Комвндировка часть 1

         
Ездить в командировки Олегу Степановичу Лопатину приходилось часто и дело это для него привычное. Но командировка в Ельск была необычной.  Она предстояла долгой и хлопотной. Приехал сюда  Олег Степанович по настойчивой просьбе давнего друга  Рогова, который купил здесь обанкротившийся  лесопильный завод.

Дружба между Роговым и Лопатиным зародилась ещё в перестроечные годы. Они работали на крупном деревообрабатывающем предприятии. Но их склонности в профессии сильно отличались. Если Лопатин успешнее решал технические проблемы, то Рогов увереннее чувствовал себя в вопросах экономики и управления производством. Они дополняли друг друга в том, в чём каждый был послабее. 

В 90-е годы деловое сотрудничество старых  друзей продолжалось. Они  так и работали: Рогов придумывал деловой проект и обеспечивал его финансирование, а Лопатин руководил техническим исполнением проекта.  Компания Рогова уверенно расширялась за счёт приобретения новых предприятий.

Ельский завод должен был стать самым крупным и самым современным предприятием компании. Для него было закуплено за рубежом новейшее оборудование. Чтобы выполнить этот замысел, на завод приехал Лопатин. В его задачу входило установить новое оборудование, организовать управление заводом, наладить связи с поставщиками сырья и покупателями готовой продукции.

Лопатин ехал в Ельск с неохотой. Он устал от командировок. Да и не лучший для них возраст: недавно отметил шестидесятилетие. Трудновато в эти годы жить в отрыве от семьи, от привычного домашнего уюта. А жить в Ельске, по прикидкам самого Олега Степановича, предстояло месяцев 6 - 8. Рогов  предлагал на это время переехать в Ельск вместе с женой. Но Лопатин даже не обсуждал такой вариант. Во-первых, не дело обрекать на командировочные мытарства ещё и жену. Во-вторых, и в этом он был совершенно уверен, жена ни за что не согласится  поехать в задрипанный Ельск и лишиться годами создававшегося комфорта.  Поэтому договорились,  что Олег Степанович будет жить здесь один, выезжая ежемесячно домой  к семье дней на 4-5.

Ельск – небольшой городок в лесной зоне. Население живёт, в основном, работой в лесозаготовительной конторе, да на нескольких маленьких заводиках. Здесь даже гостиницы нет. Для Олега Степановича  сняли комнату в частной квартире.  При этом объяснили, что дом расположен в красивом месте, а хозяйка – чистоплотная женщина и будет не против, за отдельную плату готовить Олегу Степановичу еду, если он этого захочет.
 
Лопатина привезли в 3-х этажный жилой дом. Предназначенная для Лопатина комната небольшая, но вполне достаточная для проживания одного человека. Здесь стояли письменный стол, шкаф для одежды, мягкий диван, на стене – несколько полок. На первый взгляд Лопатина здесь всё устраивало. Единственно чего недоставало – Интернета. От заводчан он строго потребовал, чтобы он был в ближайшие дни. С другими условиями проживания он согласился. Хозяйка - женщина лет шестидесяти пяти, вручила ему ключи от квартиры и комнаты.

Вечером того же дня, возвращаясь с завода, Лопатин вспомнил, что у него ничего нет на ужин. Заехал в магазин, купил кое-что для бутербродов.

В прихожей горел свет, но хозяйки не видно. Лопатин прошёл в свою комнату. Минут через десять в дверь постучали.
- Вы будите ужинать? Тогда приходите на кухню.
Лопатин прихватил пакет с продуктами и вышел на зов.
- Днём вы так торопились на работу, что мы не познакомились. Меня зовут Зоей, Зоя Алексеевна. А вас, как мне сказали, Олегом Степановичем?  Давайте я вам расскажу, чтобы вы знали, где и что. – Хозяйка показала на один из кухонных столиков. – Этот стол ваш. – Она показала также, какими полками в шкафу и в холодильнике ему можно пользоваться и провела по квартире.
 
Они вернулись на кухню. Хозяйка снисходительно смотрела, как квартирант доставал из пакета хлеб, кусочки сыра, колбасы.
- И что же у вас на ужин?
- Да вот, бутерброды с чаем.
- Воду для чая вскипятить? – она поставила чайник на плиту.
Лопатин достал последние кусочки и отложил пакет.
- А у вас заварка для чая есть?
- Ой, забыл купить, - Лопатин слегка смутился. Хозяйка достала заварку и заварной чайник, приготовила чай и поставила на стол квартиранту. Тот приготовился делать бутерброды.
- А нож у вас есть? 
Хозяйка достала нож и положила на стол.  Не поднимая взгляда, Лопатин нарезал бутерброды.
- А сахар у вас есть? – хозяйка поставила на стол сахарницу.
- А чашка  есть?
Лопатин почувствовал злость и отложил, из предосторожности, нож в сторону.
- А чайная ложечка у вас есть?
Как много, оказывается надо иметь, чтобы поужинать бутербродами с чаем. Лопатин проголодался, но ел без аппетита. Сознание сверлила пренеприятнейшая мысль, что начиная с этого вечера, ежедневно ему надо будет заботиться о хлебе насущном к каждому завтраку и ужину.
Вечером в комнату опять постучала хозяйка.
- Я вам хочу объяснить, - она вошла в комнату. – Вы можете спать на этом диване. А можно его убрать и поставить сюда диван из общей комнаты, тот удобнее.
- Нет, нет, я на этом.
- Ну, как хотите, - она направилась к выходу. – А подушка у вас есть?
- Нет у меня ничего!
- Понятно. – Хозяйка вышла, но скоро вернулась с пастельными принадлежностями. Положила на диван и хотела выйти, но передумала. Расстелила простыню, взбила подушку, заправила одеяло в пододеяльник.
- Спокойной ночи.
«У меня хоть что-нибудь есть, полезное для этой жизни?» - подумал Лопатин и стал нервно распаковывать сумки, привезённые из дома. Там оказалось много необходимого, чтобы жить в отрыве от семьи.  «Молодец, жена. Надо ей позвонить».  Позвонил, рассказал и пожаловался, что у него не оказалось ни чайной заварки, ни чашки, ни ложки.
- Олег, ты как маленький. Неужели в вашем Ельске нет этой ерунды, чтобы везти её из дома?
- Да, да, ты права, - согласился Лопатин и отключил телефон.
Утром  он проснулся рано. Приоткрыл дверь комнаты, чтобы не столкнуться с хозяйкой, прислушался: в прихожей тихо. Украдкой к туалету, прислушался – тихо, никого. Как хорошо жить в гостинице, где нет доброй хозяйки!

Когда Лопатин вышел из ванной, хозяйка уже хлопотала на кухне. Он передумал идти на кухню, лучше остаться без завтрака. Но отступить не успел.
- Что будете пить: чай, кофе, какао? – спросила хозяйка.
- Из чайничка добавлю, - согласился Лопатин на минимальную услугу.
- Что-то я не верю, что по утрам вы пьёте разбавленный чай. Кофе налить? – не дожидаясь ответа, сделала кофе.
Лопатин жевал бутерброды, а хозяйка задавала вопросы.
- А где вы обедаете?
- В столовой.
- Это в заводской столовой что ли? Там начальники никогда не обедают.
- Там сносно готовят.
- Да знаю я, как там готовят. Я вам вот что хочу сказать. На такой еде вы долго не протяните. Как мне сказали, жить здесь вы будете долго и вам нужна нормальная кормёжка. Подумайте, может я  могу чем помочь?

Хозяйка ушла. Лопатин с тоской смотрел на свои бутерброды. Нет, не готов он к тому, чтобы и завтра, и после завтра, и через месяц жевать и жевать бутерброды. Надо придумывать что-то надёжное, и в этом Зоя Алексеевна права.

Ельск переживал не лучшие годы своей истории. Старые предприятия разваливались, новые не создавались. Зарплату месяцами не платили, народ бедствовал, город хирел. Реконструкция лесопильного завода стала первым и единственным примером создания современного предприятия. Лопатин, как руководитель проекта, чувствовал к себе особое внимание. Городские начальники оказывали знаки уважения, рассчитывая на увеличение доходов городской казны; местные предприниматели искали сотрудничества с новым заводом; горожане надеялись на достойную работу. Руководители общественных организаций искали с ним дружбу, веря в благотворительную щедрость распорядителя солидных средств. На публичных мероприятиях его приглашали в первые ряды, а на городских совещаниях – ближе к начальству.

Лопатин тяготился таким вниманием. Он хотел бы так устроить свою жизнь в Ельске, чтобы ничто не отвлекало его от главной задачи: как можно скорее запустить завод, освободиться от этой суеты, уехать отсюда навсегда и зажить дома счастливой жизнью обеспеченного пенсионера. Он мечтал о том времени, когда не надо  рано вставать, не спеша пить утренний кофе,  днём решать неответственные проблемы, а вечером вместе с женой ходить в театр. Такой жизнью он никогда не жил и сейчас она представлялась ему благодатным островом среди бушующего океана.

Квартирная хозяйка, которую он посчитал придирчивой занудой, согласилась готовить ему завтраки и ужины. Она по-прежнему задаёт свои неисчерпаемые вопросы.      
- А жена у вас есть?
- А на завтрак что вы предпочитаете?
- А жена что готовит вам к ужину?
Лопатин пытался вспомнить, что ему больше нравится на завтрак или на ужин. Но ничего  на ум не приходило. Когда-то у него были предпочтения, но они не совпадали с предпочтениями жены, и о них пришлось забыть.

                *
Сдавать одну комнату внаём Зою Алексеевну заставила нужда. Ей  посоветовали взять на время в свою 3-х комнатную квартиру постояльца. Да не простого, а начальника. Зоя с трудом представляла, как в квартире, где много лет жили они вместе с мужем и где теперь живёт одна, поселится чужой мужик. Будет жить с ней под одной крышей, пользоваться той же ванной и тем же туалетом, пить чай на той же кухне, предъявлять права на то, что всегда принадлежало только ей. Охватывал страх и брезгливость.
- Выбрось ты из головы эти глупости, - уговаривала Зою приятельница, которая давно держит квартирантов. – Квартирант-мужик лучше, чем баба.  Бабы – народ капризный, а с мужиком всегда можно договориться, лишь бы непьющий был. И вот что ещё: сразу с ним оговори, чтобы в квартиру не приводил  баб. А то такое устроят…

Вечером пришлось долго ждать квартиранта с завода, чтобы всё показать и обо всём договориться. Квартирант выглядел уставшим. Она  подробно объяснила условия проживания и хотела предупредить о бабах, но отложила на потом. Не похож квартирант на бабника. Хотя мужик ничего, не молод, но крепок, подтянут. Правда, очень утомлён. Когда Зоя заметила, как квартирант собирается ужинать бутербродами, в её душе проснулась жалость. Та самая женская жалость, которая спасает человечество от жестокости.

Душа у Зои жалостливая. Она жалеет всех. Но в любое время года у неё должен быть кто-то, кого она жалеет особенно щедро. Детей у неё не было, а муж – не из тех мужчин, которые нуждаются в женской жалости. Поэтому приходилось постоянно искать объект своего активного участия на стороне. Первой, на ком проявилась щедрость Зоиной души, была племянница, Леночка, малолетняя дочка сестры. Сколько нежности, сил и средств вложила в неё Зоя! Можно даже сказать, что Зоя больше сделала для Леночки, чем её покойная  мать. Теперь-то Леночка уже не Леночка, а Елена Дмитриевна, завуч школы, заслуженный педагог. В тётушкиной помощи она уже не нуждается. Но Зоя до сих пор не может избавиться от ощущения, что не всё ещё сделала для любимой племянницы, ещё не видит её вполне счастливой.

Заметив, как обречённо жуёт квартирант бутерброды, Зоя поняла, что этот мужчина, хотя и большой начальник, нуждается в заботе. Без заботы он здесь пропадёт. Не откладывая, она предложила свои услуги, и квартирант доверил ей готовить еду. Она сама не ожидала, что кухонная стряпня для чужого человека станет ей не в тягость. Из-за этого даже с приятельницами встречалась реже и пропускала некоторые сериалы.

Уже третью неделю жил квартирант в Зоиной квартире. На работу уезжал рано, возвращался поздно, иногда сердитый и злой. Даже по выходным не отдыхал дома, а работал. Лицом похудел, во взгляде – расстройство. Зоя всё больше жалела постояльца и больше о нём заботилась.
- Олег Степанович, - спросила Зоя под хорошее настроение квартиранта. – Сколько времени вы собираетесь жить в нашем городе?
- Думаю, что месяцев восемь, а дальше – посмотрим.
- А как же жена? Всё это время вы будете жить здесь один, без жены?
- Один, конечно. Сюда что ли я жену привезу? – он кивнул на пол кухни. 
- Вам с женой нашли бы хорошую квартиру и жили бы там припеваючи. Или жена ехать не хочет?
- Не стоит на это время устраивать переселение.
- Как же не стоит? Как же мужчине без жены? Вы ещё не старый, чтобы без жены, - недоумевала Зоя.
- Дня через два поеду домой, в кратковременный отпуск, - с улыбкой ответил Олег Степанович, поняв намёк хозяйки.
- А потом опять будете один здесь томиться? Не знаю, не знаю, как вам такая жизнь?  Мой муж  бы не выдержал, на стенку бы полез.

Три дня Олег Степанович был в отъезде, приехал на четвёртый день. Зоя собиралась встретить его отдохнувшим, повеселевшим, но увидела таким же утомлённым и замкнутым, как раньше. И стало Зое Алексеевне ещё жальче своего квартиранта. Тогда она и подумала, но мысль её была пока непонятной и туманной.

На другой день она позвонила племяннице.
- Ты знаешь, что в воскресенье в нашем Доме культуры будет концерт столичного юмориста? Возьми два билета, да чтоб места получше.
- Тебе нужно два билета? – удивилась племянница.
- Не мне. Один билет тебе, другой – моему квартиранту.
- Он тебе заказал билет?
- Не заказывал, а ты его пригласишь. Он совсем какой-то затюканный. Вместе отдохнёте, повеселитесь.   
- Я его приглашу, а он скажет: иди ты со своим юмористом куда подальше.
- Не скажет, я его подготовлю.
- И как ты всё это себе представляешь? Я его приглашаю, мы с ним идём в Дом культуры и там вместе мелькаем на людях? Нет, тётя Зоя, я на это не пойду. Он мужчина женатый.
- Подожди, не кипятись, сама же говорила.
- Ну, говорила, мало ли чего я говорила. Выбрось из головы. – Лена положила трубку.
«Умная она баба, - подумала Зоя о племяннице, - но дурёха. До таких лет дожила, а всё людской молвы и злоязычных сплетен боится».
 
                *

        Дел на заводе - не впроворот, приходилось много работать. Но это беспокойное, многохлопотное  состояние для Лопатина было знакомым. Оно взбадривало его, как взбадривает резвого коня состязательный бег. А в конце дня уставал так же, как после трудной дистанции. Вечером съедал приготовленный Зоей ужин и удалялся в комнату. Его квартирный быт наладился, Зоя Алексеевна оказалась доброй хозяйкой.
 
В первые месяцы командировки Лопатин нетерпеливо ждал отпускные поездки домой, надеясь в родных стенах восполнить растраченные силы и укрепиться поддержкой жены. Но ожидания не оправдывались. Возможно из-за его частых и длительных отлучек из дома, жена свыклась с жизнью без мужа и в повседневных делах всё меньше нуждалась в его помощи. Даже наоборот, приезд мужа как будто нарушал  размеренное течение домашней жизни и стеснял её свободу. С особым неудовольствием жена относилась к супружеским притязаниям мужа.
- Посмотри на себя и посмотри на меня, ну какие мы любовники? – настойчиво увещевала жена. – Пойми ты, наконец, что вышли мы из этого возраста. Успокойся, перестань терзать и дразнить себя фантазиями прошлого. О душевном покое пора больше думать, а не о плотском удовольствии. Ну, как ты этого не поймёшь?

Своё мнение об отношениях между супругами жена высказывала не впервые. Олег Степанович не соглашался, но жена была настойчива, и он стал сомневаться, может быть, действительно, смешно молодиться и пора завязывать? Эта мысль его опустошала, а в ожиданиях встреч с женой угасало желание.

Окно комнаты, где жил Лопатин, обращено к реке. Он смотрел на набережную, на противоположный берег, где раскинулся городской парк. Вечерней дымкой  поднимался над рекой туман, погружая окрестности в таинство подступающей ночи.

В дверь постучала хозяйка.
- Олег Степанович, я приглашаю вас в гости, в воскресенье.
- У вас семейное торжество и соберутся гости? – поинтересовался Лопатин.
- Юбилей нашей свадьбы. А гости… Придёт родственница, вы её раньше видели, да приятельница-соседка.

В Ельске, к Лопатину никто ещё не обращался с просьбой: «Приди с работы пораньше». Здесь он свободен от такого обременения, поэтому работал столько, сколько требовала работа. В воскресенье он тоже работал, но имел в виду, что сегодня он приглашён. Домой возвратился к назначенному часу. По пути успел даже заехать в супермаркет, купил бутылку итальянского вина. Едва привёл себя в гостевой вид, как Зоя Алексеевна пригласила в общую комнату. За столом сидели две дамы. Хотя Лопатин их раньше видел, Зоя Алексеевна представила ему обоих.
- Лена – моя племянница; Катя – моя давняя-давняя приятельница.

Катя –  пожилая и лёгкая на язык женщина. Лена скорее молчалива.  Одета строго, без обычных женских фривольностей. Именно так, по представлению Олега Степановича, одеваются настоящие учительницы. Позднее, после нескольких часов общения,  Олег Степанович заметил в Лене смущение, не свойственное дамам  её возраста. Гостя посадили рядом с Леной. Лопатин поставил на стол свой презент. Быстрее всех отозвалась на него Катя.
- Ой, какая интересная бутылка! – она взяла её в руки, повертела, разглядывая этикетку. – Смотрите, это заграничное вино.
- Сейчас у нас почти всё заграничное, - заметила Зоя. – Даже картошку продают с чужих полей.

Лопатин разлил вино. Поздравили хозяйку с юбилеем свадьбы, вспомнили её покойного мужа. А Катя вернулась к винной теме.
- Какое хорошее, замечательное вино!
- Да, отличное вино, - подтвердила Зоя и обратилась к племяннице. – А ты как думаешь?
- Я не разбираюсь в винах, могу только сказать, что оно мне понравилось.

Зоя смотрела на племянницу с недоумением, недовольная её ответом.
- Как мне сказали, вы, Елена Дмитриевна, педагог? – обратился Лопатин к соседке.
- Да, учительница.
- Смею предположить, что преподаёте  математику или физику?
- Верно, математику. А как вы догадались? Или об этом вам тоже рассказали?
- Нет, догадался сам. Знаете почему? У специалистов точных наук, особенно у математиков, строгое мышление. В своих суждениях они избегают двусмысленных выражений.  Вот и вы, высказывая оценку вину, остались объективно строгими.
- Это мнение надо расценивать как осуждение или как похвалу математикам, - с иронией уточнила Елена Дмитриевна.
- Исключительно как одобрение. Я вообще считаю, что математика – основная наука человечества. Любое знание лишь тогда становится наукой, когда в нём используется математика.
- Это, по-моему, слишком категорично. Наверное, есть науки, не сильно нуждающиеся в математике. Медицина, например.
- Ошибаетесь.  С чего врач начинает знакомиться с больным? Он измеряет температуру, давление, пульс и так далее, то есть использует математику.
- А искусство? В нём нет математики.
- Искусство – не наука. Пока оно не признаёт математику. Поэтому наука развивается  поступательно, год от года только вперёд. А искусство петляет. Его взлёты зависят от таланта творца. Шедевры античности или возрожденья до сих пор неповторимы, а гениальные опыты Ньютона или Лавуазье повторяют сегодня в каждой школьной лаборатории.
- Лена, Лена, - обратилась Зоя к племяннице. – Разговоры разговорами, но гость ничего не ест, предложи ему салатик. Мужчина с работы, ему нужна калорийная еда, а он стесняется. Позаботься о нём.

Лопатин  дополнил вина в бокалы. Выпили, похвалили заграничный напиток. Лена положила в тарелку Лопатина салат.
- Ешьте, салат очень вкусный. Это одно из любимых тётиных блюд, - она посмотрела, как гость управляется  с салатом, потом вернулась к теме прерванного разговора. - Почему же при таком почтении к математике, вы не стали математиком?   
-  Так получилось, не судьба.
- Вместо любимой математики отдали себя в руки нелюбимой, но доходной профессии? – в голосе Елены Дмитриевны улавливалась лёгкая издёвка.
- Нет, нет, своей профессией я доволен. Можно даже сказать,  что люблю, если это величественное слово допустимо употреблять к профессии. Я ею увлечён,  она для меня и работа и занятие для души. – Олег Степанович остановился, раздумывая, не слишком ли много в словах радужных красок.
- Вы так азартно говорите, а мне подумалось, что любое увлечение, даже безобидное, даже полезное, доведённое до неумеренной страсти, превращается в порок. Это как лекарство: в умеренных дозах лечит, а в неумеренных – наносит вред. Ваше увлечение не осложняет вам жизнь?

Лопатин посмотрел на Елену Дмитриевну. Ему показалось, что этот вопрос он задавал сам себе раньше, но оставлял без ответа.

За разговором ни Елена Дмитриевна, ни Лопатин не заметили сговора приятельниц. Зоя вдруг объявила.
- Вы тут поговорите, а мы сходим к Кате. У нас там дело есть, часа на два-три.
Лопатин и на это не обратил внимания, а Елена Дмитриевна, кажется, смутилась.
- Наверное, Вы математику выбрали, осознавая свою симпатию? – спросил Лопатин.
- Нет, осознанно я выбрала педагогику, а математику – в знак противоречия. Моя мама была учительницей, преподавала русский язык и литературу, и меня к этому склоняла. Но литература для меня была очень трудным предметом, поэтому я пошла на математический факультет.
- Вы знаете, я тоже литературу не жаловал, - воскликнул Лопатин, обрадованный таким совпадением.

Разговор углубился в годы отрочества, которые помнятся милыми увлечениями и безрассудным озорством. Оба собеседника всё больше увлекались разговором. Лопатин почувствовал лёгкость, какую давно не испытывал. Будто спало с него напряжение от служебных дел, от которых здесь, в Ельске, он никогда, ни на минуту не освобождался. Как это замечательно: в уютной домашней обстановке вести безобидный разговор, чувствовать, что тебя понимают и ничего от тебя не требуют.

За разговором они перешли в его комнату к компьютеру и не заметили, как вернулась хозяйка. Зато Зоя Алексеевна сразу всё заметила и торжествовала. Хотела даже опять выйти из квартиры, но поздно. В открытую дверь её увидела племянница. Увидела, смутилась, заторопилась из комнаты квартиранта, стала помогать тёте убирать со стола. Потом, несмотря на настойчивые просьбы тётушки задержаться, ушла домой.