ЛАНА КУЗЬМИНА - http://www.proza.ru/avtor/undina3 - ВТОРОЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ ЛАУРЕАТ 47 МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Звали его Сева, но односельчане называли дурачком. Да и как иначе, если ходит он по селу, никуда не торопится, никуда не рвётся. Другие мечтали выбраться, зацепиться в городе, чем больше город, тем лучше. Они учились, строили кое-какую карьеру. А те, кому не удавалось уехать, грели себя мыслью, что они всё-таки пытались изменить свою жизнь, а не сидели на пятой точке ровно.
Сева умом не блистал, но и инертностью не отличался. Перестроил деревянный родительский дом, завёл скотину да выращивал на огороде разные овощи. Был он молчалив и нелюдим. Кроме как с мамой ни с кем и не общался. Были у него романы, краткосрочные и не обременяющие. Каждую женщину Сева называл любимой, надеялся на крепкий брак и большую семью со множеством детишек, но каждый раз оставался наедине с мамой. Не помогало ни крепкое хозяйство, ни безупречный образ жизни. Никогда Сева не курил и не пробовал спиртного. Но он не мог дать всем этим женщинам того, чего они желали. А именно — возможность посмотреть большой мир и зажить той жизнью, какой им хочется, но которую они сами не могли себе обеспечить. Они уезжали, находили богатых и не очень мужей и забывали про непутёвого Севу, оставшегося в селе «крутить хвосты коровам», как презрительно отзывались они о занятиях своего бывшего любовника.
Мать Севу ругала, называла балбесом, лупила свёрнутым в жгут полотенцем. Больше всего она нервничала, когда тот, закончив хлопотать по хозяйству, собирал небольшой рюкзак и оправлялся за три километра от деревни в заброшенный военный городок. Там, в покинутой пятиэтажке он оборудовал собственное жилище, свободное от косых взглядов и вечных материнских попрёков. Место, где он, пусть недолго, но чувствовал себя свободным. Но не это оглушающее чувство свободы манило Севу в старые казармы. Его увлекала придуманная им самим игра. Он представлял себя сторожем заросшего травой аэродрома, ответственным за содержание взлётно-посадочной полосы, человеком нужным и даже необходимым. Потому и пропалывал пробивавшуюся сквозь асфальт траву, летом подметал, а зимой очищал от снега уходящую в даль полосу.
Как-то вечером обнаружил Сева в своём жилье двух непрошеных гостей, парня и девушку. Девушка, маленькая и худенькая, жалась к стенке, опустив глаза и смущаясь. Парень оказался более разговорчив. Он назвал своё имя, Андрей. Представил спутницу, Полину. Сказал, что воспитывались они вместе в детском доме, полюбили друг друга, а когда пришла пора выпуска, оказалось, что нет у них жилья и идти им некуда. Андрея мать подбросила в дом малютки и имя её неизвестно. А дом Полины сгорел, когда пьяный отчим заснул с непотушенной сигаретой. Им обоим положено жильё. Андрей ходил в администрацию, а там руками разводят. Мол, рады, да нет в наличии свободных квартир. Может, комната? И комнат нет в подведомственном районе.
Махнул Сева рукой: «Живите!» Не моё это хозяйство. Так, захожу иногда, отдыхаю. Полина сразу быт обустраивать начала, на полу пёстрый коврик расстелила. В узкий, оставшийся после прежних хозяев, шкаф две чашки и пару тарелок поставила. Здесь же уместились и кастрюля со сковородкой, ложки и вилки. Вот и весь нехитрый скарб молодой семьи.
Андрей прибился к строительной бригаде, колесящей по округе в поисках заработка. Он считался в ней кем-то вроде мальчика на побегушках, «принеси-подай» и больших денег не зарабатывал. Только не было для него другой работы, тем более без регистрации. В свободное время обивал Андрей пороги администрации, всё бестолку. Нет жилья и не предвидется.
Мать Севы как про новых жильцов узнала, не поленилась, накинула старенькое пальто, сунула ноги в обрезанные валенки и поковыляла к военному городку. Там всплеснула руками, заохала: где это видано, чтобы люди в таких условиях жили, чай не средневековье. Да и морозы того и гляди грянут, а у молодых печечка крохотная. Что такой согреешь? Поворчала мать, отхлестал сына попавшейся под руку веткой за недомыслие, завязала в узелок вещи и забрала ребят с собой.
Сева с Андреем привели в порядок сарайчик в огороде, утеплили стены, сложили печку, кривобокую, но надёжную. «Тут живите!» - скомандовала мать Севы. Полина расплакалась. Что с неё взять, девчонка совсем. Подбежала обниматься, а Нине Ивановне нежности ни к чему, отталкивает. Выдумали тоже! «Спасибо»! Было бы за что! За сараюшку неиспользуемую да за ремонт копеечный!
А Сева всё на аэродром ходит.
- Зачем? - спросил как-то Андрей.
- Надо, - ответил Сева. - Зачем-то же его строили. Нехорошо бросать.
Смотрят односельчане на Севу, смеются. А Андрей подумал-подумал и пошёл как-то с ним вместе. Гребут они снег, расчищают полосу. Андрей всё понять пытается, чем притягивает друга это покинутое место.
Останавливается Сева, поднимает глаза в сияющее от солнечного света небо и говорит:
- Красиво как.
Андрей тоже наверх смотрит. Небо чистое-чистое, а далеко в вышине птица-самолёт движется. От серебристого бока яркий луч отражается. Никогда Андрей самолёта вблизи не видел, только так в небе. И Сева не видел, и Нина Ивановна, и никто в селе. А уж лететь на нём — несбыточная, почти невозможная мечта.
В январе, сразу после нового года, Полина сообщила, что ждёт ребёнка. Андрей нахмурился, понимая, как тяжело теперь придётся, но конечно же очень обрадовался. Сева тоже обрадовался, едва ли не больше отца. Нина Ивановна поворчала для проформы, а после сказала, что глупости всё и в войну рожали. Справятся. А односельчане снова косточки перемывают: молодые совсем, без собственного жилья, без работы постоянной и без каких-либо надежд на будущее. Вырастет очередной голодранец. Будто их и так не хватает! Скорее уж чудо произойдёт в их глухом месте, чем выйдет из этой семьи что-то хорошее.
Чудо произошло третьего февраля. Потемнело небо, загудело. Соскочила с печи Нина Ивановна, перекрестилась и на улицу выскочила. Снаружи уже всё село собралось. Кричат, в небо пальцами тычут, а там — самолёт. Низко-низко летит и всё больше и больше снижается.. Прямо к старому аэродрому направляется. А люди следом бегут. Впереди — Сева с лопатой, позади — Нина Ивановна с соседкой ковыляют, друг друга поддерживают.
В чём же чудо? В том, что экипаж борта вспомнил о заброшенной взлётно-посадочной полосе на окраине леса. В том, что сумел посадить самолёт с неработающим двигателем и что Сева, прозванный дурачком, каждый день следил за аэродромом и расчищал снег.
И вот он стоит в стороне от односельчан и улыбается. Радуется не тому, что в итоге оказался прав, а тому, что приземлился самолёт точно на полосу, лишь чуть-чуть прокатившись вперёд и уткнувшись носом в наметённый сугроб. Тому, что не случилось самого страшного, катастрофы, и видится ему в этом не собственная заслуга, а нечто огромное и сверхъестественное. Не знает он, как и многие стоящие рядом, что чудеса делают сами люди. Иногда даже не подозревая об этом.