Неудержимо хочется влюбиться. Чтобы окружающий мир стал сочным, спелым и аппетитным. Нет, есть не хотелось. Мне хотелось любви. Я пребывала в состоянии острой чувствительности, когда тело приятно обнажено, и сердце свободно. Только душа, пытаясь вырваться, подскакивала внутри меня. Но, долетая до узкого коридора шеи, больно ударялась о гортань и летела вниз. В районе второй чакры она вновь подпрыгивала, воплощая очередную попытку улететь. Мне хотелось пошире открыть рот, чтобы освободить ее, без страха потерять навсегда. Но душа не могла принять форму глотки.
И тут в голове пронеслась мысль. Вот оно это ощущение! Полет души. Я хочу-у-у любв-и-и. Только любовь дает крылья и силы для полета, для жизни.
«Подожди немного, - шептала я душе, — Любовь будет».
— А-А… А-А… Аня! Прости, забываю имена. Это у меня с детства. Не обижайся! Думай, что я просто заикаюсь.
Он был поглощающе красив, гигантски нетактичен, цинично практичен и весь в черной коже на заказ. Где только шьют подобное пижонство, я не представляла. Хотя он любил продемонстрировать визитную атрибутику индпошива.
Мы познакомились три месяца назад. Обстоятельства, сложившись причудливой мозаикой, понесли мою жизнь в нестандартном для меня направлении.
Привычное мо; расписание не выходило за рамки нормальной жизни. Утром – кофе или зеленый чай и пара чего-нибудь: бутербродов, кураги, ложки несоленого риса или конфет «птичье молоко», в зависимости от настроения и времени подъема.
Днем я находилась в собственном милом кабинетике с пустой табличкой на внешней стороне двери. Администрация так и не решилась объявить официально, что здесь работает психолог. «Менеджер по кадрам» - так называлась моя обязанность.
После пяти два раза в неделю - в фитнес-клуб на Кунцевской. Еще два раза в неделю я подрабатывала в консультационном центре, более или менее разруливая стрессовые ситуации супружеских пар и одиночек. В среду я была абсолютно, стопроцентно психологически освобождена. Граница моей вседозволенности заканчивалась на стыке времен. 00.00. Режим, выработанный годами. Одна минута промедления, и волшебство, прощаясь, оставит на память кусочек тыквы вместо кареты.
Кстати, очень полезная смесь, тыква с медом вовнутрь и часть на кожу в нуждающихся местах.
Итак,
Эдуард. Эдуард.
Кто только выдумал подобную моду – аристократично-приторно-волнующее имя приплюсовать к бездарной фамилии, типа – Хомяков, Тушканов или Зайкин. Именно на последнем хотелось бы поподробнее. Два первых Эдика, для справки, к своим фамилиям грызунов относились с пренебрежительной иронией, иногда сетуя на прапрародственников.
Эдуард Зайкин насупротив считал свои позывные колоссально удачливыми. Более того, когда я крупно показала сокращенный вариант его ФИО, он глубокомысленно добавил, что подобное сокращение вызывает сексуальные фантазии, а это очередной плюс к его имиджу. Не знаю, что возбуждающего можно почувствовать, увидев соединение трех заглавных – Зайкин Эдуард Кимович – З Э К. (Папу назвали от модного когда-то Коммунистического интернационала молодежи). Самое забавное, что подписывать документы он стал именно так – ЗЭК с закорючкой. С точки зрения психологии, подобное мироощущение требует немедленной терапии. Правда, об этом я узнала несколько позже, на третьем курсе психфака. Но к тому времени мы уже расстались. Мне было двадцать лет, и душа вновь требовала любви.
— Чтобы перейти на «ты», необходимо сближение? - произнес Он и, надвигаясь, коснулся моего вздернутого носа.
— Так прямолинейно не надо, - пролепетала я, боясь выдохнуть.
Час назад я, как арабская крестьянка, натрескалась чеснока.
Накануне случайно попавшие ко мне контрамарки на просмотр конкурсных фильмов московского кинофестиваля познакомили меня с (щемящей для души московской девушки) историей любви деревенской красавицы, живущей и погибшей где-то в Алжире.
Любовные переживания, само собой, предполагали сочувствие зрителей. Но особенно меня поразили две вещи, традиции далекого от моей родины народа.
Во-первых, у красавицы были потрясающие зубы. Секрет белизны, твердости, ровности и количества заключался не в зубной пасте, а в чесноке. В течение своей сюжетной жизни девушка хрустела дольками чеснока при каждом удобном случае, и всегда крупным планом.
Второе открытие в познании культурного наследия той страны повергло меня в срамную застенчивость. Я стыдливо опускала голову, для окружающих создавала впечатление, что в срочном порядке должна найти носовой платок в сумочке или немедленно застегнуть разнузданную босоножку. Причем, чудной эпизод повторяли дважды – при жизни главной героини, потом ее дочери.
Во время свадебной церемонии молодые уединялись в брачную комнату, из которой впоследствии выбегал молодой полуобнаженный муж, размахивая перед ждавшими гостями кровавыми трусами новобрачной. Пробежав несколько кругов под мужское улюлюканье, он победоносно убегал (женщины стояли в сторонке).
В эти минуты мои недоумение и неловкость перемешивались с брезгливостью и жалостью. По времени входа пары на любовное ложе и времени выбегания жениха с кровавым флагом - сам собой формулировался вывод – сволочь!
Какие ласковые слова, какая прелюдия? Если чем больше крови, тем девушка честнее. Какое счастье, что я не арабская крестьянка. В моей интимной жизни первый постельный опыт не был омыт багряными доказательствами. По причине индивидуальности природы. Меня, наверное, забросали бы горшками с пряностями.
Но рецепт содержания зубов мне понравился. Я смело употребляла его на практике. Единственное, что я не рассчитала, это свидание. Оно было внезапным, и события, последующие за ним, непредсказуемые.
Роман. Роман. Два значения одновременно. Бурный недолговременный роман с верзилой по имени Роман. Роман с Романом.
У него не было наколки «Рома» на фалангах пальцев, у него не было раздражающей меня привычки сморкаться на сторону без платка и брызгать слюной при разговоре. У него было мощное обаяние, мощный торс и мощный голос. Когда я предложила ему с такими голосовыми данными петь псалмы, он обнадеживающе улыбнулся и произнес:
— У тебя будет время услышать.
Когда-то давно, на тогда еще Калининском проспекте, было модное кафе «Валдай». Подружка из Подмосковья второй год покоряла столицу и периодически затаскивала меня в «хлебные», как она называла, места для ловли кавалеров различной категории - спонсоров, женихов и просто прикольных ребят. Возраст кандидатов строго регламентировался. Соответственно – после сорока пяти, до тридцати пяти, для прикольных ребят - до двадцати семи.
Меня обычно брала для приманки. Хорошенькая, из порядочной семьи, поступившая в пристойный вуз, при этом неприлично не умеющая завязать нужные знакомства и использовать их.
Подруга, имея внешность хищницы, старалась влиться в мой фон нежной барышни, дабы ввести в заблуждение кандидатов. Она виртуозно владела ситуацией и мужчинами. Они шли на приманку, милую глупенькую овечку, то есть меня, думая заполучить сладенький кусочек, но оказывались сами на крючке.
После завершения знакомства я отпускалась домой, как хорошая послушная девочка. Потому что после одиннадцати в общественных местах в советское время было безнравственно.
Я не обижалась на подобное использование, а была благодарна. В девятнадцать мне казалось, что я постигаю смысл взрослой жизни сразу на практике. Я научилась заказывать себе еду, пронзительно красиво курить и многозначительно молчать, оставаясь загадкой для солидных мужчин, с которыми мы знакомились.
Эдуард Зайкин оказался первым, кто не подсел на обольщение моей подруги. Он активно и плотно занялся мной. В целях моего воспитания он водил меня на выставки сюрреалистов, знакомил с творчеством «ню» художников и многоэтажно философствовал на темы – предназначение женщины и величие сильных мира.
По воспитанию и природной застенчивости перед взрослыми мужчинами я старалась впитывать его взгляды на жизнь и следовать его постулатам. Мы были знакомы второй месяц. Мое обожание оставалось на ватерпасе вежливости. Примерно на том же уровне было мое доверие к его персоне и заповедям, которые, как я ни старалась, не приживались в сердце.
Первый червячок сомнения в его никчемности меня потешно удивил. Когда семейство кольчатых размножилось, прижизненный памятник Эдуарду Зайкину стал медленно и основательно заваливаться.
В день моего рождения он помпезно преподнес мне тетрадь для записей и свой портрет в золоченой рамочке. Тетрадь предназначалась для письменного освещения часов и дней его драгоценной жизни. Больше чем на роль летописца и библиографа я в его глазах и нашей перспективе не могла претендовать. В тот же день я с ним рассталась. «ЗЭК» остался в полном недоумении от моего свинского поведения.
Итак, Роман. Роман с Романом.
Наши встречи оказались непродолжительными, но напитанными. Не в банальном смысле питейные. Рома, как раз, не пил вообще. А в значении - насыщенными. Беседы о смысле жизни, о человеколюбии и прочие философские изыски.
Меня удивляло одновременное наличие в его сущности, как мне казалось, несовместимых вещей. Глубокое познание мира и вселенной, почти фанатичная серьезность и тут же бесконечные поцелуйчики и ощупывания моего хрупкого тела могучими руками. Потом я примирилась с его манерой общения, отделив для себя говорящую умную голову и шаловливые верхние конечности.
Наше знакомство состоялось все в том же «Валдае». Подруга рассматривала кандидатов, когда я совершенно случайно подслушала диалог знакомого нам официанта и трех дядечек неславянской внешности. Шли торги. А товаром назвали меня и подругу. Официант обещал, что девочки окажутся у запасного выхода, где без особых сложностей нас затолкают в машину, и далее по сценарию порнофильма.
Мои зубы непроизвольно заклацали, а мысли, хватая спасжилеты, забегали по тонущему кораблю. И в этот миг на горизонте появился черный авианосец - кудрявый с мощным обаянием Роман. Мы нагло подсели за его столик. Он поглощенно ел и почти не замечал нас. Но из кафе мы вышли вместе. Не зная того, он стал нашим избавителем.
После вечерней прогулки мы стали встречаться вдвоем.
На восьмой день он предложил мне замужество. Не ответив согласием, я уже придумывала нашим детям имена. Я назвала мальчика как папу, а девочку Машей. Чтобы величать их совместно ласково – ромашкой. Рома и Маша. Чувства неслись во весь опор и влетели в бетонную стену непредсказуемости.
Вечером девятого дня перед встречей с его родителями он вкратце нарисовал картину моего будущего. Когда он озвучил мой чин при нем, я поперхнулась и начала неприлично громко икать.
Я с почтением и пониманием относилась к этой стороне жизни, но никак не представляла себя в подобном русле. Роман признался, что является дипломированным священнослужителем. И моя жизнь Матушки с осени будет проходить в приходе
Ленинградской области.
— У тебя будет время услышать мое песнопение.
Церковное - имел в виду Роман при первой нашей встрече.
Я испугалась. Он по-отечески благословил меня и отпустил. Мне казалось, с большим сожалением.
— А-А….? Аля, ой, Аня. Мне все время хочется назвать тебя по-другому, - он не извинялся, очередной раз перепутав мое имя.
— Может, мне перекрасить волосы в радикально черный цвет? – спросила я без особого энтузиазма.
Неопределенно пожав плечами, он удалился на кухню.
— А –А…. Ала.. Аня…. какая разница, - слышала я еле уловимый шепот. – Милая, сваришь кофе?
«Может, купить ему таблетки для укрепления памяти и совести. А может быть, тривиально его бросить?»
— Не знаю… - собственный ответ прозвучал громко и нелепо.
Он вопросительно вытянул шею и стал похож на жирафа.
— Я не понял, ты приготовишь кофе? - и подчеркнуто добавил. — Милая!
С продолжением «не знаю», я пошла варить «Арабику» с «Робустой», чтобы получить аромат с пенкой.
— Милая! Подвези меня к Николя. Мне нужно сделать заказ, - с оттенком жеманства произнес он.
— Вновь нарушаешь мои планы. Поедешь на такси, - отрезала я.
— Твой фитнес абсолютно тебе не нужен. Зачем беззатейно тратить время? - его голосок кокетливо переливался.
— Перестань подкрашивать голос, а то меня стошнит. Благодаря фитнесу я - не дряблая пухлая булка.
— Ну и зря. Ты стала бы мягкой, и на тебе приятно было бы лежать, - он продолжал гнусаво поигрывать тенором.
— Ты и так просто лежишь, скучно рассматривая свои маникюрные ногти.
— Я стараюсь, как могу. Я же не энерджайзер, как ты. Расходовать энергию налево и направо - удел ямщиков и неудовлетворяемых женщин.
Меня взбесило не сравнение с водителем кобылы, а невозмутимая скучность в его голосе. Да, энергию он бережет до мельчайшего ватта.
Если отношения двух человеческих единиц достигли безразличия, равнодушия, безучастия, индифферентности, как угодно, то единицам надлежит немедленно отправляться на поиски другого подходящего числа, например, нуля, чтобы гармонично превратиться в десятку. В яблочко.
Именно в яблоневом саду на заходе лета я встретила своего победителя.
Виктор.
Его внешность и размах характера напоминали картинку Викторианской эпохи. Его мама угадала с именем. Или он сам, совершенствуя характер, приближал себя к рыцарским турнирам.
Не в пример пижону (непомнящего моего имени), а ради маленького сравнения (хотя сравнивать мужчин - не мое кредо), Виктор сокрушительно искрил мощностью энергии. Киловатты. Квадроватты, если такая единица измерения существует.
Он всегда оставался в тонусе, даже после бессонной ночи. Ел он так же много, как и тратил. Щедрость на эмоции, забота и подарки заставляли считать себя дамой сердца на века. Единственным пунктиком в его безупречном характере была – драка, в смысле, любитель подраться.
Внешне он был похож на братьев Кличко, только в одном экземпляре. В свободное от работы и меня время он оттачивал мастерство кулачного боя в тренажерном зале и стабильно раз в неделю в столкновении местных группировок по выходным. Утром следующего дня после побоища он надевал темные очки (я думаю, и зимой тоже) и шел на работу…
Для наших встреч «для здоровья» мы выбрали понедельник и четверг. С четвергом проблем не было, а вот понедельник… Как мужчина бойцовского типа («только по прямой» - думать, жить и бить), светские манеры и поиск нестандартных способов удовлетворения сексуальных фантазий он отодвигал в сторону, считая подобные эксперименты лишними и враждебными, но всегда оставался внимателен по отношению ко мне и моему телу, не страдая эгоизмом.
Так вот, понедельник – это день после побоища. Его натренированное тело местами неживописно отдавало синевой, подт;ками и ссадинами. Потому даже недолгая любовная прелюдия приносила ему боль. Он терпеливо старался не обращать на это внимание, но в моем самочувствии рождалось неприятное ощущение «садо-мазо». Я пыталась перенести понедельник хотя бы на среду, но мой рыцарь никак не хотел соглашаться.
— Два вечера подряд? Нет, неправильно. Можно через день, через два дня, обязательно должен быть интервал!
Кто вбил в его голову подобные правила?
Чувства не могут просыпаться по команде. Сегодня можно спать вместе, завтра нельзя. Понедельник-четверг, четверг-понедельник, и так всю жизнь?
Когда я получила утвердительный ответ на последний вопрос, я покинула дорогу его жизни.
Виктор, пытаясь меня вернуть, подключил свою маму. Худенькая женщина с прозрачными руками, которые были единственно подвижным элементов в ее облике (она без остановки поглаживала руки, словно отогревала), ждала меня у подъезда. Долго молчала, длинно вглядывалась и осторожно прерывисто дышала. Большие карие глаза что-то говорили, молили. Мне стало до обморока жаль ее.
— Ваш сын - самый замечательный, таких мужчин просто не бывает, он будто из книжки, - начала я. – Он - как принц, только я не принцесса… Я старше его на семь лет… Это все-таки разница. Он немного поскучает и забудет обо мне. Ему нужна молоденькая, которая родит вам внучку, я же не по этой…части, простите меня и Вите передайте.
Глаза невесомой женщины приятно засветились, она медленно кивнула, словно повторяла про себя мои слова, улыбнулась и незаметно растворилась в воздухе. Мне тоже полегчало.
Наутро я позволила себе слопать половину творожного торта. И была от этого кулинарного излишества вполне счастлива.
На небе ни облачка! На совести – никаких обязательств! На теле никаких морщин! На душе праздник и комфортное состояние одиночества. Можно вплотную заняться любимой работой. Мой организм благодарственно потянулся, сыто помурлыкал и отправился в кабинетик с табличкой без названия.
Снова с чистого листа…
На перекрестке, ожидая разрешающий сигнал светофора, мою «тойоту» «поцеловал» негроидный «мерс».
— Ты куда смотришь, придурок!- крикнула я.
Симпатичный придурок лет сорока по-детски мило развел руками и пробасил:
— Все будет о, кей, красотка! Ваша машина почти не пострадала, я лишь слегка облизнул ее! Меня, кстати, зовут…
Но это будет уже совсем другая история….
(2005)