С детства удостоенный
самоидентичности
я страдал расстроенный
раздвоеньем личности.
Быт мой неустроен,
взбалмошен и лих,
череп не раскроен,
но люблю двоих.
Проблему составили,
думаю серьёзно,
оба полушария
страждущего мозга.
Пребываешь в царстве дрём,
совесть говорит,
функции разделены в нём
ровно на двоих.
В извращённом социуме
ноги словно ватные,
погружён в эмоции
сверхнеадекватные.
Целостность украдена,
разрываюсь гадостно
меж хозяйкой вагиной
и соседом – анусом.
И слова-то веские –
полная свобода.
Она – явно женская.
Он – мужского рода.
В мире незалежности,
катаклизмов, воин
мне всегда в промежностях
как-то неспокойно.
С детства удостоенный
самоидентичности
я страдал расстроенный
раздвоеньем личности.
Быт мой неустроен,
взбалмошен и лих,
череп не раскроен,
но люблю двоих.
Проблему составили,
думаю серьёзно,
оба полушария
страждущего мозга.
Пребываешь в царстве дрём,
совесть говорит,
функции разделены в нём
ровно на двоих.
В извращённом социуме
ноги словно ватные,
погружён в эмоции
сверхнеадекватные.
Целостность украдена,
разрываюсь гадостно
меж хозяйкой вагиной
и соседом – анусом.
И слова-то веские –
полная свобода.
Она – явно женская.
Он – мужского рода.
В мире незалежности,
катаклизмов, воин
мне всегда в промежностях
как-то неспокойно.