Глава XIV
«– Что с ними там у вас... будет?
– Да головы им отрубят и всего делов!
– Всего делов... А?!
– Да пёс с ними!»
Из х/ф «Иван Васильевич меняет профессию»
Впервые за все время пути лежавшая вокруг земля не принадлежала ни одному из королей. Остались позади суровые немногословные Скуорпитирские стражники, скрылась за поворотом последняя эльфийская мытня на выезде из торговой фактории, больше похожей на крепость, нежели на коммерческое поселение, на которой шустрый мытарь-низушек, по устоявшейся среди здешних мест негласной традиции, содрал с проезжих путников втридорога.
Теперь впереди раскинулись недоступные суверенным монархам пределы, заселенные свободными расами и народами, которые не были ни чьими подданными, никому ничего не платили, ни у кого не служили и жили по своим собственным законам.
Поскольку и в Северных королевствах, и во владениях эльфов порядки поддерживались весьма суровые, а южные границы их, ввиду отдаленности и постоянных междоусобиц, были мало обустроены и безлюдны, окрестные места, по устойчивому представлению северян и эльфов, помимо обитавших здесь испокон веков аборигенов, охотно вмещали в себя разного рода лишенцев, диссидентов, беглых каторжников, бандитов, прятавшихся от своих господ крестьян и вообще всех тех, чья жизнь, по тем или иным причинам, подверглась обструкции на родине.
По вышеперечисленным причинам края эти считались весьма небезопасными, а оттого посещать их, без особой на то надобности, никто особым желанием не горел. Как следствие, наезженных дорог, трактиров и других признаков цивилизации в округе не наблюдалось. Причем, от слова «совсем».
Наслушавшийся разных досужих слухов о лежащих впереди землях, Виктор находился теперь в непрерывном тревожном ожидании неизвестно чего, постоянно оглядывался и поминутно поправлял на сгибе руки заряженный арбалет. К нему вновь вернулось, казалось, давно уже забытое чувство перманентной опасности, не покидавшее его когда-то во время долгой, полной риска, жизни в Свободных землях, после бегства из краснолюдского рабства.
Ааронгерн Голлондуэй напротив, последнее время пребывал все больше в приподнятом настроении. Чувствуя близость родного дома, старик без умолку рассказывал различные забавные истории из своей жизни, а также из жизни своих сородичей, обитателей его деревни и окрестных сел и хуторов. Надо сказать, что повествование у него выходило хотя и жутко пошлое, но весьма занимательное, с юмором, так, что даже Виктор, несмотря на свою тревогу и напряжение, несколько раз вполне искренне смеялся в особенно смешных местах, а уж его компаньонки и вовсе до слез заливались смехом почти беспрерывно.
Стоит ли упоминать, что в рассказах оруженосца самым распространенным отрицательным персонажем, который постоянно оказывался в самых обидных, невероятных, идиотских и смешных ситуациях, по сложившейся уже твердой традиции, был некто Бильбо Булгингтон. Несмотря на частое упоминание данного имени и ранее, для всех, кроме самого Ааронгерна Голлондуэя, эта личность по-прежнему оставалась полной загадкой. Из услышанного было совершенно непонятно кто он, этот Бильбо, чем занимается, сколько ему лет и почему его так ненавидят все окружающие.
Вот и теперь Бильбо Булгингтон был главным героем очередного «случая из жизни» родной деревни рассказчика.
– ...во-от, – продолжал очередную свою байку оруженосец, делая вид, что обращается не к своим спутникам, а вещает просто так, словно бы говоря сам себе. – И тут ему, значить, припёрло. Пёрнуть охота – мочи нету, а приходится терпеть, чтоб в г..не не перемазаться. Грибочки-то те с секретом оказались, в дышло их туды и сюды! Хотя какой уж там секрет, кады он поганок обожрался, балбес, да еще какой-то зеленой х.рни туда наворотил, типа для смаку, чтоб понажористей было... Ну какой же организьм такое стерпит-то? Вот ему дно так и стало выпирать, как у бродила перезревшего. Ну метнулся он вправо, влево, глядит – бумажка на столе, ну оторвал клочок и бегом в сортир. Только уселся, ка-ак даст! Аж подпрыгнул, на тяге-то, да с салютом... в дышло ему... ой, что ты! Даже глаза, говорит, заслезились, такой ароматный компот у него в кишках созрел. Ну, проср..ся он, подтерся, все как положено, а как жа? Приходит, значит, обратно в комнату и понимает: что-то не так. Подвох где-то. Ну, он к столу, глядь, и точно: подтерся-то он куском дарственной на наследство! И что самое х.ровое – как раз с печатью. Кто теперь ему поверит? А всё грибы эти, в дышло им туды и сюды. Про..ал жильё, ишь как подвела кулинария, ети её мать! Ну а как жа? Половник не вантуз, кастрюля не очко, не всё равно, что в неё попадёт, разница есть, б..ха муха! Ну, да делать-то нечего, пошел наш Бильбо, грустный, к старейшинам, к самому Брумбиглю Бингельсону. Весьма уважаемому низушку, надо сказать, на приём. Ругался там, увещевал, даже на х.р всех посылал пару разиков – ничего не помогло. Старейшины, они ить и сами не лыком шиты – туда запросто так всякого за.ранца-то и не поставят, в старейшины-то – они ж мудрые, они кого хошь послать могут и на х.р и куда подалее. Особенно у нас на этот счет преподобный Брумбигль Бингельсон мастер, из первых будет на селе. Потому и ходит в этих... в председателях, ядрена вошь! Забрали, в общем, у Булгингтона родительскую халупу за здорово живешь, в дышло её туды и сюды, выдали ему взамен пинка под ср.ку и всего делов. Строго по закону. Хоть он бумажкой своей и тряс, а какой толк-то в ней, в бумажке той, коли она без печати? Какая ей вера, какая сила? Токмо и годится теперича ж..у подтереть. И то маловата чуток. Перестал он с той поры верить в щастие и справедливость. И грибы есть перестал совсем. С того случая токмо, значит, проверенную пищу употребляет. Сиртифацированную, или как оно там... Эт’ сто пудово, потому как мы его пытались травануть тёщиной самогонкой, от которой у нас все тараканы в дому попередохли. Наливаем, а он ни в какую, хоть ты ему, за.ранцу, кол на голове теши! Сосед мой мой, чтоб сомнения у Бильбо, значит, развеять, сам с дуру хряпнул стакан бабкиного зелья. Мы даже удивились, какой он, понимаешь, эта... храбрец! Хотя с перепою и не то бывало. Еле откачали потом, дурака старого... А Бильбо Булгингтон так и не поддался, в дышло ему туды и сюды... во как! Исключительно здоровую пищу нонче ест, а что толку-то?! Все равно в отцовской норе, вместо растяпы Булгингтона, теперь живет Халдабруин этот, мать его так, значит. Ну и, само собой, не ладят они с Бильбо. То помои плесканут соседу, то забор обо..ут, то на крыльцо нагадят, то еще какую пакость друг дружке сделают. Вобчем, обоюдная патологическая мисология у них, замешанная на глубоких имущественных разногласиях. До сих пор, наверное, между собой грызутся, как эти самые... в дышло им туды и сюды.
– Бедный Бильбо, – сочувственно подытожила рассказ старика Бетти.
– Да уж, не Каллодрин Сторптратерн, – по-своему согласился с ней Ааронгерн Голлондуэй, пошевелил своими огромными ушами и задумчиво добавил. – Тот-то, ма..юк, бизнесмен, так бизнесмен. Стояла себе каменюка старая посреди села бестолку, всем на неё нас.ать было, а он, видал чё?! сумел замшелый булыжник на столовое серебро сменять, падла! Антиквар хренов. И на тебе, Скрижаль же ведь это, как раз и оказалась, ишь ты, б..ха муха! То-то ему поделом рыло начистили опосля... трейдеру...
По этим словам, совершенно невозможно было понять, осуждает ли низушек поступок своего соплеменника или же наоброт, завидует столь удачно совершенной сделке. Зная своего оруженосца, Виктор скорее готов был предположить именно второй вариант. Хотя старик и участвовал в их экспедиции по поиску Скрижали, Виктор почему-то был уверен, что подвернись подходящий случай и Ааронгерн продал бы даже родную мать, если бы за неё дали хорошую цену.
Пока Виктор размышлял над моральным обликом своего оруженосца, дорога сделала очередной поворот, за которым лес отступил в стороны и впереди показалась красивая зелена долина. Долину поперек пересекала неглубокая балка с пологими краями, по дну которой струился неширокий ручей. Овраг и ручей шли наперерез дороге и в точке их пересечения, в нескольких сотнях шагов от того места, где сейчас ехали путники, виднелся шаткий деревянный мостик, перекинутый через края балки. Далее, за мостиком, дорога делала еще один поворот и далее следовала вдоль оврага, до самого селения, отчетиво белеющего среди буйных зарослей растительности, почти у самой линии горизонта, многочисленными домиками, раскиданными, как казалось отсюда, в совершенном беспорядке.
На обочине, перед мостом через ручей, хороша была видна вкопанная в землю и основательно покосившаяся не то верстовая вешка, не то коновязь, со следами облупившейся от времени черно-белой краски.
– Что это там впереди за хреновина? – поддаваясь тону и общей стилистике повествования Ааронгерна Голлондуэя, спросил Виктор, указывая рукой на завалившийся столбик впереди.
– Ну вы тоже скажете, сэр! – недоуменно отозвался низушек. – Это же пограничный столб! Вы что?! За той рекой начинается Дрисдней Глэнд! А вон там и деревня наша видна. Глядите!
Виктор послушно вгляделся вдаль и действительно обнаружил, что белеющие домики, замеченного ранее селения имеют круглые двери и окна, которые, как он теперь знал, были верным признаком жилищ хоббитов.
– И как же зовется сей живописный колхоз? – иронично продолжал свой допрос Виктор.
– Что еще за кол... эта... хоз такой? – не понял старик. – То ж деревня моя. Родина, значит, в дышло её туды и сюды! Приехали, сэр, короче говоря!
– Это я уже понял, – терпеливо согласился тот. – Называется-то, как?
– Хе.овы Ушлёпки! – с гордостью сообщил Ааронгерн Голлондуэй и просиял.
– Ну ладно, хватит уже блистать искрометным юмором, я серьезно спрашиваю, - постепенно начиная закипать от неуместных шуток своего оруженосца, раздраженно откликнулся Виктор и хмуро, исподлобья, глянул на своего собеседника.
– А я и не шучу, – как ни в чем не бывало, продолжал низушек. – Что я, виноват, что ли, если деревню так назвали? Была, видать причина, не все видно сладилось у их, у предков, значить.
– Это кто ж вас так невзлюбил-то? – сочувственно поинтересовалась Энджи.
– Да вобче-то название, как название, ничего особенного, есть у нас и похлеще... - оруженосец никак не мог взять в толк, отчего наименование его родной деревни вызвало такую странную реакцию у окружающих.
– Теперь я начинаю смутно догадываться, почему Скрижаль исчезла, - ни к кому конкретно не обращаясь, громко констатировал Виктор, картинно вздыхая и изо всех сил изображая на лице скорбь по утерянному артефакту. – Будь моя воля, жителям места с таким названием я доверил бы хранить столь ценную вещь в последнюю очередь.
– Ой-ой, да ладно вам, – немедленно обиделся Ааронгерн Голлондуэй, но слова для аргументированных возражений, тем не менее, подбирались у него с трудом. – Можно подумать... Что тут такого, если доверить на сохранение Скрижаль... э-э?
– Ушлёпкам, - подсказал Виктор.
– И не простым, - вставила Бетти.
– Это да, - согласился Виктор и вся их компания, кроме низушка, конечно, дружно расхохоталась.
Старик же обиделся еще больше и замолчал, демонстративно не глядя на своих спутников.
Оставшийся путь до балки с ручьем путешественники проделали молча, а сразу за мостом им повстречался колоритный низушек. Он сидел прямо на пыльной обочине, вальяжно разбросав босые ноги с жуткими когтистыми пальцами в стороны и что-то сосредоточенно жевал. Был этот низушек совершенно лысый, такой же старый, как и Ааронгерн Голлондуэй и одет был в убогие рваные лохмотья, наподобие тех, в каковых, в свое время, предстал перед честной компанией искателей Скрижали и будущий оруженосец сэра Виктора из Креана. Незнакомец зыркнул своими глазищами на людей, потом скользнул взглядом дальше, туда, где, отстав от остальной экспедиции, понуро плелся на своем муле Ааронгерн Голлондуэй и лицо его неожиданно просияло.
– Задрать мой лысый череп, кого я вижу! – нехорошим скрипучим голосом, сильно шепелявя, видимо, от явственно наблюдавшейся у него обильной нехватки зубов во рту, воскликнул сидящий у обочины низушек. – Етить твою мать, Ааронгерн, ты ли это?!
– Здорово, здорово, сосед! – откликнулся в ответ Голлондуэй. В мгновение ока от его мрачного настроения и обиды не осталось ни малейшего следа. – Ты чего тутава делаешь, Мендетейт?
– Как енто чего? – удивился Мендетейт. – Интересно ведь, что за го.но мимо плывёт. У нас тутава не шибко тракт объезжен. Парк давно зарос, чудеса все поломались к х.рам, что на Лысую гору не растащили... Что тут делать нормальным-то людям?
– Что, что... Скоро узнаешь, что! – огрызнулся Голлондуэй.
– А ты, как я погляжу, в прибыградские-то работники всё ж не вышел, назад приперся, несолоно хлебавши, – насмешливо заметил Мендетейт. – Наверное, стырил чего-нить у хозяев, вот они тебя и взашей, не иначе!
– Много ты знаешь, за.ранец! – не меняя приветливого выражения лица, парировал Ааронгерн Голлондуэй. Со стороны казалось, что он вовсе не оправдывается, а радушно беседует с давним хорошим знакомым, разве что содержание разговора и слова в нем употребляемые резко диссонировали с благодушным тоном, которым они произносились. – Я к твоему сведенью, рвань ты шелудивая, в услужение нанялся, к благородному господину рыцарю. А не попрошайничаю у дороги, как некоторые, присутствующие тут, маргинальные люмпены.
– Так ты что жа, это... стало быть и долг теперича отдать сможешь? – пропуская мимо своих огромных ушей слова про «рвань» и «люмпенов», с надеждой в голосе осведомился Мендетейт у столь неожиданно объявившегося соседа.
– Отстань! Не видишь? Я на службе, некода мне с тобой лясы точить! – осадил его оруженосец чужеземцев и пришпорил своего мула, стараясь как можно скорее отделаться от назойливого собеседника.
Когда он догнал уже отъехавшую от него вперед остальную компанию путешественников, Виктор поинтересовался у своего подручного:
– Так это что, твой знакомый был там, у моста?
– Вроде того, - уклончиво ответил оруженосец и яростно почесался у себя за правым ухом.
– Понятно, - кивнул Виктор. – Коллега твой, значит.
– Какой ещё коллега? – не понял Голлондуэй.
– Ну, ушлёпок, - пояснил Виктор.
Энджи и Бетти, не сдержавшись, тихонько прыснули смехом, прикрывая лица ладошками.
Старик-низушек немедленно вскипел:
– Эх, сэр рыцарь, ну вот так и норовите вы обидеть ни в чем неповинного пожилого человека. Верного вашего служаку, не раз доказавшего свою безграничную преданность вам и...
Оруженосец замялся, подбирая более пафосные слова, чтобы выразить насколько он ценный и порядочный слуга, но его господин неожиданно вставил:
– ...и прибыградским кронам.
Ааронгерн Голлондуэй осекся на полуслове и, насупившись, замолчал.
– Ладно, извини, я не хотел тебя обидеть, просто уж больно забавное название у вашей деревни, – сознался Виктор.
– Забавное... – еле слышно проворчал низушек и поехал дальше, сохраняя хмурое молчание, снова, на этот раз нарочно, приотстав от остальных компаньонов, чтобы избавить себя от их дальнейших колких комментариев.
Тем временем, путешественники достигли, наконец, родной деревни старика-оруженосца, и взору их предстало весьма печальное зрелище.
В селении кругом царила нищета и запустение. Только издали домики казались белыми и аккуратными. Вблизи же они оказались покосившимися, грязными и облупленными, то тут, то там зияющими ранами полуразвалившихся, давно не беленных и не ремонтированных стен, щербинами вывалившейся черепицы из подернутых мхом крыш, слепыми глазницами незастекленных окон, порой лишенных даже рам. Улочки, если кривые разнокалиберные промежутки между домами так можно было назвать, давно уже поросли высокой травой и кустарником, так что проехать по ним было далеко непростой задачей. Да тут, по всей видимости, никто уже и не ездил лет, этак, сто.
– Ну и житуха здесь, – сочувственно пробормотала Энджи, оглядываясь вокруг. – По всему видать, не сахар.
– Мда, - согласился с ней Виктор. – Такого я уже давненько не встречал. Дебридальские селения кметов, по сравнению с этим местом, просто напросто райские кущи. И как они живут в таких условиях? Ума не приложу...
Неожиданно, прямо перед ехавшими шеренгой тремя всадниками выскочил средних лет низушек и перегородил путникам дорогу. Был он, судя по виду, давно уже не мыт, не расчесан и не стрижен, а одеждой ему служил грязный кусок грубой рогожи, наподобие той, что краснолюды укладывали на соломенную подстилку в телегах, чтобы сено со дна повозок не попадало на товар.
Правда, в отличие от краснолюдских покрывал, на низушке был совсем небольшой огрызок такой рогожи, который прикрывал фигуру аборигена не полностью, а только сверху, до пояса, оставляя открытой перед окружающими нижнюю часть тела со всеми её интимными подробностями.
– Смотри-ка, не всё у них так уж плохо, - заметила блондинка, обращаясь к Виктору и взглядом указывая на свисающее из-под рогожи «хозяйство» низушка, весьма внушительных размеров. – Правду люди говорят: не в деньгах счастье!
Виктор брезгливо поморщился и открыл было рот, чтобы высказаться относительно пошлых намеков блондинки, но в это самое время заговорил преградивший им дорогу незнакомец.
Что именно он говорил компаньоны понять не могли, ибо низушек изъяснялся на местном диалекте Старшей Речи, да к тому же тараторил, словно бабка-трындычиха на базаре, так что даже те совсем невеликие познания в этом сложном для изучения языке, которые имелись у путешественников, оказались здесь совершенно бесполезны.
– Ааронгерн! Ааронгерн, где ты? – позвал Виктор своего оруженосца.
– Ну чего еще? – сварливо отозвался тот, неспешно подъезжая к своему господину на лениво переставляющем копыта муле.
– Что он говорит? – спросил Виктор, кивая в сторону аборигена, преградившего компании путь и продолжающего взахлеб вещать что-то на непонятном языке.
– Кто? – издевательским тоном спросил Ааронгерн Голлондуэй.
– Дед Пихто! А то ты не видишь! – раздраженно воскликнул Виктор и, сделав над собой усилие, кляня старика за обидчивость и упрямство, продолжил несколько спокойнее. – Ааронгерн, я же извинился за бестактность с моей стороны. Прошу тебя, изволь перевести, о чем нам столь пламенно рассказывает вон тот, убогий дядька в лохмотьях с голыми… хм… причиндалами. Тарахтит он как трактор, а отчего и почему – не понятно. Ты у нас единственный, кто может ситуацию прояснить.
– И зачем вам вдруг понадобилась помощь какого-то ушлепка? – не унимался гордый оруженосец.
– Хорошо, если перестанешь капризничать, сегодня будет двойной тариф жалованья, - как бы невзначай, предложил Виктор и почти тут же, без малейшей паузы, продолжил. – Впрочем, если тебя это не интересует...
– Погодите, сэр, - тут же встрепенулся Ааронгерн Голлондуэй. Его обиду и негодование, как рукой сняло. – Как это не интересует? Почему же... Понять, что этот за.ранец говорит, дело нехитрое. Он интересуется на предмет того, мол, кто вы такие, откуда, куда путь держите и вообче, какого лешего вас потянуло в такую даль, поскольку таких странных существ он отродясь не видал, а поэтому требует вас всех немедленно к старейшинам, чтобы удостовериться, что вы не эти... не инсургенты, там, какие-нить, а самые что ни на есть, значит, добрые люди.
– К старейшинам, говоришь? А ведь это мысль, - приободрился Виктор. – Заодно разузнали бы у них побольше о здешних порядках, да и о Скрижали, может быть, чего-нибудь разведали. Поедем, где они тут у вас…
– Не советую, - коротко предостерег его Ааронгерн Голлондуэй.
– Это почему? – не понял Виктор.
– Будут неприятности, - пообещал старик.
– Подожди... - вступила в разговор Бетти. – Вообще-то, если уж мы пересекли местную границу, то нет ничего зазорного в том, чтобы предстать перед лицом официальных властей. Я так понимаю, эти старейшины здесь самые главные?
– Типа того, - уклончиво ответил оруженосец. – Деревню эту они держат, это да.
– Хех, во дает, - усмехнулся Виктор, снова услыхав жаргон своего подопечного. – Да у вас тут всё по понятиям, как я погляжу.
– Ну, тогда давай, веди к вашим паханам, - насмешливо потребовала Энджи. – Базарить будем.
Ааронгерн Голлондуэй сокрушенно покачал головой, а потом перекинулся парой фраз с оборванцем, преградившим дорогу экспедиции. Что-то для себя выяснив, оруженосец обратился к своим компаньонам на понятном для них языке:
– Ну что же, воля ваша, поехали, только не говорите потом, что я вас не предупреждал.
Колоритный незнакомец-абориген посторонился, и вся компания поехала дальше по дороге, следуя за Ааронгерном Голлондуэем, державшимся чуть впереди, в качестве проводника, а местный житель стал сопровождать чужаков, следуя по обочине и на всякий случай придерживая стремя ближайшей к нему лошади. Это была кобыла, на которой ехала Энджи и со стороны могло показаться, что некий раб, жестоко наказанный за что-то своей госпожей подобострастно волочется за ней, вымаливая прощение. Некоторое время, это обстоятельство, вкупе с некоторыми физиологическими подробностями незнакомца стали объектом обсуждения девушек, но потом о странном попутчике мало-помалу забыли.
Минут через пять пути, дальше по тракту, экспедиция свернула с более-менее наезженной дороги и всадники стали продираться сквозь колючий кустарник и густую, высокую, доходящую чуть ли не до стремени, траву. Ааронгерну Голлондуэю, странствующему на муле, приходилось тяжелее остальных. Порою над буйной растительностью мелькала только его лупоглазая голова, а острые ветки беспощадно так и норовили хлестнуть старика по рукам, груди и даже по голове.
Каким образом в таких условиях нищему полуголому незнакомцу удавалось поспевать за чужеземцами, передвигаясь пешком, вообще оставалось загадкой, однако он упорно продолжал бежать рядом, по самую макушку утопая где-то в траве и только пятерня, намертво сомкнувшая свои пальцы на стремени Энджиловой кобылы, напоминала о его существовании.
Таким порядком путешественники довольно долго петляли по заросшим улочкам Х.ровых Ушлёпков, мимо затрапезных, нежилого вида домиков, пока, наконец, по команде оруженосца, не свернули в очередной переулок и не выехали на большую, почти круглую поляну.
– Вот и центральная площадь, стало быть, приехали! – сообщил старик и крикнул что-то скороговоркой, на родном языке, сопровождавшему компанию оборванцу, так и не отставшему от всадников, и того, как ветром сдуло в неизвестном направлении.
А Виктор и девушки принялись озираться по сторонам.
Площадь представляла собой неровную окружность, со всех сторон окаймленную унылыми кособокими домиками хоббитов, трава и кусты на которой были тщательно выкошены почти под корень. В центре окружности находилось что-то вроде помоста, сооруженного из четырех, невесть как тут оказавшихся, громадных валунов. С трех сторон каменный помост обрамляли грубые деревянные скамьи, сколоченные из неструганных досок, а четвертая, открытая сторона, глядела на самый большой из деревенских домиков, какие только попадались компаньонам на всем пути по селению.
Этот дом имел два этажа в высоту, а крыша его была увенчана тонкой и высокой четырехгранной башенкой, без окон, но со шпилем. На шпиле, под редкими дуновениями слабого ветерка, болталась ветхая бесформенная тряпка серого цвета, испещренная разнокалиберными дырками.
Поскольку состояние дома было столь же плачевно, сколь и остальных строений деревни, оставалось только удивляться, каким образом башенка, надстроенная на его кровле, имея весьма серьезный крен на правый бок, до сих пор не сверзилась вниз, а продолжала покоиться на своем месте.
– И что дальше? – нетерпеливо осведомился Виктор, у своего оруженосца, когда прошло минут пять их ожидания неизвестно чего.
– Хотели со старейшинами поговорить, так имейте немного терпения, - немедленно огрызнулся Ааронгерн Голлондуэй. – Вы что же думали, вас тут с распростертыми объятиями ждут, что ли? Вы ж не скоя’таэли, в конце концов, в дышло им туды и сюды. Тоже мне... туристы.
Не успел старик закончить фразу, как вдруг, со стороны того самого большого домика с башенкой, на поляну неспеша выплелся давешний незнакомый оборванец, что преградил чужакам путь через деревню на тракте. Он молча продефилировал напрямик через поляну, мимо каменного помоста и остановился в нескольких шагах перед всадниками.
Прошло еще немного времени и за ним, оттуда же, вышло еще несколько низушков разных возрастов, имевших такой же затрапезный вид, и направились через площадь к своему товарищу, а еще через минуту аборигены, словно тараканы на кухне, стали выдвигаться на поляну сразу со всех сторон, обступая незваных гостей плотным кольцом, постепенно сжимая круг и мало-помалу оттесняя чужестранцев всё ближе и ближе к помосту из валунов.
– Это что еще за всенародное собрание? – обратился Виктор у Ааронгерна Голлондуэя.
– А как же вы думали, сэр? – удивился тот. – Я на вас удивляюсь, прямо! Это же старейшины. С х.ра ли им с вами трендеть, коли кворума нет? Им кворум подавай! А то так никакого решения не примешь!
– Что значит трендеть? – возмутился Виктор, при этом продолжая внимательно наблюдать за тем, как плотное кольцо вокруг их компании неотвратимо сжимается, оттесняя пришлых скитальцев к тому месту перед валунами, где не было скамеек. – И какое решение им нужно?
– Трендеть, это, значит, прения сторон, - пояснил Ааронгерн Голлондуэй, не особенно вдаваясь в подробности. – Ну а решение... так ясное ж дело, это что с вами делать. Просто казнить, или что-нить позаковыристее выдумать!
– То есть как это казнить?! – отчаянно воскликнула Бетти. – За что?! Мы же ничего не сделали!
– Ну, так вот, именно для того, чтобы вы и не смогли ничего больше сделать, вас придется непременно казнить, - совершено спокойно растолковал ей старик-оруженосец. – На всякий случай, так сказать. Энто зовется профилахтика... превентивные меры, значит. Эх, жаль мне будет службы лишаться. Оно, конечно, вроде бы, не особенно уж так-то чтобы, но хоть какой-то кусок хлеба был...
– Погоди, ты это что, на самом деле, что ли? – спросил Виктор, начиная всерьез настораживаться.
До него только теперь стало доходить, что слова слуги-низушка вполне могли оказаться правдой, а от такой громадной толпы, путь даже нищих полуголодных хоббитов, отбиться им втроем было совершенно нереально. То, что Ааронгерн Голлондуэй принимать участия в их защите не станет, ни малейших сомнений быть не могло. Ведь это была его родная деревня, а не какой-то там безвестный трактир у дороги в Аэришеарре.
– Я же вас предупреждал насчет старейшин, помните? – скорбно потупив взгляд, ответил низушек и проворчал со вздохом. – Но вы же меня никогда не слушаете! Подумаешь, какой-то старикан опять развонялся, какое к нему может быть уважение и внимание? Ну как же, им же, самим-то, оно виднее...
Виктор ничего не ответил на тираду старика, а только досадливо вздохнул. Как ни странно, но именно в этот раз, возможно первый раз за всё их совместное путешествие, его оруженосец дал дельный совет и у Виктора не хватило ума к этому совету прислушаться. Крыть тут действительно было нечем.
Между тем, оттеснив чужаков в требуемое место на площади у помоста, кольцо аборигенов перестало сжиматься и перемещаться, оставив незваных гостей в своем плотном молчаливом окружении на небольшом свободном пятачке вокруг валунов со скамейками.
Несколько минут после этого ничего не происходило. У Виктора даже, в глубине души, затеплилась слабая надежда, что, может быть, пресловутый кворум так и не набрался и толпа сейчас расступится и отпустит пуников во свояси. Однако, обступившие чужеземцев нищие хоббиты продолжали молча стоять, как вкопанные, на своих местах со свирепыми выражениями на чумазых лицах. Оставалось только терпеливо ждать, чем всё это закончится и продолжать уповать на счасливый исход дела.
Надежды Виктора рухнули спустя всего несколько мгновений, когда из толпы, бесцеремонно расталкивая своих соплеменников локтями, к каменному помосту вразвалку выбрались трое тучных седобородых хоббитов и с важными минами на физиономиях расселись, по одному, на три скамейки по сторонам от валунов.
Устроившись на своих местах, все рое старейшин внимательно оглядели каждого из чужаков, а потом тот из толстяков, что устроился на центральной скамье, прямо напротив путешественников, самый седой и длиннобородый, неожиданно обратился непосредственно к Ааронгерну Голлондуэю на языке людей:
– Ну, и что ты скажешь, брат, они ли это?
– А кто их знает? Может, и они! – не моргнув глазом откликнулся тот. – Вам, глубокоуважаемые, виднее.
– Значит, они! – заключил все тот же длиннобородый хоббит, сидящий в центре, видимо, выполнявший роль председателя собрания.
Селяне, окружавшие помост, стали переглядываться и недовольно роптать на своем языке. По интонации этого ропота легко было догадаться, что заявление председателя нисколько их не обрадовало.
– Слушай, Вить, кажись дело дрянь! - слегка наклонившись к своему компаньону, негромко прокомментировала ситуацию Энджи.
– Молчать, чужеземцы! – тут же грозно потребовал еще один из старейшин, который сидел на скамье по правую руку от председателя. – Если потребуется, мы обратимся к вам! А впредь, за несоблюдение регламента, вас казнят сию же минуту! Доступно?
– Вполне, - ворчливо отозвалась блондинка и забавно надула губки, что в её случае означало раздражение и злость.
Старейшины некоторое время помолчали, наверное, убеждаясь, что их слова правильно поняты иноземцами, а затем старейшина-председатель продолжил, обращаясь уже на Старшей Речи к своим односельчанам. Говорил он не сильно долго, после чего воздел руки к небу и что-то пронзительно выкрикнул.
В ответ толпа разразилась многоголосым односложным возгласом, а затем на площади воцарилась мертвая тишина и от этой неожиданной тишины у Виктора по спине забегали мерзкие мурашки, потому что ничего хорошего ждать от этих дикарей, видимо, не приходилось.
Постояв в наступившем молчании с протянутыми вверх руками несколько секунд, председатель собрания негромко откашлялся и, как ни в чем не бывало, уселся обратно на свое место.
Тогда старейшина, сидящий на левой от него скамье, опять обратился к Ааронгерну Голлондуэю и потребовал:
- Переведи чужеземцам результаты прения сторон и решение высокого суда!
- Вас всех троих посадят на кол, - скучным голосом сообщил старик-оруженосец своим товарищам, будто говорил о погоде или еще о каких-то пустяках. – А ваше имущество отныне переходит во владение к старейшинам.
– Как... - собрался было возразить Виктор, но слуга-низушек резко перебил его, едва слышно прошипев:
– Даже не вздумайте ничего говорить тут на площади! И уж тем более возражать! А то они переменят решение и будут жарить вас сегодня на ужин по частям, или прямо сейчас же велят вырезать ваши органы по одному и примутся гадать по ним о будущем! Все подробности потом.
Тут председатель, видимо, заметив изумление на лицах приговоренных к смерти столь скорым судом чужаков, решил прояснить для себя причину их негодования:
– Я спрашиваю вас, чужеземцы, всё ли понятно вам в нашем решении?
Виктор, в знак искренности своего непонимания приложив руку к груди, попросил:
– Скажите пожалуйста, уважаемые старейшины, а в чем, собственно, состоит наша вина?
– Как, а разве Ааронгерн не сказал вам? – удивился председатель совета старейшин. – Это же вы стащили нашу бесценную скрижаль!
– Что?! – теперь пришла пора Виктору обомлеть от удивления. Такого поворота событий он не ожидал. – Да как вам такое могло в голову придти? Ааронгерн, скажи ты им, мы же наоборот...
Но низушек оруженосец не произнес ни звука, продолжая сидеть верхом на своем муле с таким видом, будто происходящее на площади его совершенно не касается.
– Всё, я на твой вопрос ответил, - меж тем оборвал чужака на полуслове председатель и коротко распорядился, обращаясь к своим соплеменникам нарочно на языке людей, чтобы боьше не вызывать никакого недопонимания. – Снимайте чужаков с коней и ведите в яму. Казним их завтра поутру, сегодня у меня настроения нет...
После этого три толстяка поднялись со своих мест и так же, как и пришли, вразвалочку, скрылись в толпе односельчан по направлению к дому с башней.
Виктор натянул было поводья своей Плутовки и набрал воздуха в легкие, намереваясь попытаться сбежать сквозь окружающую толпу и призвать своих компаньонок последовать его примеру, но он и глазом не успел моргнуть, как стоящие вокруг хоббиты вдруг откуда-то достали рогатины и выставили их перед собой плотным частоколом в несколько рядов, перепрыгнуть который не была в состоянии ни одна лошадь. Видимо, предыдущий опыт побегов потенциальных жертв, или, по крайней мере, попыток таких побегов, у местных жителей имелся немалый.
– А ну, не балуй! – злобно крикнул тот самый оборванец-абориген, с которого и началась вся эта котовасия с советом старейшин. Он выскочил из толпы, прямо перед Виктором, и ловко перехватил уздцы Плутовки. Оказывается, этот низушек прекрасно изъяснялся на языке людей. – Давайте-ка, все слазьте с лошадей и марш за мной! А не то хуже будет!
– То же мне, Оцеола, вождь семинолов... куда уж тут хуже... – проворчал Виктор, но все-таки нехотя подчинился приказу и покинул седло.
То же сделали его компаньонки, и они втроем понуро поплелись за полуголым аборигеном в рогоже, окруженные с остальных трех сторон вооруженной толпой свирепых хоббитов.