и о заградотрядах, отец рассказывал мне и о более жестоких вещах. Но он рассказывал и про то, как в критические моменты на фронте бросали в огонь ИПТАПы - истребительные противотанковые артиллерийские полки.
Маскировка уже не выручала. Наученные опытом, осознавшие, что здесь не Франция, немцы выдвигали боевое охранение далеко вперед, шли осторожно, буквально ощупывая каждый метр пространства, расстреливая перед собой каждую подозрительную кочку. На заводах и в КБ отрабатывали специальные боеприпасы, готовили к выпуску новую длинноствольную пушку ЗИС, способную жечь немецкие танки с расстояния, дававшего хоть какие-то шансы сохранить орудийные расчеты. Но война не ждала, надо было выигрывать время, а для этого следовало найти возможность прорываться в поражаемое танковыми пушками пространство, чтобы самим наносить удары. И возможность нашли.
Когда уже дрожала и прогибалась земля, из засады вылетали навстречу танковой армаде два десятка джипов с обычными пушечками на прицепе. Подпрыгивая, как мячики на неровностях почвы, рыская, чтобы затруднить прицеливание суматошно палившим танкистам, они сближались с врагом на расстояние прямого выстрела. На ходу отцеплялись орудия, летели на землю ящики со снарядами - и живые еще, теплые мальчишки-артиллеристы, многим из которых не было и двадцати, открывали беглый огонь. Джипы же круто уходили в сторону, разворачивались, чтобы через секунды подхватить на прицеп тех, кому выпало отстреляться и уцелеть... Какие, к черту, приказы, какие заградиловцы - русские дрались за Россию! Тогда это понимали во всем мире, лишь потом мы позволили поделить себя на москалей, хохлов, бульбашей, чурок...
Масштабы сил, высвобождающихся даже не при срыве - при ослаблении антинациональной удавки, можно представить себе по масштабу той Победы и по тому, что уже в 1951 году страна достигла предвоенного уровня и превзошла его. С одной стороны такой скачок напугал правителей и привел к возобновлению антирусских усилий, но с другой стороны, Сталин, безусловный государственник, осознал, что сильное, независимое, свободное государство может быть построено здесь лишь на основании традиционного мировоззрения русского народа. Окончательно прояснилась и роль традиционно антинациональных группировок. Тут вождя и не стало. Упорно поговаривают о ряде странных обстоятельств, сопутствовавших его кончине.
Я вовсе не призываю перенести в мавзолей то, что осталось от Сталина и снова утыкать страну памятниками "Отцу народов". Я просто пытаюсь отойти от навязываемых нам всем объяснений, которые ничего не объясняют, и понять события на основании немногих доступных мне бесспорных фактов.
Ленин принял одну из мощнейших держав мира, а сдал - руины. Сталин принял развалины - а сдал Великую державу. Можно ли было добиться этого без крови? После всего, что к тому времени было проделано с Россией, ответ однозначен - бескровного пути восстановления государственности не было. А можно ли было достичь цели ценой меньших потерь? Вполне вероятно, только на этот вопрос нет ответа на качественном уровне. Ответ возможен только после анализа всех объективных материалов, отражающих ситуацию того времени - а они, если и существуют в натуре, то лишь за многими запорами, в тех самых сейфах, где хранятся выкачанные из России сокровища. А может быть, не стоило ничего восстанавливать, остановиться, как задним числом рекомендуют демократы, на эпохе Керенского, Троцкого или Каменева-Бухарина-Рыкова?
В школе всем нам рассказывали про устойчивые орбитали в структуре атома и про то, что длительное нахождение электрона в промежуточной зоне противоречит основополагающим постулатам квантовой механики - переход на другую орбиту происходит скачкообразно, при поглощении или потере кванта энергии. Подобные ограничения есть во многих областях - от астрономии до геополитики. Не имея возможности углубляться здесь в детальный разбор, отмечу только, что все эти варианты - и керенский, и троцкий, и бухаринско-зиновьевский и прочие являют собой пример именно таких "промежуточных зон". Любой из них неизбежно вел к потрясениям, соизмеримым по масштабам со сталинским вариантом - об этом не стоит забывать, читая воспоминания соратников Керенского, сына Лациса, жены Бухарина или почитателей Троцкого, который таки да! - залил Россию кровью, организовал децимации и концлагеря - но как трогательно заботился под старость о кроликах на домашней ферме! И этого милого старичка Сталин распорядился пришибить киркой! Чудовищно!
Итак, послереволюционная Россия. Разрушенная промышленность, парализованный транспорт, уничтоженная или изгнанная элита - национальные мыслители, ученые, инженеры, чиновники, военные. Потери населения, кратно превышающие потери Первой мировой - подлинная цена "миролюбивых" декретов новой власти...
Все многообразие возможных вариантов развития событий сводилось к двум схемам - либо на территории Российской империи создается самостоятельное государство, защищающее интересы населения этой территории, либо такое государство не создается, и тогда территория делится между соседями, а большая часть населения уничтожается во избежание в будущем проблем с наследниками *8.
Второй вариант не требовал усилий, активности с нашей стороны, ибо являлся естественным развитием набравшего инерцию чужого плана, начальная, откровенно кровавая стадия, которого была уже пройдена.
Для осуществления первого варианта следовало найти средства вместо "разрушенных до основания" промышленности, транспорта и т.д. Таким средством стал рабский труд*9, посредством, которого под жестким руководством Сталина к 1953 году в формах Союза Советских Социалистических Республик была практически воссоздана Российская империя - мощное, независимое, самодостаточное государство, способное противостоять любым притязаниям конкурентов - в том числе ядерному шантажу. Поле было возделано, оставалось хранить, вовремя поливать и пропалывать его - и ждать урожая.
Со смертью Сталина проявилась главная слабость всех сконструированных систем, стремясь удержать власть над которыми, их создатели вынуждены постоянно отсекать все "лишнее", усложняющее всесторонний контроль. Этим они добиваются управляемости в заданных условиях - но лишают систему гибкости, способности эффективно отвечать на изменение обстановки.
Понятие "элита" ассоциируется у нас с титулами, тройками белых в яблоках лошадей, шампанским и вальсами на отполированном паркете. Все это бывает - но не как самоцель. Случается также лишение титулов и орденов, нищета, забвение, дыба в пыточном подвале, кончанская ссылка, "коробки", безмолвно марширующие на пулеметы или Секирная гора... Равно как и тройки с шампанским, все это преходяще, а постоянно совсем иное - долг. Пожизненный долг того, кому для блага народа самой судьбой вменено в обязанность видеть дальше других. К сожалению, люди, вкусившие от карет и титулов, держатся за атрибуты власти, но не всегда способны понять ее суть и назначение. Необходимо время, чтобы разобраться, что есть цель, а что средство, как показывает пример некоторых всадников революции, трех поколений для этого недостаточно.
После смерти Вождя не осталось достаточно мощного слоя естественных преемников-государственников - прицельно уничтоженный в двадцатые, он просто не успел заново сформироваться и окрепнуть. Прислуга же, направлявшаяся раньше твердой рукой, но не доросшая до понимания происходящего, по природе своей была охвачена одним общим порывом - используя момент, урвать кусок потолще и пожирнее, чтобы, наконец, пожить по-барски, без оглядки на строгого хозяина. У каждого свои представления о власти, красиво жить не запретишь... Вскоре национальные силы были оттеснены на полу-подпольное положение - и началась промозглая, гнилая, гриппозная хрущевская оттепель.
Золотой запас державы, составлявший в 1953 году 2040 тонн, в 1994 году оценивался менее чем в 300 тонн...
Резко повернуть такую страну, как Россия, Советский Союз невозможно. Представьте, чем кончилась бы попытка продемонстрировать беловежский фокус лет на тридцать пораньше - дело, скорее всего, и до суда бы не дошло. "Разделителей" просто прислонили бы к ближайшей стенке офицеры военного закала - и никого бы в мире это не удивило, потому что общеизвестно - попытка раздела страны есть неоспоримейший признак измены Родине, на верность которой офицеры присягали. Ну, взвыла бы ненадолго мировая пресса - так это ее обычное состояние, нормальная реакция на проявление любой страной несанкционированной серыми самостоятельности. Учитывая реальную расстановку сил на этот момент, наиболее вероятно, что попытка переворота привела бы к следующей цепи событий: - очередная "чистка рядов" - антинациональные силы отброшены - возврат России на естественный исторический путь развития под правлением русского, по сути своей, правительства. Такой вариант не устраивал тех, кто добивается устранения с мировой арены единой, независимой, сильной России - и они поставили на постепенное разложение устоев нашего общества.
Вспоминается недавняя телепередача в духе неоплюрализма, выпущенная, как я понимаю, для нейтрализации в сознании зрителей последствий сообщения об агентах влияния Запада.
На место мальчика для битья организаторы посадили одного из руководителей советской разведки, непринужденно сгруппировав ему "оправу" оппонентов - высокопоставленного перебежчика из того же департамента и десятка статистов, которые изображали "простой народ"*10 и слабо представляли себе, о чем, собственно, идет речь. Ненавязчиво и артистично, как это теперь принято, зрителя подводили к мысли о выдающейся тупости советских спецслужб и о никчемности в современном мире разведки вообще. На вопрос о том, влияет ли деятельность разведок на их жизнь, большинство статистов, в полном соответствии с неизвестным для них сценарием, ответили, что нет. Забавные ребята! Интересно, тяготение-то хоть на них влияет? Надо будет написать ведущему, пусть в следующий раз спросит и про это...
Думаю, в деталях этой кухни способны разобраться только профессионалы, однако бесспорно - существуют несложные, в принципе, методы, позволяющие направлять политику стран-конкурентов и, применяя их в послесталинской России, Запад не поскупился на средства. Это вполне понятно - даже если не принимать во внимание то обстоятельство, что подобные операции с лихвой окупаются при дележе наследства, остающегося после их завершения, Россия представляет для Запада вполне реальную угрозу. Не вооружениями, не мощью, не агрессивностью, которой за нами не водится - самим своим непаразитическим способом существования, который и создал великую и могущественную Российскую империю. /Тюрьмой народов объявили ее потом, объявили те, кому в единой и сильной России невозможно было бы проводить свои бесчеловечные, антинародные эксперименты/. Мы опасны для них и своей самодостаточностью, которая позволяет не включаться в их "новый порядок" в качестве дармовой кормушки. А дурной пример, как известно, заразителен, в случае возникновения прецедента и другие страны станет гораздо труднее держать в узде. Такой вариант развития событий, без какого-либо активного вмешательства с нашей стороны, подрывает основы их благосостояния паразитов*11. Думаю, в этих обстоятельствах было бы противоестественным невмешательство западных спецслужб в ситуацию внутри нашей страны. Ситуация же накануне "перестройки" сложилась уникальная.
Хрущевская размашистость в борьбе с тоталитаризмом резко нарушила равновесие и в очередной раз бросила нас из эволюции в революцию. Брежневская реакция сработала в противоположном направлении, осадив "новаторов" и переведя социальные процессы в фазу, которую сегодня принято именовать "застоем". Термин этот, однако, отражает лишь мнение нетерпеливых поклонников революционной методы, для которых жизнь невыносимо однообразна и пресна, ежели ничего не рушить, никого не разоблачать или хотя бы не засевать кукурузой клюквенные болота. Потом можно признать, что рушили не то, разоблачали не тех, засевали не там - и быстренько переключаться на другие объекты. Главное, чтобы жизнь кипела, чтобы поэнергичнее, чтобы с огоньком... Оборотная же сторона "застоя" - общественная жизнь без принципиальных переломов и катастроф, когда отменяется железное единообразие "судьбоносных периодов" и возможности для развития получают самые разные социальные течения. Ограничения, искусственно создаваемые при "застое" нежелательным для властей движениям, как правило, не имеют категорического характера и оставляют шанс силам, действующим в естественных для народа направлениях. Обусловленная этой естественностью, жизнеспособность таких сил постепенно приводит к вытеснению принудительных, антинародных вариантов и группировок, которые, пока не поздно, реагируют путем организации очередного вышеупомянутого "перелома", своего рода "прополки", устраняющей все естественное, мешающее реализации их придуманных схем. Если бы страной продолжал править незабвенный Леонид Ильич, публикуя миллионными тиражами свою гениальную макулатуру и озадачивая массы своими "сисимасисескими" докладами, или приснопамятный Константин Устинович, которого к урнам для голосования приходилось выносить за шиворот специально сшитого пиджака - словом, если бы "застой" продлился еще с десяток лет, у власти естественным образом, плавно, без потрясений, незаметно для большинства, оказались бы национальные силы - те, кто вел бы политику в интересах собственной страны, нашего народа - а не заокеанского поборника "общечеловеческих ценностей". Ведь уже в восьмидесятые расклад сил приближался к равновесию, патриотически-настроенные люди были уже не только среди исполнителей *12, но и в тех эшелонах, где реально решаются судьбы народа и государства. Сложилась и крепла патриотическая фракция в чиновничестве, в спецслужбах, в науке и всех прочих государственных структурах. Это вполне естественно - мало-мальски развитый интеллектуально человек рано или поздно приходит на позиции патриотизма и государственности,*13 ибо осознает - выгоднее иметь сильную страну, защищающую его интересы, чем пытаться украсть столько, чтобы хватило на самостоятельную защиту всех своих многообразных интересов и потребностей.
Даже обыватель в своем стремлении к хорошей жизни, к личному обогащению, в неявной форме, подразумевает сохранение сильного государства с его влиянием на общественные процессы, просто в силу ограниченности мировоззрения кругом интересов бытового уровня, он не способен вовремя понять, что, перераспределяя блага в собственную пользу можно настолько ослабить государство, что оно рухнет, и тогда наступит время, когда ни золото, ни виллы, ни должности не защитят его интересов или хотя бы жизни. Обыватель понимает все это слишком поздно, когда уже "...Родину народ сам выволок на гноище, как падаль..." /М.А.Волошин/.
Укрепление патриотических тенденций не обошло и "руководящую и направляющую" - партия, первоначально бывшая орудием антинациональной, антирусской политики (вспомним признание Ленина, что на Россию ему наплевать, она для него лишь этап на пути к мировой революции или заявление Троцкого, что если для мировой революции придется срезать сотни миллионов голов - имелись в виду русские головы - то они будут срезаны) - эта самая партия срасталась с народом и переставала быть его антиподом. В партии состояло свыше восемнадцати миллионов человек, абсолютное большинство которых были частью своего народа, никогда не теряли связи с ним, и в меру своего понимания стремились к его благу. А с укреплением патриотических тенденций возрастал риск, что огромные возможности разветвленной и отлаженной партийной организации могут быть полностью поставлены на службу интересам народа. Именно эту опасность и старались они предотвратить, организовывая свою "перестройку". Ведь не против Ленина или Троцкого беснуется госпожа Новодворская, почти дословно повторившая их в своем пожелании отдать большую часть России - лишь бы остальное вырвалось в "цивилизованное общество" (мировая революция, цивилизованное общество - какая разница? Главное, что Россия является для этих реформаторов не живым, уникальным, бесценным организмом,который сложился в результате многовекового труда и лишений нашего народа, а средством достижения каких-то собственных целей).
Надо сказать, в этом смысле госпожа Новодворская, сочно поносящая "коммуняк" с их "совковым менталитетом" и призывающая нас в капитализм ничем не отличается от товарища Анпилова, пламенно зовущего в прямо противоположном направлении - самозабвенно споря о путях, по которым следует идти народу, они мало интересуются тем, что в результате их склок и взаимного шантажа народ гибнет и к моменту, когда они, наконец, разберутся в том, какой путь самый лучший, идти по нему будет уже некому. Кажется, будто именно этих "профессиональных революционеров" имел в виду А.В.Туркул - русский офицер, ставший в двадцать семь генералом, командиром дроздовцев, одной из "цветных" дивизий *14, бывших основой ударной мощи Белой гвардии - когда писал, что нам все равно придется делать выбор - либо революция - либо Россия.
Думаю, выбор этот народ наш уже сделал. Не надо заблуждаться - не за революцию, не за марксизм выступают сегодня даже идущие под красными знаменами и ленинскими портретами первомайские демонстранты. Большинство этих людей знакомы с идеями основоположников лишь по рекламно-просветительским мероприятиям былых лет и искренне уверены, что работа Ленина "Лучше меньше, да лучше" посвящена тому, как обеспечить население качественными товарами.
За суть марксизма у нас было безоговорочно принято стремление к социальной справедливости, служившее в оригинале приманкой, а то, что было его сутью - представление о первичности вульгарно-материалистических факторов, со школьных лет знакомая каждому из нас формула "сапоги - овцы - сапоги", ушло на второй план *15. Можно сказать, что марксизм, внедренный в Россию как вариант иудаизма, диаметрально изменился и приблизился к традиционному для нас православию. Произошло то, что должно было произойти - эволюция сделала свое дело, Россия переболела марксизмом, осилила его, хотя в присутственных местах по-прежнему висели вместо икон лохматые основоположники. Мы возвращались на собственный путь. Тогда нам нужны были не революции и переломы, а ряд последовательных реформ, суть которых, используя философские категории Гегеля, можно обозначить как снятие главного противоречия момента - противодействия правящей верхушки естественному ходу народной жизни. Такие изменения могли пройти безболезненно - более того, незаметно для большинства - ибо они окончательно назрели, ибо для них сложились все необходимые предпосылки - как объективные, так и субъективные. Имелась мощная промышленность, способная обеспечить всем необходимым страну, в частности сельское хозяйство, которое, при таком обеспечении и отказе от административно-принудительных методов, без труда накормило бы народ. Заканчивалось действие разорительных, порой кабальных, договоров - вспомним хоть коробки "недорогих" финских яиц, за которые было втридорога заплачено сырьем или алжирское красное вино, доходившее до благодарного потребителя в виде "солнцедаров", "бормотух", "стенолазов" и прочих " чернил", тогда как отечественные вина-соки, овощи-фрукты тысячами тонн пропадали прямо в садах, на корню из-за нехватки таких пустяков, как бочки, тарная рейка. Среди множества других объективных предпосылок можно отметить, например, осознание разорительности существовавшей системы закупок импортного оборудования, которая позволяла безбедно существовать за наш счет фирмам и даже целым странам, специализировавшимся на спекуляциях завалью. К субъективным предпосылкам для безболезненного хода назревших перемен можно отнести понимание всеми слоями народа их необходимости при наличии патриотически мыслящих лидеров на всех уровнях общества вплоть до Политбюро - вспомним, хотя бы Г.В.Романова. Естественный ход событий, однако, не устраивал большинство наших зарубежных доброжелателей, которые привыкли за десятилетия смотреть на Россию, как на собственную кладовую и не привыкли стеснять себя в средствах для достижения поставленной цели. Средства эти были направлены ими на поддержку наших внутренних компрадорских сил, реальных наследников тех, кто в семнадцатом организовал на нашей земле антинациональный переворот, а потом огнем и мечом, ложью и кровью, захватом заложников, децимациями и концлагерями приводил Россию к повиновению. Перед ними стоял выбор - либо удовольствоваться отхваченным и тихо сойти с политической сцены России, оставив о себе память в виде монументов вождям мирового пролетариата, либо попытаться сохранить за собой русские сокровища, а вину за прошлые эксцессы возложить на партию. Точнее, на ее патриотические компоненты, лишить всякой силы и власти уходящую из-под контроля парторганизацию, расколоть, дезорганизовать все структуры общества - в первую очередь силовые - провести всеобщую чистку от патриотически-настроенных людей и перехватить власть в ипостаси "демократов" с использованием псевдопатриотической фразеологии.
На первом, очень коротком, этапе им удалось обмануть понимавший неизбежность перемен народ, убедить, что их "перестройка" - это и есть долгожданные реформы, возрождение России*16 - и воспользоваться этим моментом для дезорганизации силовых структур и партийных организаций. В дальнейшем режим полностью потерял поддержку народа.
Итак, они затеяли новый перелом, новую революцию, которая, авось добьет таки непокорную Россию! Они выбрали второй вариант - и, думаю, они сделали ошибку. Они не захотели тихо уйти - и теперь будет все. Крушение идеалов и монументов, разгул преступности, секретные списки подлежащих уничтожению, взрывы, катастрофы и ночные выстрелы в упор, диктатура и переполненные тюрьмы. Все будет - но я не завидую тем, кто снова заварил эту кровавую кашу. Они противопоставили себя целому народу, тому же русскому народу, который уже не тот. Он познал измены союзников и предательство братьев, разделы Родины и духовную оккупацию, его винили во всем, грабили, мордовали, выбивая интеллект, чтобы превратить навечно в раба. Чужие голоса поют ему о милосердии - вместо своих, русских, убитых ими. Нет уже у нас былой незлобивости, нет былой широты - а откуда ей взяться у тех, кого они согнали с отчей земли в резервации? В руинах лежат Вера, Надежда, Любовь - а вместо всего этого есть прозрение, что против России опять ведется война на уничтожение. Есть понимание, кто эту войну затеял и есть наша извечная жажда справедливости. Нет, не завидую я тем, кто снова заварил эту кровавую кашу - их конец предрешен, хотя, возможно, не все мы его увидим.
1994