Глава 5. Первый мистический сон Урсу.
Как Урсу Буслая спас. Жизнь возвращается!
Встреча с Шустом!!! Ошеломительные новости.
Урсу проснулся на исходе ночи, часа эдак в четыре утра. Начал вспоминать сон. Стройная картина никак не получалась, одни обрывки из отрывков. Урсу очень любил смотреть сны, а потом их подолгу разгадывать, кумекать над событиями, происходящими в его снах, сопоставлять с другими снами, приснившимися раньше. Это было интересно и очень занимательно. На сны он не жалел тратить свое драгоценное время. Опять же думать о снах можно было без отрыва от «производства», например, на охоте или, когда трудился по хозяйству.
Так вот, о сегодняшнем сне. Сон никак не хотел превращаться в нормальную историю. Урсу уж было подумал, что надо заспать упрямый сон другим более покладистым. Но, как назло, не засыпалось. Лежал и таращился в темноту. Какая-то неясная тревога и беспокойство остались после сна. Урсу осторожно без единого звука поднялся с кровати, набросил на плечи полушубок с высоким воротником и вышел на улицу.
Темнота окружала домик со всех сторон. Он взглянул вверх. Небо было ясное, яркие звезды желтые, голубые, оранжевые, белые смотрели из бесконечности. Одни лукаво подмигивали, другие настырно пялились на Урсу. Урсу знал, что если долго смотреть в ночное небо, то начнет захватывать дух и может наступить состояние полнейшей отрешенности от действительности. Он этого боялся и никогда подолгу не вглядывался в звездное небо, не игрался за зря со вселенской бесконечностью.
Урсу перевел взгляд на тайгу, темной стеной окружающую территорию Базы геологов. Чернота и тишина. Тайга молчала в безветренной ночи, только иногда поскрипывали на морозе хвойные. Урсу подумал, где-то там за этой стеной ходит-бродит Великий Дух. Он поднял уютный меховой воротник, чтобы прикрыть голову, присел на ступеньки и снова задумался.
Таежный охотник с огромным опытом Урсу почитал и преклонялся перед Великим Духом, который постоянно сопровождал его на охоте. Если бы не Великий Дух, Урсу может давно не было бы в живых. Урсу считал, что Великий Дух пока благоволит к нему. Он организовывает ему удачную охоту, хранит от всякого рода злыдней, отморозков и других «плохих люти». Урсу страшно боялся обидеть Великого Духа, лишиться его покровительства. Обычно Урсу воочию видел присутствие Великого Духа, который хоть и старательно прятался, но зоркий глаз Урсу всегда замечал его. Иногда Дух тенью маячил у него за спиной, иногда притворялся корягой или наростом на дереве, иногда тихонечко выглядывал из-под валежника. Правда, Урсу никогда не показывал, что обнаружил Великого Духа, боялся рассердить. Но, обязательно оставлял ему в тайге часть охотничьей добычи, часто кланялся, говорил «спасибо» и просил не обделять своей милостью следующий раз. Пока охотник и Великий Дух находили консенсус в своих таежных отношениях. Урсу подумал, не без страха, что, возможно, и сейчас Великий Дух наблюдает за ним из темноты. В доказательство его подозрений в глубине тайги вдруг вспыхнули два желтых огонька и тут же погасли. Урсу вскочил со ступенек, надо было срочно убираться в домик.
Он уже собрался было так и сделать, когда отчетливо вспомнил свой сегодняшний сон. Вот, что приснилось суеверному Урсу ночью. Он бредет по тайге, впереди между стволами огромных сосен и кедров видит просвет. Но Урсу не хочет выходить из тайги, ему надо ещё поохотиться. Вдруг впереди себя на высоком пне он замечает какое-то существо в белой одежде. Урсе вроде и страшно, но он идет к тому пню, потому как существо манит его рукой. Подойдя совсем близко, Урсу разглядел в белом существе маленького старичка, одетого в широкую белую рубаху и меховую шапку тоже белую. Лицо, длинные волосы и борода старичка чисто белого цвета. Он молча, подзывает Урсу наклониться. Ему страшно, тревожно, но он подчиняется. Белоснежный старичок-лилипутик шепчет, как бы дует, ему в самое ухо: «Слай, слай, слай…». Урсу пытается объяснить старичку, что не понимает, что от него хотят. Старичок гневается белым личиком, раздраженно топает ножкой и начинает что-то писать тоненькой палочкой на свободном пространстве пня, покрытом ровным, как лист бумаги, снегом. Урсу вглядывается в послание. Это сплошные рисунки, скорее, символы. Он опять ничего не понимает. Даже, если бы это были обычные буквы, он не смог бы ничего прочитать по причине своей малограмотности. А старичок рассердился ещё сильнее, затопал уже двумя ножками, погрозил Урсе маленьким белым кулачком.
Потом старичок медленно приподнялся вертикально над пнем и плавно взлетел к верхушкам сосен, превратившись в маленькое белое пятнышко. Урсу начал во сне разглядывать оставленные странным старичком знаки. Их было много и в основном непонятные. Несколько из них он всё же разобрал – один рисунок был похож на ель, к которой вел дорожка из точек, похожих на следы зверя (а может, и нет? может это вовсе не следы), да, ещё около ели дугообразный выпуклый знак.
Всё. Урсу вспомнил, как у него во сне дрогнуло сердце, когда он увидел, что на него с высокой сосны начала надвигаться огромная белая сова. Сова гораздо больше него по размеру, он сроду таких не видел. Сейчас она выпустит когти и раздерет его, как какого-нибудь позорного мышака. Урсу хотел бежать, но ноги не слушались. Он вжался в снег, продолжая смотреть на приближающуюся хищную птицу. Вот она совсем близко, в огромных круглых глазах отражался вовсе не Урсу, а почему-то белый старичок. Сова заложила вираж, Урсу явно ощутил, как она коснулась его огромным крылом с белыми перьями, распущенными веером, и обдала его мощным потоком холодного воздуха. Он почувствовал этот вихрь у себя на лице. Одновременно перья прошуршали «слай, слай, слай…спасай». Точно, он вспомнил, последнее слово было «спасай». Потом Урсу проснулся, а сон куда-то улетел, оставив лишь ощущение тревоги и опасности. А вспомнил Урсу его в подробностях только сейчас.
Урсу заметил, что неподвижно стоит на крыльце домика, там, где его застукали воспоминания из сна. Непокрытая голова Урсу окончательно замерзла. От передернулся, весь под впечатлением своего сказочного сна и поспешил в домик. Оглядываться на темную тайгу не решился, перетрухнул.
Все еще спали, Урсу тоже прилег, начал разгадывать сон. Конечно, в его сне было много совершенно непонятного, но кое над чем можно было поразмыслить и попытаться «дожать» до более-менее ясной картины. Чем больше думал Урсу, тем яснее ему становилось, что в его сне зашифровано очень важное послание. Не зря же так серчал белый старичок, когда Урсу не мог понять его предсказания или указания. Потом, последний крик совы-монстра «спасай». Он должен кого-то спасти! Кого? Тупик! Ясно одно, надо идти в тайгу, где происходило всё загадочное действо. Может там что-то проясниться. И идти надо прямо сейчас.
За окном еле-еле наметилась светлота. Урсу подскочил, взял старенькое верное ружьишко, запасся патронами, большим куском хлеба в тряпочке и практически выбежал наружу.
Для перемещения по глубокому снегу Урсу использовал специальные снегоходики – короткие, но широкие дощечки, похожие на обрубленные лыжи. Нарядился в них и скоренько побежал в тайгу. Направление не продумывал, просто углубился в гущу таежного леса. Направление как-то задавалось само по себе. Когда он выскочил из чащи на широкое поле, уже почти рассвело. Урсу постоял на краю, отдыхая. Огляделся и не поверил глазам. Перед ним расстилалась картина из сна – одиночная ель на другом конце поля, как бы вышедшая вперед из хоровода других хвойников, к ней вели ниточки следов.
Урсу присел, дотронулся до ямочек следов, оставленных на снегу. Это был след рыси. Стоп! Двух рысей, второй шел след в след, но Урсу различил оба по своим определенным приметам. Следы принадлежали взрослым самцам, хотя и довольно молодым. Урсу пошел осторожнее, встреча с дикой кошкой в тайге могла вылиться в самую непредсказуемую историю. Он добрался до места, где снег был перепахан и вытоптан. Странно. На драку не похоже, никаких следов битвы. Здесь метался один чем-то очень разъяренный зверь. Странно. Что могло довести его до такого состояния? Урсу прошел немного вперед и увидел сугроб, поразительно напоминающий дугообразный холмик с картины из его сна. Подошел, осторожно потыкал стволом ружья. Холмик не подавал признаков жизни. Урсу присел и быст-ро начал рыть снег руками. Показалась рыжая пятнистая шерсть. Урсу заработал ещё энергичнее. Показалась голова рыси с пристывшими заскорузлыми снежными комками. Урсу пристально вгляделся. Это была голова Буслая. Вот он «слай, слай, слай», нашелся! Урсу опустился на колени, развернул тушку на спину и прижался ухом к груди Буслая в области сердца. Он ничего не слышал от собственного стремительного сердцебиения. Урсу набрал полные лёгкие морозного воздуха, задержал дыхание, выдохнул. Припал к груди Буслая снова. Услышал толчок слабее слабого. «Кошак» был жив! Урсу дооткопал Буслая целиком, взвалил тушу на плечи поперек спины и помчался через поле назад. Тяжести расслабленного зверя не чувствовал, просто спасал его любой ценой.
До Базы было далеко, Урсу боялся, что туда точно не донесет «кошака» живым. Поэтому дунул на ближайшую заимку, тайный охотничий домик Урсу. Таких домиков у нашего Урсу было достаточно по всей тайге, где он обычно охотился. Домики были спасением при форс-мажорных обстоятельствах, в основном связанных в непогодой. Урсу укрывался в этих местечках, где находились элементарные запасы еды, сухие дровишки и спички, незатейливая кухонная утварь, теплая одежда и постель, а также запас патронов. Здесь всегда можно было переждать сильную метель или лютый мороз, укрыться от хищников.
Скорее, скорее туда! Отогревать, растирать, приводить в чувство! «Слай, слай, слай…спасай!» - скрипели снегоходы и вторил им Урсу. Он понял, почему злился на него беленький старикан из сна. Буслай умирал, а он никак не понимал его намек.
Вот и охотничий домик. Запыхавшийся Урсу положил свою ношу на топчан. Он знал, как приводить в чувство полумертвых. Через какое-то время Буслай вздохнул. Прошло ещё немного времени, и он приоткрыл глаза, мутным взором обвел домик, остановил взгляд на Урсе, узнал, изобразил подобие улыбки. Урсу тоже улыбался кошаку, который перешел из состояния полумертвого в состояние полуживого. Ура!
Урсу не отходил от Буслая. Есть тот не мог, только пил много воды, которую Урсу приготовлял ему из талого снега. К вечеру Буслай смог говорить, и кое-что поведал Урсе про битву с «серыми», про гибель возлюбленной. Про желание самостоятельно безвременно уйти из этого жестокого к нему мира умолчал, не хотел вспоминать о своей слабости.
Урсу был настроен вернуться на Базу, но Буслай уговорил его не рисковать из-за появившихся в этих краях стаи отмороженных волков-бандитов. Так и порешили. Много и крепко спали от усталости. Буслай возвращался к жизни.
Утром начали обсуждать, что делать дальше. Урсу страсть как боялся начать разговор о Монро. Всё оттягивал, не рискуя ворошить щекотливую темку. Буслай тоже не задавал лишних вопросов. Однозначно заявил, что на Базу «ни-ни». Договорились, что Урсу на данном этапе сообщит о Буслае только одному надежному Сём Сёмычу.
Урсу засобирался на Базу. Надо было появиться обязательно, одна ночь отсутствия Урсы воспринималась охотниками нормально, потом могли поднять тревогу, засуетиться, запаниковать. Ни к чему.
Он опять пристебнул к сапогам снегоходики и побежал на Базу. По пути добыл пару беляков, типа охотился себе, чтобы обойтись без лишних расспросов. Затащил Сёмыча в хазблок и вывалил ему всё про Буслая на своем урсуйском языке, который, несмотря на все странности и многочисленные неологизмы, понимали почему-то все. Сёмыч мгновенно засобирался в путь. Набил рюкзак банками мясных и рыбных консервов, прихватил сгущенки. Высококалорийный провиант был необходим для поправки здоровья попавшего в беду Буслая. Они рванули с Урсу на заимку, только пятки засверкали. «Не иначе на «ведмядя» попёрли, - решили все, - во, вечером рассказов будет!».
Добрались. Сём Сёмыч влетел в домик, где отходил от своих страстей Буслай. Оба были неподдельно рады встрече. По грустным моментам прошлись вскользь. Буслай был ещё слишком слаб, не мог держаться на лапах, лежал на топчане. В основном разговор сводился к новой серьёзной угрозе в связи с появлением в тайге свирепой стаи волков. Надо было довести до сведения всех геологов, чтобы не нарваться на неприятности до близкого отлёта. Да-да, отпуска у большей части геологи уже заканчивались, и ребята собирались домой. Теперь Сёмыч решил немного задержать группу, ну, хотя бы на три денька, чтобы убедиться, что Буслай успешно выкарабкивается.
Сёмыч не начинал о Монро, но видел, постоянный немой вопрос в глазах Буслая. Постоянно ловил на себе его грустный выжидающий взгляд. Всё-таки решил сказать правду – Монро давно улетела с Клавочкой в Советский Союз и, по последним данным, живет у неё. Буслай опустил голову на лапы, закрыл глаза, сглотнул. Что тут скажешь? Грусть-печаль.
В последующие оставшиеся до отлёта дни Сёмыч аккуратно навещал Буслая. Тот заметно поправлялся на казенных, но очень достойных харчах.
Настал день прощания. Обнялись, как лучшие друзья. Расставались надолго, аж до следующего сезона. Сёмыч не удержался, всплакнул, присев на ступеньки домика. Буслай подошел к нему, постоял рядом, прижавшись тёплым боком, и слизнул большим шершавым языком со щеки геолога скупую мужскую слезу.
Буслай долго стоял около домика, втягивая ноздрями чистый морозный воздух. Увидел, как космолет с геологами вышел на заданный курс и растаял в прозрачном небе. Поддал лапой пушистый невесомый снег и вернулся в домик.
Надо жить, Тайга зовёт! Не сбрасывал Буслай и со счетов того самого Клааса, который опять стучался в его сердце, при мыслях о «серых» - предателе «канадце» Плим-Плиме и волках-убийцах.
Скоро Буслай посетит стаю «рыжих», пока может только Рыжего Уса. Есть о чем перетереть, Да и вообще надо быть в курсе жизни братьев-рысей, которые стали ему своими за время его пребывания в стае. Буслай устал, вернулся в домик, лег, ждал Урсу, который пошел провожать геологов. Незаметно сморил сон, с которым он был ещё слаб бороться, но который восстанавливал силы, пожалуй почище добротной еды.
Буслай очень привязался к Урсу за время болезни. Он скучал по нему, страшно волновался, когда тот уходил в тайгу. Он непроизвольно принимал напряженную позу с поднятой головой и торчащими ушами и не спускал глаз с входной двери, если Урсу задерживался, даже не надолго. Сам себя не узнавал в этой роли. «Я что, липун что ли стал? – спрашивал он себя, - во, меня накрыло!» Странно, но мысль о том, что он может стать липуном для Урсу, ничуть не пугала котяру. Буслаю не было стрёмно, ему было сладостно от этих крамольных для дикого зверя мыслей. А, может наш Буслай не такой уж и дикий, как пытался позиционировать себя всю жизнь? Просто надо было встретить своего настоящего доброчела, такого как Урсу.
Урсу вернулся, захлопотал по хозяйству. Цокал языком, мотал головой, удивленно пожимал плечами. Он не понимал, зачем геологи тащили с Таежных далей целые рюкзаки неподъемных булыганов. Урсу задал этот волнующий его вопрос на космодроме перед посадкой. Геологи смеялись, шутили, дружески хлопали Урсу по плечу, пытались невнятно объяснить что-то такое, а, по большей части, просто мечтательно закатывали глаза. Урсу так и не докопался до истины, впрочем, как и во все предыдущие годы. Экспедиция! Романтика!
Примерно через месяц намечалась новая партия доброчелов. На этот раз экологи, «зелёнки», как обозвал их Урсу. Надо было не только подготовить Базу к приему гостей, но прозондировать окружающую территорию на предмет безопасности. Что-то уж дюже подозрительно часто Урсу стал слышать далекие протяжные завывания, хотя прямых следов волчьей стаи в границах своих владений он пока не находил. Мелкая живность тоже вела себя спокойно, не чувствуя опасности.
Буслай, конечно, намотал на ус сведения Урсу о периодическом волчьем вое. Надо скорее выздоравливать, чтобы вместе с Урсу совершать вылазки в тайгу, подстраховывать его, ежели что, а также выискать «рыжих» и подробненько расспросить их на этот предмет.
Так вот и жили Урсу с Буслаем, а Буслай с Урсой. Прижились, прикипели друг к другу. Вдвоем им было хорошо, что называется, они прилипли. А, что вы думаете? Липизм – дело такое, от него не увернешься за просто так!
Через пару недель Буслай практически оклемался. Он уже мог совершать прогулки в тайгу с Урсой и довольно продолжительные. Они прекрасно дополняли друг друга на охоте. Как-то вечерком Буслай открылся Урсу, что намерен найти стаю «рыжих», узнать у своих то, да сё. Мудрый Урсу посоветовал ему повременить, привести себя и морально, и физически в прежнюю норму. Буслай уже привык полагаться на советы своего нового друга. Не раз был свидетелем, как сбывались предсказания охотника, предвидения человека, граничащие с чутьем зверя, поражало Буслая. Так что встреча пока откладывалась, но была запланирована в памяти и постоянно свербила мозг котяры.
Ещё через недельку Урсу узнал на космодроме, что новая партия доброчелов рвётся в бой, просится в Таежные дали, удержу нет! Урсу, тщательно обследовав который раз предположительную территорию пребывания «зелёнок», дал согласие на прилёт группы, при условии ужесточения некоторых правил поведения доброчелов в тайге.
Они перебрались с Буслаем с заимки на Базу. Буслай сам проделал весь путь, немного задохнулся, но проделал. Самодельные «сани» из разлапистых еловых веток, которые соорудил Урсу на всякий случай, не пригодились. Хорошая новость – значит болезнь почти отступила. Плохая новость – ночью накануне прилёта партии экологов и Урсу, и Буслай отчетливо слышали волчий вой. Длился он недолго, коротенько так омерзительно повыли и заткнулись. Но, волчий вой был, как говорится, факт, а не реклама.
Утром немного взбудораженный ночным волчьим воем Урсу пошел встречать гостей на космодром. Через какое-то время послышался смех и громкая речь. Приближалась группа, желающих пощекотать нервишки на лоне первозданной природы. Буслай решил не обнаруживаться вот так вот сразу. «Пригляжусь, принюхаюсь, что по чём, - думал Бус-лай, - может вообще обойдуся без ненужных знакомств».
Он спрятался в хозяйственном складе до поры, до времени.
Урсу разместил гостей. Их было шестеро, трое девушек и трое парней. Очень молодые, очень шумные, с эдаким пионерским задором. Чувствовалось сильное влияние незабвенного Ульяна Ильича, говорили исключительно на повышенных тонах выражениями, смахивающими на лозунги. Часто и беспричинно начинали ржать. Короче, они моментально забили башку Урсе. Он жутко устал от своеобразного «птичьего гомона» и твёрдо решил для себя обосноваться на ночлег в баньке. С грустью вспомнил своих ненаглядных геологов. А теперь у него было неотложное дело к Буслаю.
Урсу зашел в хозблок, Буслай валялся на топчанчике. «Однако, тыбя гость, лишно Слай», - Урсу ошерился широкой довольной улыбкой. «Личный гость ко мне?» - мысли у Буслая запрыгали. Первое, что пришло на ум, что не выдержал долгой разлуки Сём Сёмыч и пристроился к группе экологов. Дверь скрипнула, приоткрылась шире и на пороге ошалевший Буслай увидел… Шуста?! Настоящий, самый, что ни наесть, настоящий Шуст стоял в дверях, смущенно улыбаясь. Оба не двигались, пока Урсу не сказал: «Амба, ёл-пал!». Друзья (уж не знаю, можно их так называть сейчас) прыгнули навстречу. Молча мяли друг друга, ворошили шерсть на голове, сопели. Слов пока не было, одни нелепые движения и восторг в глазах. Урсу незаметно вышел.
«Буслай, Буслаюшка!» - первым произнес Шуст. «Шуст, Шустрило!» - вторил ему Буслай. Оба одновременно оглянулись. Они были одни в домике. Кинулись друг другу в горячие объятья и разрыдались, не стесняясь, не пряча своих чувств. Они нашлись! Они встретились! «Как долго я ждал тебя!» - эту фразу они произнесли вместе, удивленно посмотрели друг другу в глаза от такого совпадения и рассмеялись. «Ладно, Шуст, завязываем с обнимашками, а то какая-то Горбатая Гора получается» - подсмаркиваясь, сказал Буслай. «Чего, чего?» - не понял шутку юмора Шуст. «Потом, не важно. Нам это не грозит, дружище» - ответил Буслай и снова притянул Шуста к себе.
«Ой, какие кисики!» – произнес незнакомый голос. «Кисики» оглянулись, в дверях стояла девушка из новых. Увидев растерянные взгляды котаусей, восприняла их по-своему. «Ой, у вас что здесь, любофф? Ну-ка, ну-ка, интересненько» - она загадочно подергала бровью вверх-вниз, закусила уголок губки, типа «с вами всё ясно», чем оч-ч-чень сильно задела Буслая. «Заглохни, тараторка! – выпалил он, - вали отсель со своими грязными намеками!». Шуст отметил про себя, что ему нравится, что Буслай не изменяет свой прежней манере грубо общаться с теми, кто позволяет себе непростительные и неуместные вольности. Если бы девчонка ретировалась и покинула склад молча, так бы всё и проехало. Но «юная пионэрка» с зелёным галстуком (эколог, на минуточку!) не собиралась вот так вот, взять и завершить разговор. «Вы, товарищ, что это себе позволяете? - возмущенно спросила она, - По какому праву оскорбляете меня «таратайкой» (она оговорилась, но не замечала этого) и почему я должна «валить»? Вы, собственно, кто, командовать тут?» «Серый" волк тебе товарищ! А, Я – местный Рысь, забыл представиться. Типичный обитатель тайги. Напомнить, характерные черты и особенности? Ага, вижу, не стоит, матчасть учили прилежно. Отличница, поди? Дать потрогать, какой Рысь на ощупь бывает в натуре?» - отпел оторопевшей экологине Буслай и повернулся, подставив ей задницу с поднятым хвостом. «Фи, как не прилично! - пришла в негодование девушка – Теперь послушайте сюда. Рыси…». Она быстро и визгляво прочитала целую лекцию, содержащую весь запас её знаний об обитателях тайги рысях, за-кончив свою тираду с нескрываемой издевкой: «Хвост у рысей короткий, обрубленный, 15-20 см в длину. Ну-ка, предъявите свой «докУмент»! Он у вас до земли болтается, длинющий, как у обычного кота. Какой же ты (она не случайно перешла с почтительного «вы» на пренебрежительное «ты») после этого Рысь?». Дерзкая девчонка уперла руки в боки и нагло уставилась на Буслая. Тот оторопел, задыхался от возмущения, но не знал, чем крыть. Тут прорвало Шуста, который сильно обиделся за своего друга. «Ты, «зелень» малолетняя, пошла-ка отсюда скоренько в тайгу, ты же ради тайги сюда заявилась?» - с нескрываемым раздражением произнес он. «На кой мне в тайгу?» - с вызовом ответила девчонка. «Изучать, дорогая, изучать неизученное! Ну, хотя бы для начала пройтись по волчьей популяции, как там «серый» брат поживает, чем питается, насколько голоден в зимний период, сколько их выживет в суровых условиях тайги после жесткой зимы и т.д. и т.п. Отчетик потом напишешь, как спасать брата волка будем, если саму из комы врачи выведут после прогулки по таежным просторам с увлекательными встречами». Шуст закончил и весело подмигнул девушке. Она молча развернулась и направилась к выходу. В дверях обернулась и сказала: «Хамьё!» «Вам тоже не хворать!» - дружно ответили котауси и засмеялись.
«А мы в форме, Шустрило!» - довольно произнес Буслай. «Нахамили, конечно, не-много…Ладно, разберемся…Пусть знает край, да не падает! Сама напросилась.» - вторил другу Шуст. Они разместились на топчане. Шуст был готов к длительному разговору. Новостей было «за гланды», одна другой интереснее. Он предупредил об этом Буслая. Тот только лапами развел, а чё тянуть –то, выкладывай!
Сначала Шуст поведал о том, как долго искал Буслая, тыкался по планетам, пока случайно не услышал историю дежурного доброчела, потом долгие месяцы ожидания полета в Таежные дали. Потом с любовью заговорил о своем благородном семействе. До слёз посмеялись над общим «косяком», когда всеми умудрились попутать пол Лёшки, а она оказалась девочкой. Кстати, она наотрез отказалась менять имя, так и зовется Лешкой и ничуть не страдает от этого. Затронул и других членов семьи, бабусю Поликсению и присоединившихся к ней за последнее время.
Затем Шуст почему-то встал, вид у него был отчаянно серьёзный. Видно было, как он собирается с духом. Буслай примерно знал о ком и о чем сейчас пойдет речь. Он подбодрил друга: «А теперь, Буслай, о главном! Это ты хочешь сказать? Ну, давай лепи смелее». Шуст начал: «Перед отлётом я виделся с твоей Монро. Ты в курсе, что она сейчас в Советском Союзе с твоей знакомой Клавочкой. Я пока умолчал, что лечу искать тебя. Не знаю, как бы она среагировала. Знаешь, не хотелось бы разлада в семье, она ведь сестра с моей Младой. А я не знал, чем мое путешествие закончится… («Не тяни кота за все подробности» - прибавил рассказу оборотов Буслай)…Ну, так, во-о-от…У вас с Монро родилась детуська. Прелестная девочка. Буслай – ты папа!»
Вот чего угодно, но такого Буслай не ожидал. Он подпрыгнул и замер с совершенно глупейшим выражением на морде. «Кто папа? Какой папа? Почему папа? А кто мама? А, ну да…Шуст, я – папа?!!» - он закидал Шуста дурацкими вопросами. Шуст покатился со смеху, глядя на Буслая. Тот заметался по комнате и Шусту стало не до веселья. А Буслай наворачивал по углам, запрыгивал и спрыгивал с топчана, пробежался даже по стене до потолка, начал точить когти об лавку, изодрав в труху целый угол. Вел себя, как буйный сумасшедший. Потом притих и вытянулся на полу. Воспоминания вновь нахлынули на него, он опять был на грани глубокой депрессии. Но, справился! Помог Шуст, вовремя заявив: «Буслай, это огромная ответственность - жить ради своих детусей. Отбрось эгоистические мысли, думай только о ней своей маленькой дочурке. У неё совершенно замечательные кисточки на ушах! Твои, Буслаище, кисточки!»
Буслай поднялся, в глазах исчезли «сумасшедшинки», он услышал посыл Шуста. «Как её зовут?» - с интересом спросил он. «Монро пока не придумала. Ты же знаешь Монро, она сейчас перекопает кучу вариантов, чтобы не проморгать самое достойное» - ответил Шуст. «Я хочу обязательно знать имя моей малышки. Шуст, а как я узнаю? Она – там, а я – здесь…Я – здесь, а она – там…» - с тревогой запричитал Буслай, готовый вот-вот расплакаться от безысходности. «Узбогойся, - Шуст попробовал отшутиться, - Буслай, опомнись, ты забыл, теперь мы будем встречаться. Есть и другие варианты получать наисвежайшую информацию». «Шустрило, ты позаботишься, чтобы наисвежайшую? Ты же мне друг?» - всё ещё волновался Буслай и вел себя, как ребенок.
Вернулся Урсу. Он уже принял ноту протеста от шумной «зелепухи», мало что понял, но устал от её пронзительного голоса смертельно. Сытно поужинали и завалились. Урсу и Шуст вырубились сразу. Буслай ещё что-то шептал себе под нос, дергал Шуста какими-то вопросами, даже несколько раз пытался разбудить его, со всей дури тряся Шуста за плечо, и требовал безотлагательно дать пояснения по ходу своих Буслаевых дум. Потом угомонился, предоставив своим верным друзьям поспать без задних ног и задних лап.
Сам Буслай не заснул ни на минуточку. В мыслях он пытался нарисовать портрет свое малышки, но как только дело доходило до характерных для рысьей породы кисточек на ушках, перед глазами упрямо выплывала мордочка Рыжей Ло Лы. Он начинал следить за её кокетливыми кисточками, лукавыми глазками из-за какой-нибудь елки и готов был сорваться и бежать в тайгу за милой рыськой, которая принесла ему светлую любовь и темное горе. Буслай вздыхал, пытаясь сбросить тягостные воспоминания. В один момент он вовремя не очнулся и даже начал поднывать и мякать, за что получил от Урсу пинок в бочару. Хорошо! Урсу своим пинком как к бабке сводил Буслая. Тот разом перестал накручивать себя и провалился в молодецкий сон до утра.
Продолжение следует...