«Аэрофлот» стремительно покидал землю, увозя меня из сумеречной зоны. Ветреный «солнечный Магадан» оставался позади, стеречь Амур с его извилистым руслом и многочисленными островами и отмелями, то возникающими, то исчезающими в пучине амурских вод. Именно он – Хабаровск – застопорил границу по Амуру и направил её по земле вниз на юг к Владивостоку. Дальше Амур целиком наш, мы его ни с кем не делим… Говорят, что в Хабаровске, как и в Сочи, триста семьдесят дней в году светит солнце – это неправда, в Сочи триста шестьдесят пять, а здесь хвастаются, я прилетел в пасмурную погоду. Потом да, было солнце, ничего не скажешь, но ведь не триста семьдесят дней, на день хотя бы меньше, триста шестьдесят девять…
В Хабаровске, вообще, много странного. Мой сотовый тариф связывается не с хабаровской сетью, а с другим субъектом России, с самим Биробиджаном, - такая здесь странная логистика: чужие нам не нужны. Здесь зимой носят очки, солнцезащитные, и никто не оборачивается, и не показывает пальцем на модника, потому что модники все, весь город в очках. Причём зимой очки обязательно нужны: солнечный свет, отражаясь от снега, заполняет всё кругом, и снежная тень в Хабаровске – это самый яркий день в Петербурге. Эта яркость до боли сужает зрачки глаз и захлопывает веки. Но даже при зажмуренных глазах «ночь-облегчение» не настаёт, не побеждает, день продолжается, глаза слезятся и текут, ты просто тупо плачешь, тоскуя о петербургской серости…
Удивительно, ветер, дующий с Амура, пахнет морем, отчего придаётся некий шарм любой прогулке, а вдоль набережной широкой реки особенно. Но сносный ветерок на открытом месте и на площади, превращается в неистовое смертоубийство в узких местах набережной, на улицах и между домами. Ветер становится жестким, колким, толкающим… Треплет и рвёт штанины, «гуляет» внутри застёгнутой куртки, выгоняет тепло свитера – шершавым языком лижет ничем не прикрытое, обнаженное тело. Что и говорить, в Хабаровске ветра столько же, сколько и солнца – также без меры и всем сразу. Всё это выматывает, раздражает, начинает нервировать и становится ужасным. Что откуда берётся, не знают даже старики, живущие с основания города в 1858 году. Вдумайтесь – солнце и морской бриз становятся ужасными раздражителями. Хочется спрятаться, укрыться, убежать, не останавливаться перед пятитысячными видами-достопримечательностями города, не смотреть в сторону процветающего коммунистического Китая с его неутомимым народом, не взбираться на «Ласточкино гнездо» Утёс, с которого видно всё и у которого как раз и фотографируются с купюрой на фоне Муравьёва-Амурского для того, чтобы эти красные знаки не покидали бумажник… Ничто не останавливает. Но аспирант Артём, сопровождающий меня, всё тащит и тащит дальше в конец набережной, к заснеженной, продуваемой завывающим, пронизывающим ветром и залитой светящим в глаза солнцем смотровой площадке открытого бассейна СКА, здание которого выполнено в лучших традициях соцреализма. Оно, одновременно, монументально и по-гречески возвышенно, устремлено ввысь, вверх, в будущее, в коммунизм… Странно? Но, находясь здесь, среди белоснежных колоннад и статуй Афродиты и Самсона с чертами советского спортивного налёта, понимаешь, что, плавающие в расслабляющей воде под открытым небом граждане, это и есть коммунизм – светлое будущее человечества, когда единение с природой и со всем человечеством устанавливает всеобщее умиротворение, счастье и мир во всём мире. Сколько труда было вложено! Вот где понимаешь, какие были тогда верные лозунги и устремления, когда всё строилось для людей, для простых граждан – для хабаровского рая на земле. Внизу «плескаются» в парящей от холода воде, а вверху ёжатся от увиденного…
Расположение Хабаровска непростое, природа и река постарались, а может, поиздевались. Его центр размещается между холмами-увалами с двумя впадинами, одна из которых почти вся пешеходная с бронзовыми мультяшками семидесятых. Вообще, встреча с героями обожаемых мультфильмов оказалась неожиданной – обходил лужу и столкнулся с Трубадуром, глаза в глаза. И надо сказать, что на скульптуры здесь не поскупились, из главных героев отсутствуют только «лопнувший шарик» Пятачка, «бутерброд» Матроскина, «велосипед» Печкина (Печкина тоже почему-то нет) и «торт» старухи Шапокляк… Зато пляшущие Вицин, Никулин и Моргунов узнаваемы, как и гитара Волка из «Ну, погоди!» И всё это, наверно, было под водой, затоплено в последней приливной волне китайского Амура. Медвежата с картины Ивана Шишкина под наступлением этой волны разбежались по городу кто куда, и, увидев двух медведей, ищешь третьего, хоть и знаешь, что медведЕй на картине четыре и что название картины не «Три медведя», а «Утро в сосновом лесу». А так, по Хабаровску и тигры ходят, исключительно, «бенгальские» Шерханы. Странно же? по всей России медведи, а здесь тигры…
А вот почему-то Хабаровчане не любят свой город. Или, допускаю, что любят, но своей непонятной «сибирской» любовью. Нигде нет сердечка с названием города, которое есть во всех креативных городах и селениях. Кстати, Якутск, Хабаровск, Владивосток, даже Магадан вовсе не Сибирь, как кажется нам, европейским жителям, считающим зауралье страны не таким большим, как её европейская часть. Так вот, на хабаровском здании аэропорта, как раз со стороны города, нет не только сердечка, но и названия города. Только надпись: «Аэропорт» и всё – отчётное селфи сделать невозможно:
– Куда летал?
– В Хабаровск…
А подтвердить нечем, только «Аэропортом», которых по стране... Не станешь же объяснять, что «Хабаровск» раздражает горожан. Начнутся вопросы: отчего, почему, зачем… Начнёшь объяснять, что, мол, с другой стороны здания надпись всё-таки имеется, следовательно, не всё так плохо с «любимым» городом, но, опять же, надпись сливается с серостью здания и её можно даже и не заметить, на фотографии точно не будет просматриваться… Так что, не любят хабаровчане Хабаровск, в отличие от нас. Мы его очень даже любим, причём, самой крупной любовью – это я о купюрах. Лучшим объяснением нелюбви пусть будет то, что палящее солнце спалило всё напрочь вместе с надписью, а ветер разметал по сторонам. Может быть, это и правда.
Но самое странное о Хабаровске для меня стало то, что он отстаёт во времени с Москвой. На целых семь часов. Если в Москве встают на работу, то в Хабаровске уже сбегают. Это непонятно для нас. Действительно, как можно решать вопросы, если «решала» ещё спят?! Пусть так, они привыкли самостоятельно жить, не обращая внимания на центр, но мне не понятно, вот как так можно отставать, чтобы отстать на целых три месяца! У них только сейчас, в конце марта, снимают ёлочные новогодние игрушки. На стадионе Ленина, две ёлки ещё встречают Новый год. Было бы понятно, если на ветках весели драконы – китайский Новый год и всё такое, но висят разноцветные «православные» шары. Получается, мужской и женский праздники миновали незамеченными, крещенское купание в проруби – тоже мимо, а «День Парижской коммуны – впустую прошёл». Вообще, они знают, что выборы президента уже прошли, без них. «А мужики-то, может быть, и не знают?!», надо обрадовать, что можно не ходить, Владимир Владимирович и без них избран.
Сумеречная, непонятная зона с неповторимым местным колоритом…
Скорее бежать, бежать, бежать…
23.03.2018. 1500 … 1555 SU 1763, «Аэрофлот», А - 330-300