www.chaklin.com
«Конец чего-то одного – это
просто начало чего-то другого…»
мудрость жизни*
НАДЕЖДЫ И РАЗОЧАРОВАНИЯ
Месяц подходил к концу. Со дня на день в доме ждали приезда хозяина. Заведенный порядок обязанностей, установленный для меня горничной Раминой, становился обыденным и привычным.
Я старательно выполняла все поручения, будучи уверенной, что только тогда меня отрекомендуют как исполнительную и аккуратную. А услышав положительные рекомендации, синьор Вейд назначит мне неплохое жалование.
Конечно, я втайне надеялась на прежнее знакомство с синьором Вейдом. И помня его благосклонность и уважение к нашей семье, я была почти уверена, что не потеряю этой работы, но злоупотреблять его доверием никогда себе не позволю.
Подняв тяжелую корзину с бельём, я прижала ее к бедру и, осторожно, спустилась к реке. Вода в Арно была на редкость холодная.
Полоща простыни, я чувствовала, как быстро леденеют руки. Они были не те, что прежде, в мозолях, обветренные и шершавые от частого соприкосновения с водой и холодом, напоминая мне руки той горничной, что некогда я видела в окне напротив дома, в котором мы останавливались с отцом в Венеции.
Жизнь оказалась многоликой и непростой. Могла ли я думать, что подобная участь постигнет и меня, в один момент, оторвав от беззаботного детства и безмятежного настроения?..
Январь был холодным и ветреным. Вынужденная работа на улице сильно утомляла и морозила тело. Легкий озноб стал привычным. Развешивая постиранное белье окоченевшими руками, я желала только одного, быстрее войти в дом и отогреться. Суровость моего труда уже не пугала, но грусть так и оставалась в моей душе, сохраняя лишь слабые надежды на перемены к лучшему.
Посмотрев на белую рубашку синьоры Вейд, я заметила, что пятна крови на её груди не отстирались. Их желтоватый оттенок, словно печать приговора, виднелись на кружевах ворота. Состояние ее здоровья становилось с каждым днем всё хуже и хуже. Среди прислуги ходили разговоры о том, что она может не дождаться приезда супруга. Но все же, вопреки слухам и благодаря сильной воле характера, она боролась за свою жизнь, исправно принимая лекарства и по возможности поднимаясь с постели, чтобы посидеть у окна, почитать книгу или написать письмо, в молитвах вознося благодарность Господу за каждый прожитый день.
Наконец я подняла опустевшую корзину и быстро вернулась к дому. Едва отворив дверь, я увидела горничную Рамину.
– Хозяин приехал! – выпалила она взволнованно и растерянно.
– Хозяин??
– Да, да, поторопитесь на кухню! Нужно помочь кухарке с ужином.
– Вы не забудете??. – осторожно поинтересовалась я.
– Нет! Нет! Не теперь, дайте ему отдышаться с дороги! Быть может завтра утром я с ним поговорю.
Не скрывая своего огорчения, я послушно пошла в сторону кухни, сожалея о том, что синьор Вейд узнает о моем присутствии в его доме лишь завтра.
Запеченная утка источала аромат, приятно дразня своим аппетитным видом. Соусы и вино уже стояли на подносах. Кухарка Рамина суетилась возле пышущего жаром чана.
– Беатриче, пожалуйста, помогите мне, отнести подносы с едой в гостиную.– попросила она меня – Я ничего не успеваю! Хозяин будет ужинать вместе с супругой. Все так неожиданно!
– А как же посуда?
– Посуда уже расставлена, горничная всё сделала.
– Хорошо, – ответила я и, взяв поднос с уткой, направилась с кухни в гостиную.
В коридоре мне вновь встретилась Рамина.
– О! Отлично! – воскликнула она. – Вовремя! Они уже спустились. И со словами «Давайте сюда!», она выхватила из моих рук поднос и поплыла вдоль по коридору.
– Постойте, а как же?
– Завтра! Всё завтра! – проговорила она и, не поворачивая головы, скрылась за дверью гостиной.
– Что загрустили? – спросила меня кухарка Рамина, видя мой расстроенный взгляд.
– Рамина забрала поднос… Она словно умышленно оттягивает встречу с синьором Вейдом…
– У-у, еще бы! – понимающе покачав головой, согласилась она. – Рамина боится, что хозяин будет недоволен Вашим присутствием в его доме. Вы все же синьора… А потом, даже если всё обойдется, то опять не просто. Вы молоды и сил у вас за двоих. А следовательно можете потеснить состарившихся работников!
– Но у меня нет таких намерений!
– Я-то понимаю…Но жизнь иногда показывает иное…
– Так, значит, всё напрасно! – отчаянно выкрикнула я – и, сев на скамью, закрыла лицо руками, не в силах сдержать накативших на меня слёз.
– Ну что Вы, что Вы, милая моя. Не стоит так огорчаться. Учитывая состояние синьоры Вейд, Ваше появление как нельзя кстати. Сами видите, мы еле справляемся с ведением хо-зяйства.
– Да, но, делая вывод из всего сказанного, я нескоро увижу синьора, а, следовательно, и моя оплата будет неизвестно когда! Пресвятая дева! Я так надеялась на этот заработок! А теперь! Что теперь! Ведь у меня не осталось ни одного приличного платья, в чем показаться перед синьором Вейдом! Той, которой он меня, возможно, бы и вспомнил, дочерью его почитаемого художника! Если бы этот день состоялся месяц назад, когда я пришла сюда, чтоб предложить ему картину… Тогда я еще выглядела достойно!
Но теперь, когда моя нищета очевидна, возможен ли такой разговор?! Могу ли я надеяться на его понимание и остаться здесь, чтобы иметь работу?
– Да хватит Вам рыдать! Лучше послушайте меня, – понизив голос почти до шепота, сказала Рамина и, наклонившись надо мной, проговорила мне прямо в ухо: «С этим я Вам помогу!»
– С чем? – оторвав руки от лица, но, еще неудержимо всхлипывая, поинтересовалась я.
– А с тем, что хозяин любит завтракать очень рано! Синьора в этот момент еще спит. Горничная завра с утра уйдёт за лекарем. А Вы должны вернуться на рассвете, чтобы успеть подать завтрак синьору Вейду. Понятно?
– Да!
– Вот тогда у Вас будет немного времени для беседы.
– Благодарю! Для меня это важно!
– Я всё приготовлю. Да, и еще, не забудьте, он завтракает в кабинете.
– Всё понятно!
– Не опоздайте!
Дверь в кухню распахнулась и перед нами появилась горничная.
– Соль, соль! Где соль? Почему не поставили на подносы? Вечно что-то забываешь! – строго проворчала она Миранде и, схватив протянутую мной солонку, добавила: «А Вы на сегодня свободны! Ступайте домой! Сейчас хозяину не до Вас! Все обсудим позже!»
* * *
Прошло еще две недели, с того дня, как синьор Вейд вернулся из Парижа. За все это время мне так и не посчастливилось с ним поговорить. В то утро у синьоры случился приступ, и он без промедления сам выехал за лекарем, так и не начав завтрака. Горничная тщательно скрывала моё присутствие, не оставляя мне никаких надежд на прошлые договорённости. Моё отчаяние переходило все мыслимые границы. Но однажды, когда я уже перестала верить в чудо, судьба предоставила мне случай.
До блеска начистив столовое серебро, я шла на кухню, чтобы положить его в ящик, но в дверях повстречала взволнованную Рамину.
– Срочно, срочно к синьоре! Тёплую воду и таз! – скомандовала она вышедшей навстречу кухарке и тут же развернувшись, удалилась в кладовую, чтобы взять чистые простыни.
Рамина, вынула с полки медный таз и стала наливать в кувшин тёплую воду из большого чана, стоящего на огне. Увидев меня, она негромко заговорила: «Опять приступ!... Так недолго она протянет!»
– Может помочь?
– Нет, сами справимся, не для молоденьких девушек подобные зрелища.
– Вот на столе поднос с напитками. Снесите-ка его лучше к хозяину. Он просил что-нибудь выпить. Про приступ синьоры пока ничего не говорите! Не следует сейчас его расстраивать!
– Хорошо, он в гостиной?
– Нет, с обеда работал в кабинете.
Схватив поднос, я почти бежала по широкой винтовой лестнице, не скрывая своей радости, с каждой секундой приближаясь к кабинету Гербранда Ван дер Вейда. Наконец-то наша встреча состоится! Сердце учащенно билось, когда я открыла дверь в это таинственное помещение.
Просторная комната сразу поразила меня своей обстановкой. Необычные устройства, диковинные сферы, странные противовесы и удивительные схемы каких-то механизмов в сочетании с земными картами были развешаны по стенам. Это был не просто кабинет, а скорее философская мастерская учёного. И чем здесь занимался синьор Вейд, оставалось для меня загадкой. Впервые попав сюда, я сразу поняла, что совсем не знаю хозяина этого дома, так как ни я, ни мой отец даже не подозревали о подобных его увлечениях.
Посмотрев в сторону окна, я увидела, как Вейд сидел за столом и что-то писал.
– Можно? – тихо спросила я.
– Да, – не поворачивая головы, ответил он. – Поставьте на стол.
Подойдя ближе, я поставила поднос, не решаясь с ним заговорить. Видя, что я не ухожу, он оторвался от бумаг, над которыми работал, и, бросив на меня короткий взгляд, произнес: «Спасибо, больше ничего не надо».
Я развернулась и с грустью побрела к двери, понимая, что разговор не состоялся. В душе щемило от разочарования и обиды на саму себя.
– Постойте! – услышала я за спиной.
– Да, синьор?
– Скажите, Вы новенькая?
– Да.
– Я Вас знаю?
– Да.
– Кто Вы? – повернувшись, заинтересованно произнес он.
Сосредоточенно глядя на меня, Вейд пытался вспомнить, кого я напоминаю. Но, видимо, мой ужасный вид и эти одежды совсем стёрли знакомый для него облик. Смущенно улыбнувшись, я тихо ответила:
– Беатричче Форини.
– Беатричче Форини, – машинально повторил он.
Но вдруг лицо его прояснилось, и он воскликнул:
– Форини?!!? Вы случайно не дочь Доминико Форини?
– Да, Вы правы, это я.
– Боже мой! Но что Вы тут делаете?! Дитя моё?! – его лицо выражало недоумение и растерянность, брови поднялись, округляя небольшие карие глаза. Рот приоткрылся, усы еле заметно зашевелились. Он аккуратно погладил свою бородку, ожидая от меня объяснения.
Рассказав Гербранду Ван дер Вейду о своих бедах и своём теперешнем положении, я сильно надеялась на его благосклонность и понимание. Выслушав меня, он задумался, и какое-то время сидел молча. Но вскоре оживился и проговорил:
«Давайте поступим так.. Вот мои предложения! Учитывая моё уважение к таланту Вашего отца, я постараюсь оказать небольшую помощь. Завтра с утра я приеду к Вам, и мой лекарь осмотрит его. Надо услышать не одно мнение. Надеюсь, что этот визит прояснит ситуацию. А сегодня постарайтесь утешить свою мать и передайте, что я непременно куплю предложенное мне полотно «Персея». Оно действительно достойно восхищения. Что касательно Вас, Беатриче, то я буду рад видеть у себя в доме молодую синьорину, но не в качестве прислуги, а в качестве помощницы по ведению хозяйства. Моя супруга, как Вы знаете, тяжелобольная, и не в состоянии справляться с этими хлопотами. Поэтому я выражу свою благодарность и признательность, если Вы будете отслеживать работу горничной, прачки и кухарки. Главное, чтоб еда подавалась во время, бельё было свежим, дом чист, помещения проветрены. Забота о моей жене Вас не касается. Но позволю себе иногда давать синьорине некоторые поручения, к примеру, отвезти почту или купить лекарства. У Вас будет один выходной. Всё оставшееся время Вы будете жить в этом доме. Я распоряжусь, чтоб Вам подготовили комнату. 100 дукатов в неделю будет моей оплатой за проделанный Вами труд, надеюсь, что это оправдает Ваше отсутствие в семье в течение рабочих дней.»
– Вы очень щедры, синьор, я не ожидала такого великодушия, – очень тихо произнесла я, чувствуя, что вот-вот расплачусь.
– Ну что Вы, синьорина! Не стоит быть столь чувствительной! Ступайте домой, соберите всё необходимое, а завтра я подъеду к синьору Форини и заберу Вас и Ваш багаж. Будьте готовы.
– Спасибо! – еще раз поблагодарила я синьора Вейда, и, не смея более его задерживать – удалилась.
Впервые за последнее время я улыбалась. Чувство обреченности отступило от сердца. На душе стало легче. Я безудержно благодарила Деву Марию за подаренную мне надежду!..
* * *
По возвращению из Лондона жизнь Марии казалась размеренной и пресной. Но это обстоятельство не огорчало ее, а напротив, скорее радовало. Каникулы сына всё еще продолжались и, поэтому, избегая суеты московских улиц, вся семья находилась в загородном доме.
Спокойно поужинав, Мария немного посидела с мужчинами у телевизора, но вскоре поднялась на второй этаж, чтобы принять ванну. Ментоловый шампунь снял напряжение и расслабил мышцы тела. Она любила полежать в его пенном растворе. Кожа от этого становилась мягкой и излучала свежесть.
Накинув халат и высушив феном волосы, Мария достала баночку с кремом и помазала им руки. Затем, пройдя в спальную, она присела на кровать и откинула одеяло. Но, решив позвонить подруге, поднялась и, взяла с прикроватной тумбочки телефон.
– Привет, Марго!
– Здорово живёшь! Прилетели?
– Да.
– А что не звонишь?
– Да мы только вчера вернулись.
– Ну ладно, давай выкладывай!
– А что выкладывать, всё хорошо, всё понравилось.
– Нет, ну ты погляди на нее! – проворчала в трубку Марго. – Съездила в Англию, а впечатлений что, нету что ли? «Всё хорошо» – это что? Все, о чем можешь рассказать?
– Да успокойся ты, конечно, есть чем поделиться.
– Ну???
– Видела многое, и Биг Бен, и музей Мадам Тюссо, и Тауэр. Ездила с Костей в дом, где жил Конан Дойль. Катались на двух-этажном автобусе. А еще посетили Виндзор и конечно Виндзорский замок, ну тот, где загородная резиденция Королевы. Вот! Так что всё супер! Я тебе лучше потом фотографии покажу. А так, в целом, Англия, наверное, такая, какой мы ее знаем по книгам, словом – «Туманный Альбион».
– Ну, а как сами англичане?
– К русским довольно надменны, но вполне учтивы. – Пояснила Мария.
– Надеюсь, у вас там не было конфликтов?
– Да нет, хотя, постой, один интересный случай всё же был…
Нас поселили в небольшую гостиницу, возле Гайд парка. Номер был очень простенький. Чтобы дойти до него от двери лифта, нужно было преодолеть высокую и узкую лестницу, которая поднималась почти вертикально вверх метров на пять. А теперь представь, как ты проделаешь этот подъем, да еще с чемоданами? Но всё же, с трудом добравшись туда, мы увидели скромную комнату с двумя кроватями, столом и видом из окна на соседнюю крышу. Я-то спокойно восприняла подобную обстановку. По сути, здесь только переночевать, но Егор, как ты понимаешь, был в бешенстве. Пределом его терпения был санузел, в котором вместо ванной находился старый душ и наполовину обвалившийся кафель.
Схватив Костю в охапку, он направился прямо к администратору, настойчиво требуя замены номера.
– Это что за издевательство над русскими?!! Что вы мне дали?! Кровати скрипят, стулья все развалились. В ванной можно пораниться о кафель, а на вашей лестнице сломать голову! Я требую немедленной замены номера!
Костя переводил робко, очевидно стесняясь этого скандала. Но отец был настойчив и неумолим. Его разгневанный вид и темпераментная иностранная речь явно производили впечатление на администратора. Испуганно смотря на него, она пыталась объясняться.
– Что, что говорит эта курица? – переспросил он сына.
– Она говорит, что все номера заняты.
– Передай ей, что меня это не волнует!
– Новый номер возможен только завтра утром. У них кто-то съезжает.
– Вот прошмандовка! Всё настроение испортила.
– Пап, прошмандовка, это не переводится!
– Так скажи ей, что даю ей три часа на осмысление, пока я дышу воздухом, пусть думает своими куриными мозгами!
И гордо развернувшись, он удалился.
– Да, впечатляет, – произнесла Рита и снова спросила, – ну, а кончилось-то чем?
Погуляв несколько часов по вечернему Лондону, мы вернулись в номер и были приятно удивлены. Новые шторы, скатерть, шелковые покрывала, а главное, ты не поверишь, выложен новый кафель и установлен современный душ.
– Обалдеть! А ты говоришь! Вот он у тебя какой герой! – восхищенно заметила Рита.
– Да, бывает, но если б его достоинства превосходили бы его недостатки…
– Ты многого хочешь, моя дорогая!
– Но это еще не всё! На утро нам поменяли номер! На большой и светлый! С ванной и видом на парк.
– Ну, вот видишь!
– Да! Сама удивилась.
– А что любимый твой? Поздравил тебя с Новым годом?
– Нет.
– Что, даже SMS не прислал?
– Нет, Рит.
– О! И на хрена такой кавалер?
– Ты не поймешь! Он слишком порядочный, чтобы быть отчаянным.
– Это как?
– Неся обязательства перед одними, он не хочет обнадеживать других.
– Да трус он, вот как это называется.
– Давай не делать поспешных выводов, мне нравится этот человек таким, каким я его понимаю.
– Ладно, не обижайся, я-то что, твоё дело.
– Да я и не обижаюсь, вероятно, что больше и сама ему не позвоню, – медленно, словно задумавшись, ответила Мария.
– Вот так раз! И в чем же причина?
– Ну, как бы тебе объяснить. Своим молчанием он вежливо даёт понять, что ему ничего подобного не надо и в силу своего благородства никогда не скажет напрямую: «девушка, скушайте таблеточку и успокойтесь».
– Похоже, что так, – вздохнув, подтвердила Марго.
– Ну вот, значит, я и должна успокоиться. Дома, слава Богу, всё наладилось. Что я еще хочу?
– Егор-то как? Не пьёт?
– Тьфу, тьфу, – проговорила Мария, плюнув через левое плечо. – В Англии продержался, но, сама знаешь, всё относительно.
– А Интернет? Виртуальные подружки?
– Слава Богу, обещал, что всё кончено.
– Ладно, попробуем поверить! Значит, с возвращением тебя.
– Куда?
– Куда, куда? В семью!
– А… – протянула Мария.
Она сама не понимала, что с ней происходит. Ей ужасно хотелось покоя, размеренной устойчивой жизни. И вроде бы сейчас это появилось у нее. Но можно ли верить Егору с его неуравновешенностью и вспыльчивым характером? Не станет ли она снова заложницей его страстей? И хватит ли ей силы на прощение?
– Ну что? Наговорились? Будем прощаться? А то молчишь.
– Да, подустала что-то, и, правда, давай поспим, еще созвонимся.
– Ну, счастливо!
– Пока.
Мария положила трубку обратно на тумбочку, сняла халат и нырнула под одеяло. Она любила спать обнаженной, особенно на шелковом белье. Постель благоухала прохладой. Багровый атлас приятно скользил по телу, медленно впитывая его тепло. Обняв подушку, она прильнула к ней щекой и погрузилась в сладкий сон.
Проснулась Мария от холода, так как забыла закрыть на ночь окно. Морозный ветер более чем достаточно охладил помещение, тщательно пытаясь забраться к ней под одеяло. Включив лампу, она оглянулась. Рядом никого не было. Часы показывали три ночи.
«Егор так и не пришел спать», – подумала Мария и, накинув халат, направилась в соседнюю комнату, посмотреть все ли в порядке у сына. Костя спал ровным безмятежным сном. Ласково улыбнувшись, она прикрыла его дверь и спустилась вниз, чтобы найти мужа.
Егор сидел на кухне у раскрытого ноутбука и медленно потягивал пиво из большой граненой кружки.
– А, явилась! – развязно проговорил он.
По первой же фразе Мария поняла, что он снова пьян и пиво – это лишь дополнение к чему-то более крепкому.
– Голова болит, спустилась таблетку выпить.
– Голова болит? Да что ты! Хочешь, сейчас сразу пройдет!
– Нет, – почувствовав неладное, коротко ответила Мария.
– А что так? Испугалась?
– Ничего не испугалась, просто спать хочу.
– Иди-ка сюда, – попросил он и, медленно поднимаясь из-за стола, потянул ее за руку. – Садись.
– Я не хочу!
– Зато я хочу! Садись, тебе говорю, сейчас ты увидишь мой «черный экран»!
Буквально усадив ее перед ноутбуком, он подвел курсор к одной из заставок, и окно открылось.
Симпатичные девушки поочередно выглядывали из открываемых им компьютерных окон.
– Смотри! Сколько их, и все меня хотят, а некоторые так просто преследуют. Какую хочешь рассмотреть? Выбирай любую, почитай нашу переписку. Ну, давай хотя бы эту. Вот Светочка! Очень милая особа.
Он снова щелкнул курсором. Перед глазами Марии побежал текст.
– У тебя такие замечательные глаза, – писал ей Егор.
– Любимый, я скучаю по тебе, малыш, – гласил ответ.
Мария дёрнулась, сделав попытку встать.
– Постой, – остановил ее Егор, – это еще не всё. Давай посмотрим другую, – и он снова щелкнул компьютерной мышью. И снова появилась обаятельная особа.
– Отпусти меня, я не хочу! – попросила Мария, сделав новую попытку встать.
– Что, не нравится?
– Зачем ты это делаешь?
– А что мне еще делать? На тебя что ль смотреть? Ни кожи, ни рожи! Противно!
– Ну, извини! – огорченно произнесла Мария.
– А мне не надо «извини»! Ты или молодей и худей, или пошла вон отсюда!
Пренебрежительно посмотрев на жену, он скривил лицо и, отхлебнув еще немного пива, поставил кружку на стол.
Мария встала. Ничего не ответив, налила себе стакан холодной воды и вышла из кухни.
– Фу, мерзость! – услышала она в спину слова мужа.
В эту ночь ей уже не спалось. Лёжа в темноте на кровати, Мария безмолвно смотрела в потолок. Но не было слёз и горькой обиды. Лишь пустота и равнодушие наполнили ее сердце. Постигшее разочарование словно надломило ее душу. Чувство обреченности не отпускало путающихся мыслей.
www.chaklin.com