«ХВ» или "С весенним обострением"-глава 4. "Про Гаечку"…
Бесконечная сибирская зима медленно начала сдавать свои позиции.
Город утонул в весеннем розливе от выпавшей в ночь и к полудню растаявшей месячной нормы осадков.
Навязчиво хотелось вырваться из тисков городской суеты и грязи, туда, где воздух чист и свеж, а тёплый весенний ветер, наполняя грудь радостью, внушает мысль: всё, пережили зиму.
Вот и субботний день перед Пасхой, наполненный теплом, зовёт, манит на родную природу.
А жена вся на нервах. Ещё бы. Пасха! Успеть надо всё: убрать в доме, испечь кулич, покрасить яйца, нарезать салатиков к праздничному столу.
А тут «эти», под ногами путаются. Гнать мужиков взашей из дома, чтоб не мешались.
Нас мужиков-то в хозяйстве всего двое: я и мой охотничий пёс Гай. Есть и две дамы: Нинулька, или Нина Михайловна – в прямой зависимости от её настроения та, что ходит и ворчит по кухне, и дворняжка Гаечка, либо Гайчуля или Гайка- тоже в зависимости, но уже не нашего настроения, а её ПОВЕДЕНИЯ.
- Валили бы отсюда на рыбалку! –услышал уже на бегу, в подъезде. И в догонку:
-Гайчулю не забудьте, прохиндеи!
Уговаривать нас долго не нужно, собрались мигом! Да и чего долго копошиться? Наживка со вчерашнего дня куплена, машина, «заряженная» рыболовным скарбом, стоит под окнами. Осталось за Гаечкой заехать, с работы отпросить у шефа со службы сторожевой .
А так как шеф у нас в единственном числе, и это Я, вопрос был урегулирован быстро и положительно.
Прицепив Гайку на поводок, памятуя о её склонности к побегам, радостно погрузились в машину.
Рыбалка недалече, под боком! Пятнадцать минут пути, и мы на «платнике» - старом, искусственно зарыбленном карьере, оставшемся с времён строительства федеральной дороги. По сути бесхозным и прихваченном «по случаю» на сорок девять лет в аренду, племянничком одного супер сильного регионального вождя.
Преодолев последние двести метров дороги, хотя нет, не дороги! Танкового направления, с полуметровыми колеями раскисшей весенней грязи, подъехали к сторожке.
Пользователь озаботиться инфраструктурой не поторопился, и, как оказалось, увеличением рыбного поголовья-тоже, судя по количеству рыбёшек на одну рыбацкую душу, сколько бы раз я не заезжал на водоём поинтересоваться уловами, но свои пятьсот рублей за «клюнуло-не клюнуло» взимал аккуратно.
Навстречу нам, в нагольном армейском полушубке, окружённый сворой собачек вышел смотритель: мужик гренадёрской внешности и армейской выправки, лет слегка за шестьдесят. Со взором колючим, изучающим.
Познакомились шапочно ещё по прошлому году, но имени его я не запомнил. Как-то всё накоротке: Привет-привет. Рыбачить не доводилось.
Не впечатляло озеро, ни приветливостью персонала, ни уловами, а нарочи;тые строгости: нельзя с лодки рыбачить, нельзя под водой охотиться и прочие «льзя-низзя», популярности ему не добавляли.
За разговором выяснилось, что клевало с утра, часов до одиннадцати под дальним берегом, а сейчас затихло, но, возможно, и к вечеру клевать будет.
Деваться некуда: если дышать кислородом, так дышать!
Чтобы не разводить собачьи скандалы, решил озерко объехать. пробраться туда, где никто ещё колесом не был. Благо до уловистого местечка, что сработало с утра, всего-то будет рукой подать.
Получилось. Надёжно привязав неугомонную Гаечку к сиротливо стоящему покосившемуся деревянному столику – единственному оплоту благоустройства, отпустил прилежного послушника Гая и двинулся в сторону подрёмывающих на стульчиках рыбаков.
Поздоровался. Радушия в ответ не почувствовал, чему ничуть не удивился. Зимние рыбаки-народ суровый: кто пришёл первым на лёд, даже на пять секунд раньше, тот и Хозяин. А остальных сюда не звали.
Может и жлоба; мужиков душит: я, мол, сюда пешком пёрся по наледи, по колено в снег проваливаясь, через всё озеро, а тут халява! Взял и приехал к лунке!
Пойдём-ка мы от них с Гаем подальше, да и отклевало тут, похоже.
А вот под тем берегом, что напротив, народ руками машет, рыбку с глубин потаскивает.
- Пойдём к ним… туда, откуда и приехали.
Гай рад такому раскладу: новые друзья-подружки рядом будут.
Поздоровались. Нашелся знакомый рыбак, поговорили, пригласил рядом забуриться*.
Барышня с ребёнком, что недалече рыбу удили, оказались совсем не против собачки.
Сторож тоже помалкивает, но косится на собаку неодобрительно.
Но вот незадача: одна из местных собачонок, с но;ровом склочным, к теме и не к теме визг поднимает. Гаю играть охота, та блажит, как будто душу из неё вынимают.
А тут ещё конфуз маленький приключился, когда приподняв заднюю ногу, Гай пытался, да чего там пытался! Пометил рыбацкую палатку, случайно оказавшуюся у него на пути.
Долго это безобразие продолжаться не могло, и, оставив удочки на попечение приятеля, подался я к машине: Гая прикрыть в салоне, да Гаечку проведать.
На берегу было всё печально: длинный поводок, на сто рядов замотался вокруг столика. Пришлось собачку отцепить с привязи, посадив неуёмную бестию в машину. Следом и Гай запрыгнул. Сидите тихонько- дожидайтесь.
А сам поспешил к лунке. Сделав с десяток шагов глазам своим не поверил: мимо, с шумом –гамом проскочили мои собаченьки. Как-так? Вернулся. Вот пень полоротый! Крышку багажника не закрыл!
Зычно подал команду:
- Ко мне! Вышколенный «немец» стрелой влетел в салон. Рыжая шалунья и ухом не повела, с озабоченным видом потрусив в направлении рыбаков.
Сейчас начнётся!
И действительно: началось! Мимоходом прихватила у одного из рыбаков увесистый трофей- сорогу* граммов на сто и тут же, не стесняясь принялась трапезничать, чем вызвала лёгкое возмущение присутствующих.
Всё бы ничего, невелика беда, но когда на лёд заявилась вся свора хозяйских дворняжек… Дружно голосили диким ором уже все собравшиеся- от пёсиков и рыбаков - до рыбачек со сторожем.
Противным фальцетом и громче всех, визжал сторож:
- А-а-а! Специально собаку выпустил! Забирай её отсюда!!! Люди возмущаются! Рыбачить твоя собака мешает!
Долго слушать подобные вещи я не привык и рявкнул так, что нестройный хор собачек, баб, рыбачков резко заткнулся и… наступила тишина.
Перейдя на более спокойный тон, попытался объяснить, что вариант только один: поймать собачку всем вместе, но это вряд ли получится, не раз проверено, а посему, сидим тихо и не вякаем.
Действительно шум-гам вскоре прекратился, и на льду наступила полная идиллия: собачки мирно поигрывали недалече, рыбаки- тихо подрёмывали на своих ящичках, изредка, спросонок подёргивая корнаками*.
День клонился к вечеру. Народ неспешно сматывал удочки, собираясь восвояси.
Подошло и моё время.
Гай встретил радостно- приплелась за мной и Гаечка. Погрузили скарб рыболовный, уселись и алга*- пора трогаться в путь.
Да не тут-то было! Рыжая плутовка, хитровато косясь глазом, нарезала почтительные круги, но грузиться в машину категорично отказывалась.
Ничего! Не впервой! Есть средство надёжное: пробежит по раскисшему снегу с пяток километров за машиной, образумится.
Но вот незадача: бежать-то особо и некуда. Рядом оживлённая трасса, а в поля, да в объезд озерка, в заросшую болотистую согру** – не то время года, далеко не уедешь, распутица.
Колеся по окрестным полянкам и потеряв понапрасну с часок, осознал тщетность затеи.
Гайка, приметив, что приглашают её в авто настойчиво, вид принимала гордый и независимый, и, я бы сказал, даже весьма занятой : начинала усиленно обследовать оттаявшие там и тут кротовые кочки, совсем никак не реагируя ни на ласковые призывы, ни на грозные окрики хозяина.
Подъехал к сторожке. Смотритель оправившись от «наезда» и видя, что дело идёт к ночи, а собака слушать хозяина не желает, вызвался помочь в отлове «окаянного зверка», притащив из домика подсачек для вываживания рыбы.
Но план оказался провален, когда Гаечка, купившись на куриную косточку, подброшенную ей в качестве угощения, казалось надёжно была пленена накинутой сеткой, но Ловец собачек неожиданно споткнулся, потерял равновесие, сачок хрястнул, переломившись пополам и плутовка вырвалась на волю.
Похоже всё. Удачи не будет. Быстро доложил нашему «боссу»*о происшествии. Жёнушка не удивилась, слегка только огорчившись тому, что ужин остывает, и пора бы уже домой, но…
И это «но» затянулось ещё на пару долгих- предолгих, казавшихся вечностью часов. Не помогала ни километровая пробежка по раскисшему апрельскому снегу в талой воде по самые уши, ни пятикилометровый марафон по обочине федеральной трассы со снующими в надвигающих сумерках машинами.
Вот уже и окраина города. Гайка всё чаще и чаще начинала отставать от моего автомобиля, плетущегося на «аварийке» и так-то едва-едва.
Потеряв её из виду я останавливался, приближаясь начинала хитрить, «западая» в придорожных сугробах.
Её стойкое нежелание садится в машину, с каждым метром, приближавшим нас к дому, всё крепло и крепло. Собачка всё чаще и чаще, дольше и дольше заставляла себя ждать. А когда, возле придорожного кафе на её пути повстречалась громадная чёрная собака, Гайка и вовсе исчезла из вида.
Прождав ещё с полчаса и в хлам разругавшись по телефону со своей второй половинкой по причине МНОЮ испорченного вечера и МОЕЙ же «полоротости», озлившись, покатил в сторону дома.
Промокшие ноги, накопившаяся усталость и холод прокравшийся в призывно открытые двери авто в минуты вынужденных стоянок радости не добавили- домой я заявился мрачнее тучи.
Жена встретила достаточно дружелюбно, понимая, что в сложившейся ситуации достаточно одного неловкого слова, чтобы скандал разгорелся с новой силой.
Налил себе имбирной*, с гранённый стакан, выпил залпом, не закусывая, и полез в душ, под обжигающие струи воды.
Спал тревожно. Снилась бесконечная ночная дорога и с рёвом проносящиеся навстречу, друг за другом, громадные грузовики.
Снилось, что напряжённо вглядываюсь в дорогу ища глазами раздавленную, мою Гаечку.
Просыпался и снова засыпал в простудном горячечном бреду.
И снова снилось, но уже день, я подхожу к тому памятному кафе где последний раз видел Гайку…захожу за здание и… вижу, как здоровенный небритый детина с моей доченьки, за лапку подвешенной на сучке, сдирает шкурку… и по рукам его, течёт кровь.
Проснулся рано, рассвет ещё только-только забрезжил. Жена не спала. Помаявшись ещё с часок, пытаясь уснуть, одновременно, не сговариваясь встали.
Пора собираться на поиски.
Жена, чернее тучи, но держится бодрячком, меня, а может, и себя, уговаривает:
-Куда она денется-то? Впервой что ли ушла! Поболтается недельку, да придёт, - говорит вроде как уверенно, но с горчинкой в словах, да носиком слегка подёргивает, готовая вот-вот разреветься.
- У тебя, где-то объявления старые по Гаечке были, с прошлого побега. Захвати, по столбам, да мусорным бакам расклеим.
Заехали на предприятие. Опустевшая сиротливо будка, цепь, валяющаяся на земле. Каша с сахарной косточкой, что с вечера оставлена, не тронута.
Не пришла.
И только мой охотничий обалдуй весело носится по вольеру, нисколько не опечалившись пропаже названной сестрёнки.
Тронулись в путь, пристально вглядываясь в мелькающие проулки.
Нет, не видать нигде Гайчули.
Вот и та самая «кафэшка», вот тот самый чёрный громадный пёс.
Все и всё по местам, нет только нашей Гаечки.
Молчим. Комком к горлу подкатываются слёзы…
Набираю номер телефона сторожа. Гудок, второй, третий…Ну, что же ты тянешь-то! Возьми труубкуууу!
-Але! Гайка? Да вот, с утра по льду пробегала. Да и ночью, похоже – тоже была. Собаки мои беспокоились.
- Щас будем, через пяток минут! - радостно кричу я в трубку.
Дизелёк, заржав всеми своими турбованными лошадками, резво, более чем привычно, рванул всеми четырьмя кованными копытами асфальт.
Не прошло и двух минут- раздалась трель телефонного звонка, поставленного на максимальную громкость. Звонил сторож:
-Вон твоя собачка, у домика с моими пёсиками играет.
Верить в это хотелось, верить было нужно, но поверить в это… было не просто.
Вот и знакомый свороток, и виднеющаяся гладь заснеженного озера, по которому, со всех своих невеликих сил, проваливаясь в наледь*, запинаясь короткими лапками, мчится на родной звук мотора рыжий клубочек нашего Счастья.
Преодолев непролазную грязь остановились на заснеженной поляне, приоткрыв дверь, в которую тут-же пулей влетела наша Гайчуля, стыдливо сжавшись в комочек в ногах у благоверной, на;пускно - обиженно спрятав хитрющую мордочку.
Подъезжаю к домику, выхожу. С берега, навстречу мне шагнул улыбающийся уголками глаз сторож. Протягиваю ему руку, со словами благодарности.
- Я, бы такую дурную собаку держать не стал. Бах и готово- выразительно покрепив слова недвусмысленным жестом - парой сложенных на манер охотничьих стволов пальцев, прицеливающихся в воображаемую мишень.
- А, я…я не смог бы стрелять- отвечаю. -Прикипели мы к ней душой, часть семьи она, нашей.
И, как бы желая разговор закончить, продолжил:
- Ты, это…как клевать начнёт, ты звони, подбежим- порыбачим. Алексей меня зовут. - представился я. А тебя-то как величать?
- Владимиром нарекли.
-Ну, будем знакомы Владимир. Будь здоров.
Развернулись и уверенно ревя мотором, поползли к трассе.
Небушко плотно затянутое тучами и с утра грозившее обложным дождём, вдруг резко посветлело, и робкие лучики солнца, один, другой, третий весело вспороли сумрачное небо.
Идёт весна, идёт!