– Возможно, ты и прав, – продолжал мой друг, – но я не собираюсь верить в того, кого не видел. Религия отжила свое. Все эти божества... Прошу тебя, Мёртра, давай окончим разговор на приятной ноте. Как твой щенок, быстро обучается?
Моя слабость – потокать желаниям других людей. Ради дружбы готов я угодить. Хотя и была затронута близкая моему разуму тема, я в состоянии остановить себя. Но... Пожалуй, еще один довод:
– Все споры обычно заканчиваются так, если спорят об этом.
– Мёртра...
– Дядя, позвольте еще одно. Как можно верить или не верить в того, о ком ничего не известно; о чем ничего не известно?
– Вот именно, мой друг. Мы не знаем...
– ...С чем имеем дело, знать и не следует. Область осознания присутствия наблюдателя противоположна области принятия решений. Но такое существует! Разве что в неразвитом виде. Понимаете, дядя, мы говорим о серьезных вещах – в этом наша слабость и есть.
Дядя всегда поражался гибкости моего мышления, взамен я поражался его закоренелому сознанию. Этот человек в молодости работал, в старости – сейчас – ведет спокойную жизнь, наслаждается досугом. Его воспоминание о молодости, достойной со всех патриотических ее сторон, укрощало мою решительность. Я искал ту брешь, через которую смогу представить доказательство существования Бога. Но дядя, похоже, не хотел принимать правду за правду. Я понимаю его. Понимаю, как он смотрит на мой игностический подход (хотя в душе я чувствую, что горю полноценной верой в Бога).
Если рассудить: со стороны выглядит, будто я хочу впарить материалисту некую чушь. Аха-ха... Я лишь допускаю, а не отнекиваюсь. Позволяю существовать предположению, а не направляю факты через линзу тотальной критики. В мире все относительно, чему учила меня в детстве энциклопедия. Если чего-то нет в одном месте, оно может быть в другом. Более того, облобызанная, но неразвинченная умами бесконечность дает мне шанс. Бог существует!
– Бога нет, – потянувшись за кружкой, медленно изрек дядя. – И как ты умудрился в светлый ум свой впустить черва? Молодежь твоего возраста, вижу, не шибко-то верит. Почему же ты?..
– Не хотелось заинтересовывать вас, дядя, но ведь вы начали тему. Давайте на чистоту: мы все обо всем знаем. Не требуются нам пояснители. Но даже зная, ощущать мы можем по-разному. Вы ощущаете, что Бога нет – я же, что он есть. И я, по правде говоря, вижу результат его действий, после того, как помолюсь.
– Так ты еще и молишься? – Дядя недовольно цокнул. – Экая глупость. Совсем тронулся человек.
– Дядя...
– Поживи с мое, а до не смей мне о Боге говорить! – разразился.
Причудилось мне, будто это бес выкрикнул из моего несчастного дяди. А может это я ненормальный, верю во всякую чушь? Войны, катаклизмы, болезни, нехватка денег... Где ты, господь? Так ли ты добр, как повествуют о тебе верующие бабки? Постойте... Никто не говорил никогда, что Бог добр. Более того, высшее существо могло бы чинить все по своему усмотрению. Но, согласно детерминизму, все предопределено изначально. Стало быть, и бесконечность предопределена? Иногда по поводу этого возникают сомнения.
Все никак я не определюсь. Вера, которой кормили меня в детстве; атеизм, подхваченный в общественных кругах; агностицизм, как поиск золотой середины; да и желание отгородиться от вопроса вовсе – в поисках самого удобного проходил мой путь. Не скрою, чувствую, рассудок и впрямь пошатнулся. И извлечь получилось крайне мало. С одной стороны я недоволен результатом. Но с философской стороны... Боже, как же глупо судят о самой философии! Плоские в суждениях о ней, как о неудачнице, трактуют! Не разумеют ее потенциала! Как грустное следствие того, что оружие в руках дикаря не найдет своего предназначения.
Кто будет тем свидетелем чудес, не явленых человечеству, не запечатленных человечеством? Не понимают люди, ни что есть Бог, ни что есть философия. Насчет философии я и сам затрудняюсь, но чувствовать жизнь внутри себя не перестаю. Я убежден: нравственный закон существует наяву. Тогда-то меня топит горячий интерес. Поток кипятка сносит крышку.
"Было ли диво лишь на бумаге, для сдерживания общей агрессии, или вправду существует?"
– Ай, что толку спорить. – Дядя встал из-за стола, оделся. – Если для тебя существует Бог – значит, для тебя существует. Если для меня его нет – для меня его нет. Мне пора.
Для познания чего-либо человек изучает, анализирует, дробит. Наука применима как к деталям, окружающим человека, так и к человеку, рассматриваемому в качестве деталей. О высшем существе мало что известно. Лишь мнимые его слова, коим половина отказывается верить.
Но если и впрямь в бесконечном мире, частью которого есть наша вселенная, существует высшее существо, оно вольно само устанавливать правила. И не факт, что мышление его ограничено логикой.
Естественно, изначально могло быть предопределено детерминизмом и его поведение, только нисколько это бы не помешало – высшее существо может само предопределить детерминизм.
Я проводил дядю до перекрестка. Было темно на улице. Обратную дорогу мне скрасил теплый зефир, колышащий волосы, да петрикор, навевающий воспоминания.
Я остановился возле фонаря.
– Мёртра, вы слишком много думаете, – сказал мне кто-то из-за спины.
Я обернулся – никого.
"Хорошо еще, не обошлись, как с Моцартом".
В глубине подсознание послало сознанию моему картину некоего причудного пространства, где объекты при отдалении от глаз становятся не меньше, как в нашем мире, а больше. Я заключил мгновенно, светочувствительный орган воспринимает извне, а не от. Далее заключил: такое пространство должно быть мало и существовать в связи с другим. Глаз существа, которым наблюдаю странный куб, уносящийся, как диктует ощущение, но при этом увеличивающийся в размерах, будоражит мое приземленное восприятие. Глаз настолько огромен, что охватывает все пространство, облепляет его. Но из-за парадоксально сильной гравитации я могу узреть отдаляющийся и увеличивающийся объект. Объект, желающий попасть в лунку, как в бильярде...
Лунка, удивительно, напоминает мне струну, связывающую два пространства. Так существо живет одно в своем пространстве? Нет, оно даже, можно сказать, и есть его пространство... Изгибы бесконечности породили частицы, из которых состоит сие великолепие! Я нахожу свое безумство мысли крайне любопытным. И как мозг дошел...
Душа. Душа дошла.
Дошел до дому я почему-то уставший. Галлюцинация не давала покоя. Понимал я, что восприятие мое зашло за рамки, а воображение, не находясь, как положено, в постели, позволило демонстрировать сон.
Я нажимаю левым кулаком на правую ладонь:
– Структуры... – Нежно и тихо говорю. – Теплые... Их нет. Меня нет.