Погода сегодня выдалась. Ух, какая. В такие дни всегда первое слово вроде ух или ох. Ну, вот когда из подъезда выходишь. Ух, морозец, солнышко, красота. На машинах иней алмазной крошкой.
Корнилов уже стоял на углу и приплясывал. И так он уютно стоял. Но потом я подумал, что ему-то не очень хорошо. Это просто я только вышел, хорошо, по-теплому одетый. Еще не успел замерзнуть, а него уже даже нос побелел и на ресницах белый пух.
- Здоров. – Я протянул ему руку прямо в перчатке, которую он пожал рывком и сразу заспешил, что аж мне пришлось его догонять.
- Что так долго? – спросил он меня, не поворачивая головы.
- Так вроде как договаривались. – Соврал я.
- Ладно, пойдем быстрее, а то все разберут, получится как вчера.
Я торопился за ним. Какое-то время шли молча. Потом я заметил, что мы идем в ногу, и я пытался сбить этот ритм. Из-за этого чуть не споткнулся. И вообще так увлекся этим процессом, что чуть не вылетел на дорогу. Хорошо, Корнилов придержал за рукав.
- Как войдем, ты сразу открывай дверь и держи, я войду с лету, может, так успеем. – Он поправил шапку и кивнул, что пора переходить дорогу.
- Слушай, а что мы как все не ходим с самого утра? Ну, постояли бы, зато в тепле.
Он глянул на меня краем глаза и презрительно ухмыльнулся.
- Это дело безнадежное. Тут понимаешь стратегия. Если придти с утра, встать последним в очереди и не успеть намного обиднее, чем приди в конце и не успеть.
- Ну, может, можно как-то раньше всех придти или не уходить, в конце концов?
- Нельзя. Они на ночь закрываются, а на улице холодно.
Еще некоторое время шли молча. Вот наконец показалась больница. Я с легкостью ветра взлетел по ступенькам и, рванув дверь, чуть не выбил руку из сустава. Дверь стояла монолитно, очень надежно и даже как-то свирепо закрытая.
«Вход со двора» форматом А4 трепыхался тут же не далеко. Корнилов понял все сразу и уже побежал обходить со двора. Потратив драгоценные секунды, которые на последних метрах, смешиваясь с адреналином и стукнув в висках, таяли в прошлом, мы вбежали какой-то коридор и, пробежав несколько поворотов направо, а потом столько же налево мы оцепенели возле совершенно свободного окна регистратуры.
- Номерки есть? – Корнилов был резок.
Белая, обесцвеченная голова за окном даже не дрогнула. Она писала что-то.
- Погоди она не слышит. - Я постучал легонько по стеклу подушечкой пальца.
- Извините, а можно спросить. – Такой ритуал. В справочной, прежде чем спросить, надо получить разрешение от крашенных голов любых цветов и размеров.
- Номерки… - Корнилов, который начал уже выходить из себя, поглядывая на объявление «номерки выдаются до 10-00» и висящие тут же часы на этой же отметке, не договорил, потому что белая голова превратилась в злые глаза.
- Я вас прекрасно слышу, - неожиданно отчетливо ответила она. Стекло, оказывается, не задерживало звука вовсе. - К кому номерки?
И мне сало так тоскливо, потому что номерки у нее были, но она их нам не даст. И причин миллион, полис, копия паспорта…
Уже стоя на крыльце и надевая рукавицы Корнилов зло процедил сквозь зубы.
- Завтра с утра приду. Все копии сделаю.
Но мне почему-то казалось, что завтра будет очередь, или не будет номерков.