Оксана проснулась от странного звука – словно кто-то работал дрелью за стеной. Она открыла глаза и не сразу поняла, где находится. Два окна рядом, с узким простенком, бархатные шторы вишневого цвета… Все незнакомое…
Дрель умолкла, и веселый мужской голос радостно крикнул, отворяя дверь:
- С добрым утром, любимая!
« Я совсем спятила, забыла, что у Борьки осталась?» - подумала Оксана, усаживаясь на кровати. – Любимая? На него это похоже! А в молодости раздражало, казалось книжным! Дура я, дура!»
Борис держал в руках поднос с посудой, и это рассмешило Оксану:
- Кофе в постель? Ну, ты даешь! Фильмов насмотрелся или книжек начитался?
- Последнее.
- А зубы почистить? Ты же врач, Борька!
- После завтрака почистишь.
Пока Борис осторожно опускал поднос на столик рядом с кроватью, Оксана смотрела на его седую голову с густой шевелюрой, орлиный нос и впалые щеки, ожидая, когда он поднимет на нее свои прекрасные карие глаза. Он поднял, усмехнулся, точно понял, чего от него ждут. Потом присел на краешек постели, спросил:
- Ну, и что будем делать? Пить или не пить?
И вдруг на Оксану накатила такая нежность к бывшему мужу, постаревшему, но сохранившему удивительно благородную красоту, что она потянулась к нему, обняла и стала целовать его голову, лицо – с благодарностью за прошедшую ночь и этот киношный кофе в постель…
- Пить, Борька, пить!
Он отвечал на ее поцелуи – то ли материнские, то ли детские – осторожно, словно боялся поверить, что это не сон.
- Какой ты предусмотрительный! – восхитилась Оксана, когда они оторвались друг от друга.
Чашки были пустыми, а кофейник накрыт салфеткой, чтобы драгоценный напиток не остыл. Он помнил: Оксана терпеть не может теплого кофе… Рядом на тарелочке красовались ее любимые рогалики.
- Борька, ты мне снишься? – спросила Оксана, готовая расплакаться. – Откуда рогалики? Сейчас же везде круассаны?
- Рогалики из юности. А точнее, печет их наша соседка. Я заказал. Мама моя сладкое тесто не ест и не печет. Ты, я помню, любила.
- Мама как?
- Напилась снотворного и спит.
- А что так рычало утром?
- Старая кофемолка. Наша приказала долго жить: обиделась, что мы перешли на зеленый чай. Пришлось старую достать. Я ведь помню твои… пристрастия.
В ванной Оксана долго рассматривала свое лицо перед зеркалом, вздыхая и бормоча себе под нос:
- Тошно глядеть… Эти мешки под глазами…Ой, что это? Отлежала или новая морщина появилась? Нужно срочно бежать к Ленке.
Ленка была ее давней пациенткой, работала в салоне красоты и вечно уговаривала Оксану хотя бы раз в месяц наведываться в это «необходимое для каждой нормальной женщины» заведение. Ее любимая врачиха была явно не из этой категории – забегала раз в полгода и не соглашалась на бесплатные процедуры.
- Другие врачи, я же знаю, даже за осмотр денежки берут, а вы, Оксаночка Петровна, брезгуете, да? Вот обижусь, ей богу! – ворчала Ленка каждый раз, накладывая маску на лицо гордой «врачихи».
- Вот на пенсию выйду, буду бесплатно делать эту фигню, -- отвечала Оксана. - И тебя лечить бесплатно.
Воскресный день прошел без слез овдовевшей свекрови, чего так опасалась Оксана. Ведь это были всего третьи сутки после похорон Ефима Михайловича, и звонки бывших его коллег по институту не умолкали. Все предлагали помощь и выражали соболезнование. К телефону подходил Борис, вежливо отвечал, отказываясь от помощи.
« Я бы уже телефон отключила», - удивляясь его терпению, думала Оксана.
И вдруг вспомнила: она не позвонила Дине! « Я свинюка!» - стукнула себя кулаком по лбу и не замечая, что говорит это вслух.
- Что случилось? -- обнял ее за плечи Борис и смешно потерся носом о ее макушку. – Тебе нужно куда-то бежать?
- Не бежать, а звонить. Дине. Я тебе о ней вчера рассказывала.
- Ты ее семейный врач?
- Почти. По совместительству с ролью подруги. Нет, роль играют. Со статусом! Я обожаю эту женщину, как говорили в позапрошлом веке. То есть – люблю и безмерно уважаю. Как человека и писателя.
- Завидую ей, - улыбнулся Борис. – Не помню тебя такой.
- А я другая. И поэтому тебя тоже обожаю. Правда, Борька!
Они обнялись и стали целоваться – как в молодости, долго и нежно, пока это сладкое занятие не прервал голос Инны Марковны:
- Ой, пардон!
Оксана не успела позвонить, Дина опередила ее:
- Оксана, привет! У тебя все хорошо?
- Не то слово! Приду и расскажу. А я приготовилась тебе звонить. Ты как?
- Нормально.
- Не верю. Голос у тебя слабый, не чую оптимизма.
- Издеваешься? Я давно его растеряла.
- У тебя, если нормально, то в голосе звучит пионерская бодрость.
- Да она всю ночь протопала по комнате! – раздался в мобилке оперный тенор Олега. Видно, он перехватил трубку у жены. – На, сама говори, пусть подберет лекарство. Иначе мы оба свихнемся!
- Дина, рассказывай! – забеспокоилась Оксана.
Борис придвинул ей кресло и деликатно удалился из комнаты.:
– Кажется, ко мне вернулась еще одна старая болячка под названием СБН. Помнишь, она донимала меня, когда я валялась с переломами? А потом прошла, когда стали колот налбуфин?
– Синдром беспокойных ног? болезнь Виллиса или болезнь Экбома. Гадость еще та. Была у меня на участке одна бабуля. Всю жизнь терпела, а к старости…В общем, перестала спать ночью совсем. Пришлось изучать эту проблему. Там сотни причин, а лечения точного нет.
- Я заснула в семь утра. Ноги бегали по кровати, я даже устала от этого. И не описать. Понимаешь, это томление в ногах, а не боль, Хуже боли! В общем, я встала и пошла, считала шаги, чтобы не заснуть. Ты почему молчишь? От этого вообще нет лекарства, кроме этого налбуфина? Как твоя бабуля спаслась?
- Померла бабуля. Не пугайся, от СБН не умирают. От рака она умерла. И, знаешь, что я заметила? Тоже ей стали наркотики колоть, и ноги угомонились.
– Ну, спасибо, дорогая, утешила! Да лучше я сдохну, чем снова буду эту пакость колоть!
-- Да, он хоть и считается легким наркотик, все-таки анальгетик, но опиоидный, и к нему привыкают…
- Кто у тебя участковый врач?
- А я знаю? Они меняются десять раз в году. Приходят разные.
- Вызывай врача. Если толковый, то невропатолога подключит. И я своего расспрошу.
Дина вызвала врача на дом. Теперь он назывался по-западному – семейный доктор. Пришел паренек лет двадцати пяти на вид. Разговаривал с нею почему-то громко, словно знал заранее, что она глухая.
- Не кричите, я слышу хорошо, - улыбнулась Дина, и юный семейный доктор застеснялся совсем по-девичьи.
Алексей Семенович Дине понравился. Он измерил ей давление, ужаснулся, пощупал отекшие ноги, выписал кучу лекарств от гипертонии, пообещал вызвать невропатолога.
Тот, конечно, не пришел, зато проконсультировал своего молодого коллегу, велев прописать таблетки от болезни Паркинсона.
- Да пробовала я их на своей бабуле! Не помогло, - сказала Оксана, которая теперь приходила к Дине гораздо чаще.
- Оксана, выпиши мне рецепт на этот анальгетик. Хочу выспаться. Думаю, что за несколько дней наркоманкой не стану, -- взмолилась Дина после нескольких бессонных ночей подряд.
Теперь три раза в неделю она отдыхала от ночной ходьбы по гостиной. Олег делал ей уколы перед сном, и Дина уже через пятнадцать минут погружалась в блаженное состояние, когда отпускала боль в спине, суставах, предплечьях. В них после двух операций бродила бедная лимфа, потерявшая свои желёзки. Их удалили вместе с метастазами…Приступы распирающей боли выше локтей да в обеих руках Дина пережидала за дверью спальни, чтобы не раздражать Олега своим стоном.
Днем она копалась в интернете, выходила на форум товарищей по несчастью, перепробовала кучу разных лекарств, которые кому-то и помогли. Все невропатологи мира тоже сулили в помощь именно таблетки от болезни Паркинсона.
Все оказывалось бесполезным. А пока Дина три раза в неделю отдыхала после укола, а четыре – ходила по комнате ночью,
стараясь двигаться потише, и считала, считала шаги: тысяча, две тысячи, три…
Устав, Дина ложилась, и тут же начиналось это невыносимое томление в мышцах, от которого ноги хотелось швырять на стенку и опускать, вытягивать и сгибать – и так без перерыва, до слез, готовых перейти в истерику...
Иногда она звонила Олегу по мобилке. Тот пугался, вскакивал, застывал в дверях, спрашивал:
- Делать укол?
Ей было совестно, жаль Олега, но сил душевных и физических больше не оставалось.
… В таком мучительном для них обоих режиме прошло два месяца. За окнами теперь стояла первая майская жара, двери на лоджию были распахнуты, и Дина усаживалась в кресло, чтобы повязать или почитать книгу, радуясь дневной передышке.
Олег по-прежнему часами торчал в интернете, но все-таки был свободен и мог размять ноги по дороге в магазин или аптеку.
Иногда к ним напрашивались в гости старые знакомые Дины – однокурсники, одноклассники, бывшие ученики. Сначала звонили, конечно, предупреждали и тогда Дина становилась к плите, пекла торт. Олег подавал гостям кофе, и никто не знал, чего стоило хозяйке веселое застолье с домашним вином. Зато Олег оживал и вел в разговоре первую скрипку – как обычно.
Приходила изредка дочка, Оля., занятая по горло в семье и на работе. Она приводила любимого правнука Дины, Игорька, тогда в доме все оказывалось перевернутым верх дном, Олег не выдерживал – прятался у себя, но гиперактивный малыш доставал его и там…
Артема родители видели чаще. Тот же был на собственных колесах, так что приезжал по первому зову своих стариков.
В общем, жизнь Дины распадалась на два периода – светлым и почти радостным - был день, темным, как и положено, ночь - то в глубоком сне, то в утомительном хождении по комнате.
- Но все когда-нибудь кончается, - приговаривала в утешенье Оксана. – Мы с Борькой не сидим сложа руки! Найдем выход!
Этот счастливый день наступил: выход нашел Борис, и Оксана тут же позвонила Дине:
- Динка, бери ручку! Записывай название лекарства! Боря нашел такого несчастного, который всю жизнь страдал этим проклятым СБН, и вот уже три года спит спокойно! Эти таблетки действительно лечат болезнь Паркинсона, но второй строкой в инструкции идет наша болячка!
Уже на следующий день после этого звонка Дина радостно вопила в трубку:
- Помогло!!! Я не успела стать наркоманкой! Поцелуй от меня своего Бориса! И приходите в гости! Ждем! Пора уже нам и познакомиться.
Продолжение http://www.proza.ru/2018/04/25/1722