Два хвоста

               
       В военные годы  в Тбилиси ко всем магазинам подтекали сразу две очереди – мужская и женская. Так полагалось. Для поддержания нравственности. Прообраз нынешнего Time's Up.
      Мужчин в городе было мало – одни уже погибли, как мой отец, другие еще воевали, третьи - «враги народа» - в тюрьмах и лагерях сидели. Поэтому мужские «хвосты» были значительно короче женских. А продавец отпускал через одного -  мужчина-женщина.
      С пяти лет в мои обязанности входило обеспечение дома хлебом и керосином. Не простое это было занятие. В моральном  плане. Подходить к прилавку, опережая усталых немолодых женщин было совестно. Но и пристраиваться в женский «хвост» - глупее не придумаешь. Что делать?
     Долго мучился, пока не нашел выход.
     Жила в соседнем дворе  моя закадычная подружка. Отец, дядя Тенгиз, сейчас он воевал, называл ее Нателой, мать, русская, тетя Феня, звала Светланкой. А соседи прозвали Мзиури, солнечная. Она и в самом деле всегда светилась счастьем. Мне Мзиури очень нравилась, но выявлять нежные чувства мужчина не должен. Я был строг, временами даже суров. Ведь я мальчик и к тому же на целых полтора года старше. Это как сейчас 80 и 45.
     В тот день, отправляясь в магазин, я как обычно запихнул  в потайной карман хлебные карточки, взял авоську и отправился за Мзиури.  В очередь, естественно женскую, поставил ее, а сам вертелся рядом, как бы я за компанию.   
     Наш хлебный находился недалеко от дома, на углу Собачьего переулка и проспекта Плеханова. Женский хвост вился по Сабачьему и прирастал к  магазину слева,  мужской, короткий, кучковался справа, по проспекту Плеханова.
    Дневной завоз хлеба, как  обычно, задерживался. Женщины обсуждали местные сплетни и мировые новости – от легкого поведения соседки по дому до тайной решимости смелой Евы Браун застрелить Гитлера.
    Мзиури, прыгая на одной ножке, оббегая меня, то слева, то справа, принялась рассказать о своей поездке с мамой на воскресный базар в Манглиси. Там было все очень интересно. Во-первых, по дороге встретился зайчик, он сидел, высунув уши из ежевичного куста. Мужчины с их телеги хотели его поймать и зажарить, но он, шустрый, обхитрил их, помахал хвостиком и ускакал в лес. Мзиури  смеялась над охотниками и очень радовалась за зайчика.
    На базаре ей повстречалась настоящая невеста, в длинном белом кружевном платье. Она только что выменяла его на мешок картошки и сразу же надела. Стала очень красивой и решила тут же на базаре найти себе самого лучшего в мире жениха. При этом продолжала торговать картошкой, ловко взваливая на свои невестические плечи тяжелые мешки и корзины.
    Вечером, на обратной дороге мужчина без одной ноги, тоже из их  телеги, рассказывал о войне. Оказывается там очень весело и все непрерывно шутят. Особенно им бывает весело, когда немцы не попадают, куда целились, т.е. в наших. Над ними тогда все смеются и дразнятся, показывают картинку Гитлера, где он похож на смешного Чарлика.
    Потом все в телеге слушали студентку Цисану. Фильм, который она смотрела в кинотеатре «Аполло» на Плехановском проспекте, тоже был очень веселый. Там молодой скрипач сочинял для своей любимой красивую музыку. Птички в лесу помогали ему чириканьем, а конь цокотом копыт. Цисана спела эту музыку звонким голосом, а мальчик с веночком из красных перчиков на голове, поддержал ее свистом. На небе сияли яркие звезды, вокруг было темно и таинственно. Но совсем не страшно. Может быть только цота-цота, чуть-чуть.
    Наконец  к магазину подкатил возок с хлебом. Я пошел разведать обстановку.
    Как только распахнули дверки фургона, в нос ударил звонкий дух свежеиспеченного хлеба. Хоть это были всего лишь черные подгорелые кирпичики, испеченные не весть из какой муки, запах был настоящий, соблазнительный. Все заволновались, всем захотелось побыстрее получить свою пайку. Нашлись добровольцы, организовали живой конвейер от возка к полкам магазина. За доблестный труд их наградили правом отовариться первыми.
    Вслед за ними потекла очередь, оба хвоста. Заметно это было лишь у входа в магазин, до нашей дальней окраины движение докатилось не быстро. Мужская очередь к этому моменту  иссякла и теперь любой прохожий, если он мужчина или мальчик могли подойти и тут же отоварить свои карточки.
    - Что вы тут вертитесь, время теряете, - не сдержалась соседка по очереди. – Бери своего рыцаря и идите в мужскую, получите сразу.
    - Отстань от детей – вступилась другая – Не с люльки же им свою выгоду искать.
     Наша  загогулина женского хвоста медленно, но верно приближалась к заветной цели. Самыми волнительными были последние шаги, уже внутри магазина. Тут время тянулось особенно долго и всем казалось, что продавщица работает недопустимо медленно.
    … Домой мы с Мзиури возвращались часа через три, а то и четыре после выхода. Мои приятели все это время гоняли во дворе старый чулок, набитый газетами, служивший футбольным мячом, прищурив один глаз целились в шеренгу костяшек-кочи, или, того приятнее, собирали под деревом опавшую сладкую туту.
    Странно, но я не завидовал им. Меня переполняло какое-то незнакомое прежде чувство. Смесь гордости и спокойствия. Я не отступил, не смирился с мучившими меня сомнениями и стыдом. Решение я принял сам, без чужой подсказки. Никто из знакомых этого не видел, не знал и не мог меня похвалить. Но мне вполне хватило своей собственной оценки. 
    Приближалось взросление, и я в тот день сделал к нему первый ответственный шаг.
    А рядом со мной, не переставая щебетать, смеяться и подпрыгивать, бежала маленькая лучезарная Мзиури, моя первая в жизни большая любовь