Полежав ещё какое-то время в абсолютной тишине и густом полумраке, Этери встала с импровизированной кровати (как потом выяснилось, это были просто деревянные нары, щедро устланные овечьими шкурами), и огляделась по сторонам. Всё жилое помещение состояло из одной комнаты и производило впечатление временного, хотя в передней его части имелась печь, почти точно такая же, что и в доме Эндзелы:
- Похоже, типовой проект… - не удержалась она от сарказма и подошла к ней ближе. На стене рядом с печью висела полка, как бы шкафчик, но без створок. На одной его половине на полочках имелось несколько керамических чашек, четыре кружки и пол-литровая банка, в которой находились вилки, ложки, ножи. А во второй стоял чайник и две кастрюли. Всё чистенькое, тщательно вымытое…
- Ишь ты, аккуратист какой! – вновь съехидничала Женька – Но, во что же это я вляпалась, и как мне отсюда удрать, вот в чём вопрос… Откуда его только нанесло на мою голову? – продолжала она размышлять по ходу осмотра. На печи стояли несколько закопчённых чугунков и вместительная глубокая сковорода с остатками какой-то еды. Раскрыв дверь, вышла на улицу. Рядом с дверью обнаружила огромную металлическую ёмкость с водой и лавочку-диванчик с невероятно изящной резной спинкой:
- Красивая! – погладила она ладошкой узор в виде переплетённых виноградных лоз – Сам, что ли, резал? Эстет, блин…
А вокруг были всё те же горы, но всё-таки с некоторым отличием от тех, что видела и успела полюбить возле дома Эндзелы. Похоже, сахля Гиви находилась значительно выше. Почему? Потому, что природа здесь ещё пока крепко спала, тогда, как там уже начинала просыпаться… Поёжившись от холода, обошла жилище вокруг, вернее, с трёх его сторон, поскольку четвёртая плотно примыкала к отвесной скале. Куда-то вниз убегала, извиваясь, узкая тропинка, и ещё несколько подобных солнечными лучиками устремлялись вверх по пологому, совсем не крутому склону, откуда отчётливо доносилось блеяние множества овец.
- Что у него там? – заинтересовалась девушка и, решив посмотреть, тихонько пошла по одной из тропинок. Чуть обогнув уступ, почти сразу же увидала какое-то показавшееся странным сооружение по типу сарая, но состоявшее из двух полноценных стен, и двух как бы недостроенных, или нарочно так сложенных лишь до половины основной высоты. Весь загон был покрыт сеном или как оно там называется. По размерам скотный двор во много раз превосходил хозяйское жилище. И вот именно оттуда сейчас доносилось блеяние овец.
- Понятно! – прошептала она, не решаясь подойти ближе, чтобы не быть обнаруженной – Понятно то, что ничего абсолютно не понятно, кроме, пожалуй, одного: Гиви этот на самом деле пастух… И что мне с того? А ничего… разобраться бы в какую сторону бежать! – и тут же сама себе ответила – Безнадёга… Надо пытаться уговорить его от бредовой затеи сделать меня женой, самой мне отсюда не выбраться. Однако, как ни странно, даже в этом положении есть некий успокаивающий момент: можно с полной уверенностью утверждать то, что Гиви этот точно не маньяк какой-нибудь, не извращенец – вряд ли те стали бы откладывать на потом задуманную пакость.
Рассуждая таким образом, Женька поплелась обратно, размазывая по щекам катившиеся слёзы, не имея представления о том, насколько она сейчас была хороша. Растрепавшаяся коса рассыпалась крупными завитками локонов по спине и плечам, словно укутывая всю её согнувшуюся от накатившейся безнадёги фигурку. Она медленно брела по склону, не замечая внимательно наблюдавшего за нею своего похитителя…
Вернувшись к дому, девушка плюхнулась на скамейку, изо всех своих силёнок стараясь взять себя в руки, продолжая обдумывать создавшееся положение. Время от времени её взгляд скользил как по округе, так и по стенам жилища. Два подслеповатых его окошка были настолько заляпаны грязью, что становилось понятным, почему внутри был стоял полумрак – они же почти не пропускали через себя лучи света.
- Надо бы протереть! – решительно смахнула она всё ещё бегущие слёзы, и встала со скамьи – Нечего мокроту разводить! Господь не выдаст – свинья не съест!
Набрала охапку заготовленных дров из поленницы и пошла растапливать печь. Пошарив по коробам и пакетам, вскоре обнаружила свежую курицу, картошку, лук, помидоры, зелень.
- Живём! Обед, говоришь? Будет тебе обед! – ловко орудуя ножом, порубила курицу и разложила в два горшка примерно литровой вместимости, добавила крупно нарезанный картофель, овощи, соль, перец и поставила на самый край только начинавшей разгораться печи.
- Господи! Неужто воду он берёт из этой бочки? Быть такого не может! Ладно, умыться, руки помыть, но пить… Где-то должна быть питьевая вода… Вот только – где? А, так вот же кувшин! – обрадовалась она обнаружив искомое - Так, нужно долить по кружечке, пусть в итоге получится что-то вроде супа – сам виноват: ничего как следует не объяснил и не показал… Теперь найти бы хоть какую-нибудь тряпку… Здесь же ослепнуть можно. Не знаю, как он, а я точно не крот!
Ну, кто хорошо ищет, тот обязательно находит! И совсем не важно то, что найденная тряпка сильно похожа на чью-то майку, главное, что уже через некоторое время окошечки сияли так, как никогда до этого прежде! Красота! Отойдя на какое-то расстояние и уперев руки в боки, Женя искренне любовалась итогом своей затеи, увлекшись настолько, что не услыхала тяжёлых мужских шагов за своею спиной:
- Ай, да ну! Ай, да хозяюшку я себе подобрал! Ай, да Гиви, ай, да молодчина! Цены тебе нет, парень!
- Нет, вы только посмотрите на этого якалку! Я, я, я… Как будто сам не мог протереть эти несчастные стекляшки!
Услыхав возмущённый голос девушки, Гиви вновь расхохотался и, схватив её на руки, закружился на месте, приговаривая что-то, чего понять ей пока было не дано.
- А ну поставь меня на землю, медведь ты этакий! Кому говорю? Поставь немедленно!
Но Гиви, заворожённый её совершенной красотой, как и не слышал, не хотел слышать, и только крепче прижимал к груди, такой крепкой, словно отлитой из металла.
- Мне больно… - пропищала, не выдержав натиска, Женька – Пусти же… Придушить надумал?
Охнув, тот осторожно поставил девушку на землю и, прошептав «прости», вошёл в дом.
- Ого! А ты и вправду сумела справиться с печкой и даже что-то варится! Молодец! Хозяюшка, а что я тебе говорил, а? А то, отпусти, отвези обратно… А обо мне ты подумала, а? А мне тут одному каково, а? - послышался оттуда его голос.
- Нет, ну ты и нахал… - от возмущения у Женьки снова кровь прилила к щекам – А скажи-ка мне ты, с какого такого перепугу я должна ещё и о тебе беспокоиться? Кто ты мне? Уволок неведомо куда от родных людей и ещё претензии какие-то выдвигает. Живёт тут, как ети какой: ни воды, ни туалета, света и того не имеется, а ещё туда же… Хотя, может быть, всего того, что я только что перечислила лично для тебя и не требуется, чудище лесное, а вот я всё же предпочитаю жильё с условиями более приближёнными к цивилизации.
- Да, это может стать проблемой! – сокрушённо покачал головой Гиви – Не ожидал…
- Чего ты не ожидал? Прекрати говорить намёками – я тебе не бабка угадка!
- Ну, как… А ты с кулаками на меня не набросишься, нет?
- Не заговаривай мне зубы – чего ты не ожидал?
- Мне казалось, что такая молодая, безумно красивая девушка, как ты, уж никак не может оказаться сварливой особой, почти как столетняя старуха…
Не выдержав подобной наглости, ослеплённая яростью, Женька в ответ размахнулась, чтобы от души врезать по этой усмехающейся роже, но не получилось… Вместо этого она вдруг каким-то непостижимым образом снова оказалась в его объятиях, зажатая ручищами, пытаясь увернуться от жадных, обжигающих губ, которые целовали и целовали, завладев окончательно её ртом и сломив всяческое сопротивление… Она даже не заметила того момента, когда вдруг всё то, что он делал сейчас с нею губами, руками перестало пугать и начало нравиться… Не отрезвила даже неожиданно острая боль… Это не имело никакого значения… Только бы он не разжимал объятий, только бы продолжал любить, продолжал нашёптывать что-то совершенно обворожительное, похожее на музыку звёздного неба, солнца или целой тысячи лун…
Они засыпали и просыпались, и вновь любили друг друга. То бурно, неистово, до перехвата дыхания, а то медленно и тягуче, познавая и наслаждаясь каждым мгновением, до сплетения душ... И это было так… правильно и так насовсем, само собой разумеющимся, словно являлось именно тем, для чего они когда-то пришли в этот мир!
Время как таковое просто перестало существовать вообще. Перестало беспокоить и то, что тревожило ещё несколько часов назад – всё это отошло на второй, третий, пятый план…