После окончания института довелось мне работать в одном из городов Восточной Сибири в проектно-изыскательском институте.
В те годы это был областной центр – небольшой по своим размерам, но очень уютный и, если можно так сказать, приветливый. Коллектив в отделе был дружный, работа была интересной и жизнь не была скучной. Часто устраивались концерты самодеятельности.
После одного из таких концертов преподаватель тамошнего музыкального училища подошёл ко мне и поинтересовался, есть ли у меня музыкальное образование. Узнав о моих трёх классах музыкальной школы, предложил поступить в музыкальное училище.
Основы музыкальной теории я помнил хорошо и экзамена, как такового, мне устраивать не стали, заменив его собеседованием. После собеседования стали думать, куда меня определить. На отделении теории музыки, куда я стремился, обучение было только дневное. Класса гитары не было. И тут я вспомнил про кларнет, на котором учил меня играть сначала отец, игравший на нём «по слуху», а затем старшина-кларнетист военного оркестра. И я поступил на отделение духовых инструментов в класс Александра Ивановича Глухова.
Забегая вперед, скажу, что впервые в жизни я учился легко и с большим удовольствием.
Александр Иванович проверил мои навыки и остался доволен – с постановкой и звукоизвлечением у меня всё было хорошо.
Как-то раз, придя несколько раньше своего времени в класс, я застал там студента-выпускника, игравшего заключительный фрагмент первой части Концерта № 1 для кларнета К. Вебера. Меня поразила техника игры этого студента. Кларнет казался тростинкой в его мощных руках с короткими толстыми пальцами, и со стороны казалось, что он не столько играет на кларнете, сколько старается сломать его. Тем не менее, играл он весьма прилично и выигрывал все пассажи, каковыми автор щедро украсил своё музыкальное произведение.
Студент закончил играть, выслушал немногие замечания и ушёл.
Удивлённый столь необычной манерой игры я обратился к преподавателю:
- Какая интересная техника у парня!
На это моё замечание Александр Иванович, чуть помолчав, сказал:
- Если бы ты знал, что это за человек! У него нет никакого музыкального слуха, напрочь отсутствует чувство ритма, «с листа» он не в состоянии двух нот сыграть, а его руки ты видел. У него нет абсолютно ничего, кроме желания стать музыкантом!
- А как же он такие сложные формы исполняет? Ведь здорово же играет!
- Он этот концерт начал разучивать с самого первого дня по два такта в день. Сперва заучивал один такт, вбивая его в «мышечную память», затем точно так же второй и потом их соединял.
Я представил себе эту картину и мне даже стало не по себе: это каких же титанических усилий стоило человеку достижение его цели!
На госэкзамене по специальности парень этот без ошибок отыграл программу и госкомиссия хотела ставить ему «отлично», но преподаватель настоял, чтобы ему поставили «хорошо», а не «отлично». Мне он сказал позже:
- Я с ужасом представляю, как этот человек будет учить детей музыке.
В классе, который вёл Александр Иванович, был ещё один студент по имени Сергей. Вот ему-то природой было отпущено всего с лихвой, кроме одного. Сергей обладал абсолютным музыкальным слухом, у него было великолепное чувство ритма, пластика рук была уникальной, звук просто волшебным! Ноты он читал точно так, как мы читаем книги. Но он был необыкновенно ленив. Видимо, обладая целым набором выдающихся задатков, он решил, что всё остальное придёт к нему само собой. И ему было неинтересно наращивать технику, играя гаммы и упражнения, сдавать технические экзамены…
В результате его отчислили после третьего курса, поскольку он регулярно заваливал экзамены по специальности.
Куда он потом подался и кем в результате стал, мне неизвестно…