И вот, наконец, мы вместе. Я подхватил ее на руки, закружил по коридору и стал целовать. Люба обхватила меня за шею и звонко засмеялась.
- Боже, какая я счастливая, у меня есть ты!
Я бережно, словно маленького ребенка, занес ее в комнату и хотел опустить на диван, но она освободилась из моих объятий и села на стул.
- Не надо, дай отдышаться. Ты, голодный сумасшедший - давно бы нашел себе бабу или с женой бы помирился.
- Не говори глупости, Люба. Баба – это для постели, а мне этого мало.
- А я у тебя для чего?
- Ты? – я даже не задумывался раньше, для чего мне нужна Люба, но ответ не заставил себя ждать и я выпалил – Ты у меня для души.
Она встала. Пересела на диван, на самый его краешек, словно намекая, что она здесь ненадолго и не о какой близости не может и быть речи. Мне оставалось только присесть на корточки около дивана. Я взял ее руки и приложил ее ладошки к себе на лицо.
- Ой! Какой ты колючий!
- Колючий, - согласился я. – За день отрасли, хотя утром брился. Хочешь, я сейчас побреюсь, я быстро.
- Нет, я тебя и такого люблю.
- Девочка моя, где же ты пропадала, что случилось? Почему ты не звонила?
- Сережа, можно я потом все объясню? Дай мне придти в себя – я так давно тебя не видела.
Она опустила свои тонкие пальчики мне в волосы – стала перебирать их.
Я не знал что делать, мысли в голове перемешались, в комнате стояла тишина и эта тишина была такой волнующей, такой долгожданной; было так приятно сидеть и молчать. Но я боялся, что Любе надоест так сидеть и она опять исчезнет, поэтому нужно ее чем-то занять.
- Люба, будешь чай пить?
- Буду! И вообще я есть хочу!
- Сейчас, сейчас я тебя накормлю.
Я быстро начистил картошку, поставил сковороду на плиту – включил чайник.
Люба сидела все в той же позе, только слегка склонившись над диваном, и рассматривала разбросанные мной, журналы. Я подошел к ней, сдвинул все журналы, и они с шумом разлетелись по всей комнате – наклонился и поцеловал ее в губы. Она прижалась ко мне и рукой провела по волосам, словно гладила любимого ребенка. Я сжал ее еще сильнее – она ойкнула и правой рукой стала потирать левую руку.
- Я сделал тебе больно?
- Больно… гипс только что сняли.
- Какой гипс? – не понял я.
- Гипс-гипсовый. От сих, - она показала на плечо, - И до сих, - ткнула пальцем в ладонь. – Я поэтому и не приезжала к тебе, ни пальто, ни шубу не надеть. Знаешь, когда гипс накладывали, руку согнули в локте и попросили ладонь повернуть так, будто я милостыньку прошу, было больно и смешно.
- А что случилось?
- Упала… Шла, шла, поскользнулась, потеряла сознание, очнулась – гипс.
- Шутишь? Где упала?
- Да что ты пристал? Уже все прошло – вот только рука в локте плохо разгибается. Врач сказал, что массаж нужен; мне на работе физкультурница наша, Лариса, делает, но это не то. Хотя и за это ей спасибо.
- Массаж? Собирайся! – я прошел на кухню, выключил свою стряпню. – Придем – дожарим. Одевайся!
Быстро оделся сам – помог Любе.
Вышли из комнаты, я предложил посидеть ей в коридоре, чтоб не мерзнуть на улице.
- Ты подожди тут немного, я сейчас быстро.
Она послушно села на потертый диванчик, стоящий у входной двери и повернулась к окну, чтоб входящие в общежитие, поменьше обращали на нее внимание.
Я сходил на стоянку и подогнал машину прямо к крыльцу.
- Куда? – с недоумением спросила Люба.
- Сейчас мы едем в баню.
- Ну, а в баню зачем? Мыться?
- Мыться, купаться, плескаться, а еще массаж сделаем. У меня Андрюха – друг, классный массажист, мужик что надо; женщины от него без ума.
- Сережа, ну ведь это очень дорого, - смущенно произнесла Люба.
- А тебе что дороже – деньги или рука.
- Рука конечно.
- Ну, так вот и не думай о деньгах. Он мне друг – это раз, а во-вторых, я ему машину по необходимости чиню и денег не беру.
Дорогой она молчала, только изредка поворачивала голову в мою сторону и заворожено смотрела на меня.
К сауне подъехали, когда уже было темно. С трудом нашел Андрея; он отсыпался в подсобке.
- Андрюха, привет. Мне нужна твоя помощь. – Люба познакомься – это мой друг Андрей. Вот у нее после травмы рука не разгибается.
Андрей смотрел на меня заспанными глазами и похоже плохо соображал.
- Что за баба, - тихо спросил он. – Что, молоденькие уже не нравятся?
- Андрей, прекрати! – Я повернулся к Любе, но она не слушала наш разговор, а с увлечением рассматривала банный комплекс.
- Да ладно ты, Серега, не обижайся. Да не дуйся ты, старик. Знакомая или как? - поинтересовался Андрюха. – Ты ведь с женой еще не развелся?
- Нет! Двадцатого марта суд. А эту женщину я люблю – понял?
- Понял, как не понять.
Андрей посмотрел на Любу и доброжелательно подмигнул ей.
Люба сняла шапку и встряхнула своими золотыми волосами: щеки от тепла у нее порозовели, глаза заблестели.
- Андрюха, ты меня понял? – переспросил я.
- Понял, понял, - он сделал шаг назад, поднял руки как бы сдаваясь. – Сейчас я вам номер открою. По пять минут посидите в парилке на три захода – после ко мне. Все понял, Серега? Ну, тогда действуй.
Я взял Любу за руку и повел по коридору за Андреем. Зайдя в сауну, Люба огляделась.
- Так здесь как в гостинице: диван кожаный, кровать, телевизор. А там что?
Она прошла вглубь коридора и радостно закричала оттуда: «Сережа, а тут еще и бассейн, вот здорово. Я так плавать люблю».
Она вернулась и села на диван. Я помог ей раздеться. Когда стал снимать с нее блузку, то она сначала молча запротестовала, оттолкнув мои руки, ну а после только вопрошающими глазами смотрела на меня. Но когда я начал расстегивать ей бюстгальтер она не вытерпела и спросила: «А зачем догола»?
- В парилку пойдем. Обернись пока простынею.
Любаша обернула простынь вокруг тела и покорно пошла со мной.
- Сереж, а что тебе твой друг говорил? У тебя лицо во время разговора так сильно изменилось.
- Глупости он говорил. Сказал, что отобьет тебя у меня.
- Да ну тебя, ты опять шутишь?
В сауне пахло сосновым маслом и лавандой. Мы молча сели внизу на горячую ступеньку. Люба сначала все разглядывала, а потом подвинулась ко мне и положила голову мне на плечо.
От ее тела исходил тонкий нежный запах, а волосы приятно щекотали меня. Было приятно сидеть в этом царстве тепла и покоя, когда за окном идет снег, когда холодный ветер пронизывает насквозь. А здесь так спокойно, словно и нет зимы и нет никого, кроме меня и Любы. А она видно ощутила то же самое и прижалась ко мне. Я обнял ее и почувствовал себя самым счастливым человеком на земле: не хотелось ни о чем говорить, ни о чем думать, не хотелось даже шевелиться – хотелось просто сидеть рядом и чувствовать прикосновение ее тела, ощущать горячее ее дыхание.
Постепенно мы перебрались на верхнюю полку. Сидеть на ней было невозможно, и я уложил Любу на простыню. Тело ее нагрелось, щеки у нее разрумянились, кожа разгладилась, исчезли морщинки, глаза заблестели, а капельки пота, как маленькие хрусталики скатывались по спине и собирались внизу.
- Я бы сейчас шампанского выпила – томно произнесла Люба, облизывая влажные губы.
- А я, похоже, уже пьян. И это ты меня сейчас опоила. И мне остается только съесть тебя на закуску, но это после, а сейчас ты пойдешь на массаж.
Я проводил ее к Андрею. Он уложил ее на массажный стол и стал выпроваживать меня из кабинета.
Я еще раз посмотрел на Любу; она лежала как младенец, завернутый в пеленки, только розовые щечки да руки выглядывали из-под простыни.
Я зашел в бар и купил шампанского – сел у двери и стал ждать окончания процедуры. Сначала все было тихо, но вскоре я услышал звонкий смех. Я занервничал, но дверь тут же открылась, и Люба вышла мне навстречу. А следом шел Андрей.
- Сейчас в бассейн, потом еще раз в сауну, ну а завтра приходите вечером – жду. – Андрей уже повернулся к двери, но я шагнул к нему навстречу и он остановился.
- Ну, что там? – спросил я его.
- Да ничего страшного, с рукой все будет нормально. Руку надо разрабатывать, - Андрюха замолчал и широко зевнул. – Спать хочу. Клиентов много, а сменщик не вышел на работу, а всем массаж подавай. Скоро жена из дома выгонит. Пойду подремлю немного… А она ничего. – Он кивнул в сторону Любы. – Вижу что ей больно, так я ее анекдотами отвлекаю, она хохочет, а у самой слезы по щекам, но ни разу не пожаловалась. – Андрей похлопал меня по плечу. – Счастливый ты старик. Ну, давай! – Он подал мне ладонь и крепко пожал мою руку. – Пусть больше плавает, в воде быстрее все пройдет. – Люба, так я вас завтра жду!
- Да, я приду.
- Вот и славно. Спасибо друг, сейчас пойдем, поплаваем. – Я обхватил ее за талию и увлек за собой.
Люба, уже не стесняясь меня, скинула простынь и голая вошла в воду.
- Не смотри на меня – я сейчас некрасивая.
- Да какая ты некрасивая, не выдумывай!
- Я лучше знаю: эта грудь, этот живот, глаза не накрашенные.
- А для меня ты лучше всех. Причем здесь какие-то глаза, живот. Главное что ты есть у меня. А теперь пусти меня к себе.
Я плюхнулся в бассейн, подняв фонтан брызг.
Плавали мы еще долго, пока Люба не устала.
Уставшая, довольная она устроилась на кожаном диванчике и закрыла глаза.
Открыла она глаза после того, как почувствовала вкус шампанского на своих губах – это я провел пальцем, смоченным в бокале с шипучим вином.
- Держи! – Я протянул Любе бокал с холодным шампанским.
Она округлила глаза и удивленно посмотрела на меня: «Откуда»?
- Оттуда. – Я ткнул пальцем в потолок.
Люба пригубила шампанское, облизнула влажные губы и ее глаза заблестели небесным светом.
- Хорошо-то как, - томно произнесла она и сделала еще глоток. – Сережа, мне с тобой так хорошо, так спокойно. Ты добрый, милый, а я… - она замолчала. – Ты меня прости, но если ты… если я тебя потеряю – мне тогда не зачем жить, - сказала она и одним залпом допила шампанское.
- Люба, что ты такое говоришь? Да ты голубушка, похоже, пьяненькая?!
Она засмеялась, привалилась к спинке дивана, раскинула руки и цепкими пальчиками стала поигрывать с бокалом - крутить его за тонкую ножку. Я наклонился к ней, двумя руками приподнял ее опущенную голову и стал целовать ее еще влажные волосы, медленно спускаясь к ее волнующей груди.
Но стоило мне взяться за край простыни, чтобы обнажить ее грудь, как Люба замотала головой.
- Налей еще! Господи, как хочется напиться и все забыть!
- Что все? – переспросил я, не понимая, о чем она говорит.
- Все! Ненавижу себя! – она стала жадно пить шампанское большими глотками. – Боже, ну зачем ты со мной связался? Я же старая «лошадь». Ты только не думай, что это я для того говорю, чтоб услышать комплименты в свой адрес…и не для того, чтобы подразнить тебя… Господи, ну зачем я тебе нужна? Ты хороший мужик, да за тобой любая девка побежит, а со мной у тебя будут одни проблемы. Брось ты меня! Ты ведь совсем меня не знаешь. Боже мой, Сереженька, ну зачем я тебе это говорю? Какая я все-таки дура. Если б ты знал, как мне порой бывает страшно – словно я в какой-то липкой паутине болтаюсь, а помощи ждать не от кого… Ты только не бросай меня. Я без тебя пропаду…
Люба замолчала, налила еще шампанского – выпила, и я увидел, как по ее лицу побежали слезы.
- Дурочка ты моя, ну что я сейчас с тобой буду делать? – Я забрал из ее рук пустой бокал, поднял на руки, поцеловал в мокрые от слез глаза. Тело ее обмякло, руками она обхватила меня за шею. Бережно стал ее одевать – Люба была полусонной, а тело было таким податливым, словно я одевал тряпичную куклу.
- Сережа, отвези меня домой. Я устала и спать хочу, кажется, я опьянела. Вот что значит без привычки.
- Не нужна тебе такая привычка. – Меня передернуло – я вспомнил Лидию.
Мы ехали по ночному городу – город почти спал; не было снующих туда-сюда машин и пешеходов, только тусклый свет фонарей, желтыми кругами освещал дорогу. Мягкие снежинки лениво ложились на ветровое стекло и «дворники « не давая им растаять, смахивали их прочь.
Я повернул голову вправо – Люба дремала, прислонив голову к спинке сиденья; ресницы ее чуть подрагивали, дыхание было ровным и только выбившийся, из-под шапки локон падал ей на закрытые глаза. Она смахивала непослушную прядь волос, небрежным движением руки, но он снова ложился ей на лицо. Я посмотрел на дорогу и, правой рукой убрал золотые колечки волос ей под шапку.
- О чем она сегодня говорила? Я так ничего не понял. В чем-то винила себя, просила ее оставить и тут же говорила о том, чтоб я ее не бросил. Ну почему я должен ее бросить? Может она боится, что ее взрослый сын меня не примет? Чего она боится?
Дорога было не очень длиной и в скором времени мы въехали в новый микрорайон.
Довези до поворота, а я там пешком, - не открывая глаза, попросила Люба.
- Ну, уж нет! Говори адрес, я тебя до дома довезу. Уже поздно, дураков в городе знаешь сколько.
- Нет! Прости, но мне пройтись надо, а дурак дурака не тронет. А я самая большая дура, столько глупостей в жизни сделала. Не боись за меня… Все! Останови машину.
Люба взялась за ручку двери, на секунду замерла, повернулась ко мне, чмокнула в щеку и вышла из машины. Я наклонился к двери, Люба уже была готова захлопнуть ее, но я придержал дверь.
- Люба, я жду тебя. Позвони мне или лучше приходи.
Она приподняла воротник и чуть-чуть улыбнулась: «Хорошо – я приду».
(продолжение в главе 14)