Вечером следующего дня все было абсолютно по-другому. Я сидел дома перед телевизором, на котором мелькали тусклые картинки какого-то дешевого фильма ужасов, и ел из промокшей картонной коробки холодную лапшу с овощами и курицей, холодную и слипшуюся в один огромный ком. Мой старый мобильник завибрировал. Знаете, такие доисторические телефоны, толстые и кнопочные, обычно синие или темно-серые. Они вибрировали так, что от силы своей вибрации двигались по поверхности. Мой был именно таким. Однажды я купил его на барахолке, неподалеку от дома. Я, честно сказать, был раньше любителем всякой ретрохрени и скупал все, начиная от ржавой столовой посуды и заканчивая патефоном, до сих пор стоящим у меня в комнате на самом видном месте. Сейчас я уже не тот. В том плане, что теперь я спускаю все свои деньги не на пополнение своей коллекции, а на травку, пиво и дешевую еду из доставок. В отличии от меня, мои родители живут отлично где-то в солнечной Италии. Они перебрались туда, как только мне исполнилось 18, оставив меня здесь, одного в пустой квартире. Все, что напоминает мне о них, это старая записка, которую я нашел в то самое утро, когда проснулся в одиночестве и деньги, которые они присылают мне каждый месяц. Я благодарен им, ведь благодаря их деньгам, мне не нужно самостоятельно зарабатывать на жизнь, прожигая время на ужасной грязной работе.
Телефон продолжал отчаянно беситься, биться в агонии на стуле, рядом с уже опустошенной коробкой из-под лапши. Я вытер масляные губы о рукав спортивной кофты и нажал на зеленую трубку.
- Слушаю, - произнес я, дожевывая холодную убитую специями куриную грудку, которая прилипала к зубам из-за уже истекшего срока годности.
- Привет, Макс, - на том конце трубки послышался немного нетрезвый голос Сэм. Именно этого мне не хватало этим вечером –голоса моей подруги. Не знаю почему, но я рад, что из нашей компании звонит именно она. Сэм протянула долгую «М», как она делала всегда, когда решалась что-то сказать и, набравшись смелости, продолжила, - могу я заехать к тебе?
- Конечно, захвати пару бутылок Миллера, а то у меня совершенно нечем поживиться, - проговорил я, она ответила утвердительно и бросила трубку. Я кинул телефон на диван и глубоко вздохнул. Гости… Никогда не любил принимать гостей, но время показало, что этого очень сложно избежать. Люди всегда стремятся проникнуть к тебе в дом. Они пытаются найти в нем твои секреты, узнать тебя изнутри или что-то вроде того. Только почему-то они всегда забывают о том, что человек не привык выставлять все свои секреты напоказ и зачастую, приходя к кому-нибудь в гости, вы увидите лишь то, что человек сам захотел, чтобы вы увидели. Поверьте мне, перед вашим приходом все тщательно прячется и переделывается настолько, что найти что-то по-настоящему важное, становиться невозможно, порой даже для самого владельца дома. Поэтому, напрашиваясь в гости, приготовьтесь быть полностью обманутым. Это хотя бы будет честно.
Я прождал полчаса. Затем в дверь постучали, а после она открылась и в квартиру зашла Сэм. Она выглядела трезвой, уверенно стояла на ногах, выглядела очень даже неплохо, а ее непослушные волосы, которые все время торчали в разные стороны, были причесаны и убраны как-то по-особому. Одним словом, она выглядела нормальной. Я напрягся. Мне это совсем не нравилось. Сэм никогда не следила за собой. Она не носила косметики, редко расчесывалась и убирала волосы, а ее одеждой часто были потертые старые джинсы, красные, вечно грязные гамбурги и одна из многочисленных глупых футболок, которые она по привычке всегда заправляла в джинсы и от этого выглядела нелепой. Сегодня она была не такой, то есть одежда была все та же, косметики не было до сих пор, но волосы. Я не знаю, почему я заметил это и придал этому какое-то значение.
Пока я размышлял над внешним видом Сэм, она успела скинуть кроссовки и сходить на кухню за открывалкой для пива. Она скинула железные шляпки с бутылок, одну из них протянула мне, а из другой резкими глотками выпила почти половину. Она будто набиралась духа перед тем, как начать какой-то важный разговор.
Я мало что знал о Сэм. Кроме того, что она никогда не видела своих родителей и все детство провела в приюте. «Дом для отбросов» - так она называла это место. Однажды, сильно напившись, ее начало тошнить. Мы пошли в туалет, и я держал ее волосы, пока она рассказывала унитазу свои сказки. В перерыве, пока ее организм готовился снова извергнуть что-то грандиозное, она рассказала мне о своих годах, проведенных в этом «доме». Там был воспитатель, ее звали вроде бы мисс Джанглс. Она была той еще стервой. Она была ласковой с тобой, покуда у нее было хорошее настроение, но стоило ей немного выйти из равновесия, так она начинала кричать и бить всех, кто попадался под руку. Сэм рассказала, что ее приютская подруга Полли однажды промочила матрас во время сна, и мисс Дженглс, увидев это, начала тыкать ее носом прямо в мокрую простынь. Все бы ничего, но она делала это на глазах у всего приюта. В той толпе был и мальчик, который очень нравился Полли и после этого случая он и его друзья начали дразнить Полли. Для тогда еще десятилетней девочки такое психологическое воздействие было настоящим адом. Ночью она решила сбежать из приюта и, связав простыни между собой, хотела привязать их к себе и сброситься. По ее расчетом, этот самодельный канат должен был удержать ее от падения. Все бы получилось на самом деле, если бы Полли не привязала себя к простыням за шею. Такая верёвка не дотянулась до земли примерно на полтора метра, и утром сторож нашел свисающую из окна, посиневшую девочку и высунутым наружу опухшим языком.
Сейчас вид у Сэм был такой же, как в ту ужасную ночь, когда она рассказала мне это – задумчивый и серьезный, но что-то мне подсказывало, что на этот раз она не собирается мне рассказывать о своем прошлом, а предпочитает сказать что-то другое, но не менее важное. Она все молчала, а я терпеливо ждал, когда же она, в конце концов, наберется смелости. Я прождал еще около двадцати минут, во время которых мы пили пиво и молча уставились в мелькающий экран телевизора. Потом Сэм все же протянула то самое долгое «М» и начала тихо, будто боясь чего-то.
- Тебе звонил сегодня Ник? – спросила она, задумчиво уставившись на меня через стекло пивной бутылки. Она крутила ее в руках, рассматривая мое забавное искаженное лицо под разными ракурсами.
- Нет, а что? – ответил я, делая очередной глоток пива.
- Мне тоже. Это странно, потому что вчера перед тем, как уехать мы договорились, что он позвонит мне сегодня, - только сейчас я заметил, какой уставшей выглядела Сэм. Ее руки подрагивали немного от напряжения или стресса, под глазами блестели два огромных синих круга, а в самих глазах читалась настоящая гамма оттенков сонливости и опустошенности.
- Нет причин переживать по этому поводу, Сэм. Может он просто забыл, а может напился до беспамятства и валяется сейчас на полу, - непринужденно ответил я, стараясь всем своим голосом указать на то, что в моих словах я уверен на все сто процентов. Сэм могла почувствовать, что я сомневался, но именно этого я и не хотел сейчас допустить.
- Я тоже так думала, Макс. Поэтому перед тем, как поехать к тебе, решила заехать к нему и проверить все ли в порядке. Его нет дома, а на столе я нашла это, - Сэм дрожащими и не слушающимися пальцами достала из кармана аккуратно сложенный листок желтоватой бумаги из записной книжки Ника, которую он повсюду таскал с собой, и протянула его мне. Я бегло прочитал записку.
«Сэм, я знаю, что ты обязательно заедешь ко мне вечером, поэтому, чтобы ты не волновалась, я решил оставить тебе это.
Я любил Мартина, а эти ублюдки забрали его у меня. Я не оставлю все так. Я знаю где эти выродки ошиваются, поэтому поеду туда и как следует начищу им их наглые морды.
Не волнуйся, у меня есть пушка.
Ник.»
Буквы были выведены аккуратным Никовским почерком. Ровные и круглые, такие, какие мы писали в средней школе на всяких тестах и контрольных работах. Я еще раз прочитал записку, стараясь уцепиться в ней хоть за что-то. Я точно знал и понимал одно – Ник не справится. Возможно он был пьян, когда решился на такое, потому что настоящей смелости Ника не хватит даже на то, чтобы написать записку такого характера.
Сэм смотрела на меня выжидающе, пытаясь угадать то, что происходило у меня внутри в данный момент. Я чувствовал, как дрожал. Пальцы, сжимавшие листок, онемели и я едва чувствовал прикосновение бумаги к моей коже. С каждой секундой мой мозг заполнялся осознанием того, что Ник сейчас где-то там, один и, возможно, уже не живой. Я заставил себя отдать записку обратно Сэм.
- Мы должны отнести это в полицию, - твердо сказал я. Почти на все сто я был уверен в том что нам не следует лезть в это дело самим. Полиция разберется с этим. Она найдет Ника и посадит этих ублюдков за решетку за убийство или, возможно, уже за двойное убийство. О последнем я не хотел даже думать.
- Нет, - решительно отдернула меня Сэм, на секунду я даже вздрогнул от ее холодного, режущего уши, голоса, - если Ник все же кончил одного из них, то мы, считай, сами бросим его в камеру гнить до конца дней. Мы должны найти его.
Я задумался. Она говорила правильные вещи, но идти туда к банде семи головорезов с голыми руками мне все же было страшно. Тем более… Нас двое. Двое, даже если мы раздобудем пушки, то все равно будем против семи вооруженных до зубов. Сэм прочитала этот немой вопрос в моих глазах.
- Да, это слишком рискованно, Макс, я знаю. Нас трое. Я, ты и Рейчел. Ник, если он до сих пор жив. Четверо. Их около семи, если повезет. Шанс есть, хоть и маленький. Тем более. Вряд ли они будут разводить такую шумиху ради одного вшивого гомика, - она улыбнулась. Я видел, как она воодушевлена. Ник был для нее близким другом. Она любила его по-своему, будто младшего брата, старалась всегда защищать и помогать. Я понимал ее и был готов идти с ней куда угодно, лишь бы быть уверенным в том, что дело того стоит. В этот раз я боялся. До сих пор не мог выкинуть из головы то, как расплакался вчера и сейчас был готов на что-то подобное. Я держал себя в руках, но было слишком сложно.
- Рейчел не с нами. Это исключено. Я не позволю тебе втянуть ее в это. Если мы, кучка отбросов, которым уже нечего терять, то она еще может побороться. У нее прекрасное будущее впереди и не мы в праве ломать его, - произнес я настойчиво. Сэм посмотрела на меня с негодованием и, хлебнула из бутылки.
- Переживаешь за свою подружку, Макс? Герой! Ничего не скажешь, настоящий герой! – она мерзко усмехнулась. Такой я ее видел впервые, - там Ник! Ник, мать твою, понимаешь? Он там один, а ты думаешь о какой-то глупой девчонке? Рейчел с нами. Нам нужно количество, а она пойдет, если нам вдруг потребуется пушечное мясо.
Я молчал, тупо уставившись на холодные стеклянные глаза Саманты. Я ей верил. Хотел верить ее твердому голосу и уставшей физиономии. Она говорила правильные вещи, и я не мог с ней не согласиться. Рейчел нужна нам. Хотя бы для того, чтобы в случае чего отвлечь внимание этих буйволов. Сэм не жалела Рейчел никогда. Она ненавидела ее и называла Дешевой Принцессой. Рейчел была, как говорила Сэм, «на всем готовеньком». Ее отец был довольно влиятельным человеком и после того, как разошелся с ее матерью, занялся воспитанием девочки по-своему. Баловал, покупал дорогие вещи, устроил в приличный колледж на платное обучение и снимал ей шикарный коттедж недалеко от учебы. Он делал все, что она пожелает и Саманту жутко это бесило. Она тот человек, который получал все, что у нее сейчас есть своим собственным трудом.
- Хорошо, хорошо, Сэм. Я верю тебе. И если ты говоришь, что Рейчел нам нужна, то она действительно нам нужна, - сказал я, а Сэм заметно преобразилась в лице. Ее сонные глаза засияли блеском, и она слегка улыбнулась. Она получила то, что хотела – поддержки и это ее, безусловно, очень радовало.
- Одевайся и звони Рейчел, мы должны ехать сейчас, - твердо произнесла Сэм.