Преследуя противника по следу, разведчики шауни выйдя на тропу, – по свидетельству фронтирмена капитана рейнджеров Сэмюэля Брэйди, в первую очередь, выясняли, протоптана эта тропа человеком или диким зверем. Признаком звериной тропы служили многочисленные отпечатки лап и копыт на почве, обильный помет, клочки шерсти на ветках кустов и деревьев, неудобная, с точки зрения человека, конфигурация тропы, отсутствие искусственных мостков через ручьи и реки и полное отсутствие следов деятельности человека. «Если ветки кустов и деревьев нависают над тропой, постоянно стегают по лицу и груди, – отмечал Брэйди, – значит, дорогу сквозь чащобу проложил зверь. Если бы тропой пользовались люди, они непременно бы обломали все неудобные и опасные сучки и ветки».
Разведчики из племен лесной зоны американского Северо-востока, обычно тропы, по которым ходили, помечали. Метки, как правило, делались на уровне груди идущего человека, в пределах видимости одной метки от другой. «Чаще всего индейцы ставят метки на наиболее крупных, выступающих из густолесья к тропе деревьях, – рассказывал фронтирмен Джон Уильямсон, – которые издалека бросаются в глаза. Их метка это простейший затес на дереве, сделанный с помощью одного-двух ударов топора».
Свежий затес на стволе дерева имел желтоватый оттенок. Очень свежий, возрастом в одну-две недели, отличался особенной яркостью, отдельные, торчащие в стороны щепочки еще не потускнели, не высохли и имеют такой же цвет, что и древесина ствола. Старый затес под действием дождя и ветра постепенно тускнел и через полгода – год приобретал серый оттенок, но, тем не менее, оставался хорошо заметным еще несколько лет.
Три-четыре затеса, которые оставляли разведчики гуронов на стволе рядом, по словам Брэйди, могли обозначать, что в той стороне находится удобная стоянка или через несколько метров будет разветвление тропы, дороги или родник. «Воткнутая поперек тропы ветка или молодое деревце вершиной указывают направление, в котором человек свернул в лес. Это временная метка, с помощью которой метят маршрут разошедшиеся на время охотники гуронов», – отмечал Брэйди.
Уильямсон отмечал, что иногда роль указующей стрелки, в метках индейцев выполняла щепка или небольшая веточка, вставленная в расщеп на верхнем конце кола, вбитого в грунт посреди тропы. В некоторых случаях охотники гуронов оставляли рядом с меткой, на кусочке бересты сообщение в виде знаков, из которого потерпевшие бедствие их соплеменники могли почерпнуть для себя много полезной информации.
На открытых участках местности, индейцы помечали тропы небольшим грудами наваленных камней, валежником, сброшенными рогами диких зверей, в степи и пустыне костями, черепами павших животных.
Искусство индейского следопыта в отличие от аналогичного опыта белых людей состоит в том, что индеец способен считывать информацию с окружающей местности непрерывно, автоматически. Каждый новый шаг индейского следопыта должен либо подтверждать, либо опровергать сделанные ранее выводы.
Огромное значение в разведывательных практиках индейцев имело умение последних читать следы диких животных.
Известный натуралист первой половины ХIХ Жана Луи Берландье изучавший культуру индейцев Южных равнин рассказывал как следопыты команчи, отличают следы волка от собачьих. «Они знают, что у волка след стройнее, более вытянут, когти и подушечки выражены резче. Отпечатки двух средних когтей волчьей лапы как бы выдвинуты вперед, между ними и крайними фалангами, поперек следа, можно положить соломинку, в то время как отпечатки подушечек собачьей лапы как бы собраны в комок, и соломинка, положенная на след, будет одновременно касаться или пересекать отпечатки всех четырех фаланг. Следы передних лап волка крупнее и четче, чем задних. Когда волк передвигается шагом, и особенно рысью, отпечатки его лап располагаются почти по одной прямой линии. Чем быстрее движется волк, тем прямее линия его следов. Собаки при движении раскидывают лапы, поэтому след задней ноги у них не попадает в след передней. У волка обычно левая задняя нога, когда он идет шагом или трусцой, ступает в след правой передней».
Следы лисицы многие белые малоопытные охотники зачастую принимали за следы небольшой собаки. Индейские охотники, оказавшись свидетелями подобных интерпретаций, нередко посмеивались над своими белыми незадачливыми коллегами. Эдвин Дэнниг, проживший много лет среди ассинибойнов, вспоминал, как однажды его индейский собрат посмеялся над ним из-за того, что Дэнниг след лисы перепутал с собачьими. Для вразумления «невежды» индеец провел с ним ознакомительную беседу. «Следы лисицы, – по словам Дэннига, – более вытянутые, а когти длиннее, тоньше и оставляют более четкие отпечатки, хорошо заметные на мягком грунте и влажном снегу. Лисица ставит все четыре лапы одну за другой, след ее вытянут в одну линию, словно вычерчен по линейке. Собака же идет, как бы раскачиваясь, вразвалку, поэтому и отпечатки ее лап представляют ломаную линию».
Также индейцы, проживавшие на Равнинах, совершенно легко отличали следы оставленные лошадями принадлежавшими белым людям от следов индейских лошадей. Индейцы, в отличие от белых людей, никогда не подковывали своих лошадей, кроме того следы копыт тех пород лошадей, которые были выведены индейцами были гораздо меньше.
Когда индейский следопыт шел по следу, оставленному лошадями врага, то затруднения у него могла вызвать ситуация, если лошади шли по твердой или каменистой тропе, на которой след практически не отпечатывался. Иногда разведчики затрачивали много времени, чтобы обнаружить след. Потеряв след, они ехали в предполагаемом направлении движения противника, полагаясь на интуицию, или руководствовались иными признаками, и вскоре снова находили след. Если же следов не удавалось обнаружить, они внимательно исследовали местность. Следы от копыт на траве оставались видны на ней до тех пор, пока примятая трава не выпрямлялась. Направление движения противника разведчики определяли по верхушкам травы, которые сминались в сторону движения. Когда трава становилась снова ровной, индейцы все равно обнаруживали след. Разведчик становился по направлению предположительного движения противника и осматривал траву, бросая взгляд в крайнюю точку горизонта. Распрямившаяся трава, по которой прошли, имела иной зеленый оттенок, чем окружающая ее трава, на которую не ступали.
Давность лошадиных следов индейцы определяли по рыхлости следа оставленного на почве. Если следы были свежие, то комки выбитой копытами земли некоторое время оставались мокроватыми, но спустя некоторое время подсыхали. Также индейцы наблюдали, что конские следы отличаются между собой до и после дождя. Во время дождя вода размывала очертания следа.
Лошадиный навоз также являлся индикатором для индейских следопытов. По состоянию навоза, подсохший он или нет, индейцы определяли время пребывания объекта в том или ином месте.
По выщипанной лошадьми траве также можно было определить, сколько дней прошло с тех пор, как здесь прошли люди.
Мустанги или дикие лошади порой оставляли следы, которые тяжело было отличить от следов конного индейского отряда, особенно если мустанги не останавливались, чтобы пощипать траву или кору деревьев.
В этом случае индейцы следовали за ними, пока не обнаруживали лошадиный навоз. Если навоз свален в одну кучу, это указывало на то, что следы оставлены табуном мустангов, поскольку они всегда останавливаются, чтобы опорожниться, в то время как всадник не дает коню задержаться и его навоз остается разбросанным вдоль тропы. Если следы углублялись в лес, следопыт соотносил их с расстоянием до ветвей деревьев, так как мустанги иногда проходят под ветвями, растущими слишком низко, чтобы под ними мог проехать человек на лошади.
Численность военного отряда противника индейские следопыты равнинных племен устанавливали по останкам туш бизонов, на которых охотились воины вражеского отряда во время похода. Например, количество вырезанных из бизоньих туш кусков мяса, могло рассказать следопытам о числе воинов врага в отряде. Также на приблизительную численность сил противника указывало количество кострищ на его привалах. Если угли были еще теплыми, это означало, что отряд противника ушел совсем недавно. Валявшиеся вокруг кострищ кусочки мяса или не обглоданные волками и воронами кости, также свидетельствовали об этом.
Характер перекочевки вражеского племени и его состояние на тот момент следопыты индейцев Равнин определяли по следующим следам.
Если община перекочевывала, то индейцы Равнин, как правило, все пожитки, включая покрышки для типи и шесты для этих палаток, уносили с собой к новому месту. Следопыт, обследовавший место прежней стоянки вражеского племени, прежде всего, обращал внимание на отметины от палаточных шестов, по которым устанавливал, вражеское племя кочует в полном составе с семьями или нет. Если же следы от шестов типи отчетливо просматривались, было ясно, что кочевье отправилось в путь с семьями. Если же на месте стоянки следопыт не обнаруживал отметин от шестов, то это значило, что стоянка принадлежала военному или охотничьему отряду вражеского племени, потому что военные отряды индейцев в походы типи с собой не брали. Отсутствие детских следов также свидетельствовало о том, что, скорее отряд был не охотничьим, а военным.
Большое значение индейские следопыты уделяли способам маскировки на местности. Прекрасным камуфляжем являлся естественный ландшафт – лесные массивы кустарники, глубокие складки рельефа (лощины, овраги, бугры, канавы, ямы). Эффективное использование индейцами указанных свойств местности, достигалось ими в результате устранения таких демаскирующих признаков как силуэт человека, цвет одежды, оружия, следов специфической деятельности и тому подобное. Способы маскировки индейских разведчиков, по мнению Тома Брауна – это целая наука, возведенная в ранг искусства. Индейцы умели сливаться с местностью так что, у находящегося рядом с прячущимся индейцем стороннего человека не могло возникнуть и мысли, что он находиться под пристальным наблюдением, по крайней мере, пары глаз.
Проведенный Томом Брауном анализ индейских практик маскировки весьма интересен, поскольку из этого анализа, мы можем сложить алгоритм, которого придерживались североамериканские индейцы, маскируясь на местности.
Огромное значение индейские разведчики придавали выбору места для расположения маскирующегося, где он не выделялся бы из предметов на местности и сливался с окружающим фоном. Наилучшими маскировочными свойствами, как полагали индейцы, обладали холмистый, закрытый и пересеченный фоны, поскольку имели множество естественных масок и труднее поддавались изучению со стороны противника.
Форма предметов и сооружений, созданных человеком, часто имеют четкие контуры демаскирующие их. В природе же, наоборот, преобладают мягкие неопределенные формы предметов (кусты, кроны деревьев, камни, кочки, скалы), каждому из которых присущ только свой силуэт.
В этой связи, каждый индейский разведчик отчетливо понимал, что наибольший эффект маскировки достигался тогда, когда на местности, имелся высокий растительный покров.
Для того чтобы «смазать», будем так говорить контуры тела, разведчики племен Вудлэнда, например, старались занимать позицию в предполагаемом центре выбранного местного предмета (кустарник, валежник и т.п.) не выступая за его верхние или боковые границы. В случае необходимости занять позицию по краям местного предмета (того же кустарника) эти индейцы прятались как можно ниже к линии поверхности земли.
Индейцы отмечали, что наиболее четко контуры человека выступают на фоне линии горизонта верхних границ какого-либо объекта. Поэтому при маскировке старались избегать появления своих силуэтов на фоне неба или резко выделяющегося заднего фона. При выходе из оврага или ущелья прячущийся разведчик сразу не вставал в полный рост и не начинал двигаться по гребню той высоты, на которой находился. Холмистая местность хорошо обеспечивала скрытное передвижение. Наибольшая скрытность достигалась, когда разведчики двигались вдоль гребня холма. На гребне легко обнаружить силуэт человека на фоне горизонта, как в дневное, так и в ночное время, поэтому гребень индейские разведчики пересекали по-пластунски, используя предметы естественного ландшафта (кусты, расщелины и т.д.).
В ходе движения вдоль реки, или опушки леса, гуроны, например, старались идти среди лесных деревьев.
Для того чтобы контуры тела «не засвечивались» при скрытном перемещении от одного местного объекта к другому, разведчики семинолов вжимали в туловище плечи, голову, а также прижимали к корпусу локти и кисти рук.
Индейцы мохаве, например, понимали, что нельзя быть до конца уверенным, что участок, по которому двигается разведчик, не просматривается противником, в вязи с чем, старались передвигаться по теневой стороне местных предметов.
При переходе дороги, индейцы выбирали места, затененные, с густой и высокой растительностью. На открытой местности дорогу индейцы пересекали на прямых участках, а в лесу и горах на поворотах. Это позволяло разведчикам видеть, что происходит на обоих направлениях, и снижало вероятность обнаружения. Шауни, например, строго следили за тем, чтобы не оставлять следов на тропе и обочинах.
Семинолы при передвижении по высокой траве, камышам, посевам всегда передвигались пригнувшись. Камыш разведчики семинолов раздвигали осторожно, без резких движений, ибо подобное движение являлось демаскирующим признаком для противника. При спуске в ров семинолы старались не подниматься высоко над землей, чтобы «не засветить» силуэт.
Те же принципы соблюдались разведчиками чероки. Однажды в один из дней 1863 года трое разведчиков чероки из Легиона Томаса (крупнейшее воинское формирование времен Гражданской войны в США – И.К.) обнаружили в неубранной высокой кукурузе боевой расчет противника. Чероки решили захватить расчет собственными силами. Они скрытно прошли в тыл противника сквозь нескошенные стебли кукурузы. Бесшумно, раздвигая стебли, они сумели, как бы обтечь позицию вражеского расчета и внезапно атаковать, оглушив солдат противника прикладами своих ружей.
Разведчики арапахо, шайеннов, сиу и других равнинных племен, входы и выходы из воды осуществляли на участках захламленных хворостом, камышом или на участках покрытых галькой, камнями, а также сухой твердой землей. Переправляясь через реки, представители указанных племен следили за тем, чтобы переправляющиеся не повредили (надломили или сорвали), какое-нибудь растение.
Если, например, разведчикам команчей необходимо было скрытно, вплавь пройти по течению реки к определенному месту, они использовали предметы, вписывавшиеся в речной ландшафт – бревна от поваленных бобрами деревьев, прогнившие туши бизонов, валежники от бобровых хаток и тому подобное, которые служили хорошим укрытием для передвигающегося по воде разведчика. Однако такой способ был приемлем для небольшой группы разведчиков (от 1 до 3), большее же количество естественных предметов в воде могло вызвать подозрение у наблюдавшего за движением реки противника.
При передвижении в лесной местности средствами маскировки, как правила выступала лесная растительность. Двигаясь группами, разведчики шауни никогда не шли по краю опушки, а старались идти в глубине ее.
В первой половине дня кусты давали больше тени, поэтому шауни держались этой тени. Если необходимо было замаскироваться в листве кустарника, то шауни, как правило, предпочитали позицию в разнообразных по высоте и смешенных по своему составу кустарниках.
В болотисто-озерной местности американского Северо-востока, разведчики племен, саук, фокс, чиппева предпочитали двигаться в утренние и вечерние часы, так как дымка от испарений и туманность затрудняли наблюдение.
Общим правилом маскировки при передвижении, характерным для разведчиков практически всех индейских племен Северной Америки являлось соблюдение ряда требований: не ломать ветки, не сдвигать камни с места, при ранении, не оставлять крови на местности, не мусорить и маскировать свои следы.
Большинство разведывательных рейдов индейские разведчики осуществляли под покровом ночи. «Лунная ночь, для разведчиков команчей, – писал Берландье, – была самым удобным временем для внезапных и скрытных действий». Хотя разведчики других племен избегали проводить рейды лунными ночами.
Но как бы хорошо ни маскировала разведчика ночь, он, так же как и днем, был обязан, умело сливаться с местностью и, выбирать надежные места для укрытия. В ходе ночных действий команчи старались избегать светлых прогалин, особенно если они созданы небесным фоном.
Если рога полумесяца были повернуты вверх, и была вероятность дождя, после которого следы были бы четко видны на сырой земле, команчи воздерживались от активных разведывательных действий.
При подготовке к действиям в условиях лунной ночи разведчики команчей предварительно изучали район или место, куда им предстояло проникнуть, при этом индейцы обращали особое внимание на местные предметы, которые можно использовать для маскировки в момент сближения с объектом нападения.
Собираясь, напасть на врагов, команчи по свидетельству современников старались подобраться к ним поближе, чтобы поджечь дома и угнать лошадей. «Сняв одежды и взяв лишь луки и копья, они ползут по траве так, чтобы даже неусыпные глаза стражей поселения не увидели их. Если вдруг среди деревьев они производят какой-либо шорох, то быстро рассеивают малейшее подозрение врага, имитируя уханье сов, которых во множестве можно встретить в этой стране… Если ночь недостаточна темна или нет деревьев, за которыми можно укрыться, то после внимательного дневного наблюдения за лагерем команчи срезают кусты и ползут к врагам, держа их в руках. Приблизившись на определенное расстояние, они ждут, пока часовой повернется к ним спиной, а лишь затем ползут дальше, продолжая держать перед собой куст. Поскольку ночью, если они перемещаются, таким образом, их тяжело обнаружить, команчи легко подкрадываются на достаточное расстояние, чтобы выстрелить из луков или проникнуть в табун или стадо, обратить его в паническое бегство, а затем увести. Очень часто зимой в техасской пустыне дует жесточайший северный ветер, который скатывает в шары сухую траву и ветки, образуя то, что называют перекати-поле, и гоняет его со стороны в сторону. Дикари знают, как пользоваться природным феноменом. Люди видели, как они забираются внутрь таких шаров и закатываются в них прямо в центр вражеского лагеря или табун лошадей, после чего выстрелом из ружья обращают животных в бегство», – писал Берландье.
Мескалеро апачи однажды продемонстрировали капитану Кремони многие навыки и умения, касающиеся маскировки на местности, которыми не владели белые люди. Воин по имени Тат-сах-даса-иго (Быстрый Убийца) поделился секретами организации засад, показав, как апачи могут прятаться в земле без специальных приспособлений. Апачи закапывал себя в землю, ложась в небольшую яму на спину, сверху забрасывал себя землей, дыхание осуществлялось через травинку и через кусок материи, которым индеец обвязывал себе лицо. Находясь в степи, где кроме кустарника не было растительности, Кремони на минуту отворачивался, давая возможность Быстрому Убийце спрятаться, а потом приступал к его поиску. «Поверьте, я не видел ничего подобного, на какой либо схрон. Я смотрел во все глаза и кроме редких кустов и травы ничего не наблюдал. Когда я сдался и окликнул его (Быстрого Убийцу – И.К.), то он оказался буквально у меня под ногами в нескольких футах, прикрытый травой», – писал Кремони.
Однажды, когда Кремони охотился на антилоп вместе с воином мескалеро по имени Нах-ках-иен, то этот апачи заметив стадо, привязал к стеблю юкки кусок красной ткани, отдал свое ружье капитану и попросил Кремони отойти на сто ярдов. Сам же апачи зарылся в песок рядом с юккой. Индеец, по словам Кремони, знал, что красный цвет привлечет внимание антилоп. Кремони из укрытия наблюдал, как антилопы, то приближались к тряпке, то отскакивали прочь, и так происходило раз за разом. Когда же Кремони решил все-таки выйти из укрытия и вернуться к месту, где прятался индеец, то увидел, что апачи уже к этому времени ножом зарезал четырех антилоп.
Индейские разведчики, как правило, использовали самые простые способы маскировки тела. Самый распространенный способ это, когда разведчик намазывал лицо смесью грязи и золы или смесью золы с соком травы. Также применялся раствор из мыльного растения, который при нанесении на лицо не отсвечивал. Пепел индейцы брали от старого кострища, причем обращали внимание на то, чтобы пепел не был влажным или пастообразным. Если индейскому разведчику требовалось слиться на светлом фоне, то для маскировки тела он использовал светлую золу. Темная зала, преимущественно от ясеня, использовалась при необходимости замаскироваться на темном фоне. Таким импровизированным гримом индейцы смазывали все тело полностью – лицо, лоб, губы, волосы, ладони и подошвы ног, для того чтобы добиться однотонности.
Иногда маскировочный грим индейцы наносили пятнами или полосками. Смочив пальцы раствором из смеси, они проводили по лицу вертикальные или горизонтальные полосы.
Если требовалась нанести маскировочный грим на все весьма быстро, разведчики ложились в грязь и катались в ней.
При необходимости быстро слиться с местностью следопыты кикапу, например, брали охапку сухой травы или веток перемешенных пожухлой листвой и забрасывали себя ими. Такая маскировка производилась разведчиком, если он находился в положении сидя или лежа, в направлении начиная с ног до головы. Старый разведчик кикапу по имени Седая Лошадь говорил: «Когда ты прячешься от врагов за холмиком, пеньком кустиком или деревом, надо сделать так, чтобы ты стал таким же, как эти: холмик, пенек, кустик или дерево. Все что от тебя требуется после, так это затаить дыхание, слушать ритм своего сердца, и позволить природе дальше самой творить свою магию. Ты действительно станешь невидимым для врага, как физическом, так и духовном смысле».
Немаловажное значение для индейских разведчиков имела маскировка мест стоянок. Общей практикой для всех племен была практика, запрещающая, если можно так сказать, делать привалы у отдельно стоящих деревьев, кустарников или скал. Индейцы хорошо понимали, что останавливаясь с теневой стороны местных предметов или объектов нельзя забывать, что тень постоянно смещается.
На привалах и стоянках оружие и снаряжение, например, разведчики апачи всегда держали при себе, точно также поступали шауни, делавэры, гуроны, а также разведчики других племен.
Поклажу с провизией, если таковая имелась, на длительных стоянках индейские разведчики складывали в одно место.
Костры разжигали преимущественно в ямах, делая небольшое поддувало, но бывали и исключении, в зависимости от обстоятельств.
Уходя с места стоянки, разведчики племен Вудлэнда, а также племен Юго-запада собирали оставшийся мусор и прятали его под дерн, мох, грунт или песок, зачастую топили в воде. Места кострищ и отхожих мест маскировали так же дерном.
Для того чтобы ввести противника в заблуждение, иногда разведчики команчей оставляли на стоянках следы своего пребывания, так, чтобы они указывали на направление противоположное их уходу с места стоянки. Например, набрасывали в ложном направлении наломанные ветки, специально приминали там траву, сдвигали камни. Ложный след, оставляемый команчами, как указывал Берландье, был «ненавязчивым».
В холодное время года при дыхании человек испускает пар изо рта. Индейский разведчик по Брауну с данным демаскирующим признаком «сражался» следующим образом: «Если разведчик был неподвижен, то выдох он делал сквозь сжатые зубы, направляя струю выдоха вниз под подбородок. При такой технике дыхания струя пара быстро остывала и не производила конденсата». В движении индейцы прикрывали рот, куском шкуры, замши или отворотам капота (верхняя зимняя одежда – И.К.), а также платками-банданами.
Индейцы знали, что в мороз распространение звука увеличивается, поэтому, с целью уменьшения резонанса, например, от хруста снега под ногами, кроу, черноногие, кри дополнительно обматывали мокасины мехом.
При движении по зимнему лесу индейские разведчики старались не хвататься руками за сухой валежник или пни. Эти объекты лесного ландшафта, как указывал знаменитый фронтирмен Саймон Кентон, «часто оказывались прогнившими, и с шумом разрушались при малейшем прикосновении к ним».
Том Браун с учетом знаний полученных от своего индейского информанта, отмечал: «Чтобы избежать звуков хруста и треска сухих сучьев, двигаться нужно небольшими шагами, ногу становить легким нащупывающим движением носка или пятки. Если разведчик делавэров чувствовал под ступней предмет, который мог бы произвести шум, то он переносил вес тела на ногу, уже имеющую прочную опору, удерживая, таким образом, равновесие, а носком и пяткой вынесенной вперед ноги нащупывал другое место, куда можно было поставить вынесенную ногу. После находящуюся сзади ногу для следующего шага он выносил неторопливо и осуществлял ее постановку таким же образом, как и в первом случае».
Многие реконструкторы, пытавшиеся изучать разведывательные практики североамериканских индейцев, так и или иначе сталкивались с вопросом каким же образом, индейцам удавалось достигать бесшумности при передвижении. Результаты исследований в этой области сводились к единодушному выводу – универсальных методов не существует, но для каждого конкретного случая существовали свои тонкости.
Индейцы умели двигаться так, чтобы шум не воспринимался именно как шум шагов. Ступали так, как будто раздвигали предметы. Маскировали индейцы свою поступь, как правило, естественными шумами, подстраивались под течение воды в реке, шумы водопадов, вой ветра, шелест листвы, скрипы деревьев и тому подобное.
Движение индейские разведчики зачастую осуществляли против ветра, потому что звуки и запахи по ветру передавались быстрее. При движении, у индейского разведчика, отмечал Браун, работало периферийное зрение. Чтобы не быть обнаруженными врагом, индейцы старались избегать, рывковых движений любой частью тела. Например, резкий поворот головы значительно увеличивает шансы быть обнаруженным.
Если шошонам приходилось идти по грязи, то они делали короткие, медленные шаги, расставляя ноги немного шире, чем при обычной ходьбе, осторожно ступая на землю всей ступнёй
«Чтобы скрытно и бесшумно двигаться по болоту, семинолы выбирали для перехода мшистые места и кустарники. Приближаясь к противнику, они падали на землю, и по-пластунски на животе или на боку как можно ниже припадая к земле, ползли, ощупывая и разгребая перед собой траву и мох», – отмечал историк Джон Магон.
Рэндольф Мэрси обращал внимание, что при движении по галечному песку или каменистой почве индейские разведчики начинали шаг с пятки с последующим перемещением веса тела на всю ступню: «Индеец как бы нащупывал ногой твердую точку, осторожно перенося не нее тяжесть всего тела, после чего делал следующий шаг».
Если разведчикам чемеуэви (Большой Бассейн – И.К.) приходилось двигаться по высокой растительности, в особенности по старой прошлогодней траве, то для обеспечения бесшумности они старались как можно выше «поднимать ноги, и ставить их с носка во избежание запутаться в травяных космах», – отмечала антрополог Лэйрд Коробетс. Так же эти индейцы при переходе небольших водоемов вброд (озерцо или залив) ногу в воду опускали равномерно с носка, протаскивая вперед по воде, таким образом, обеспечивалась бесшумность перемещения. Чемеуэви высоко ноги над водой никогда не поднимали и «скользили ими под водой как при ходьбе на лыжах». С приближением к противоположному берегу, разведчики чемеуэви, как правило, старались выходить из воды не на открытую отмель, а на поросший кустарником или обрывистый берег.
В ходе изучение разведывательных практик североамериканских индейцев, многие исследователи, так или иначе, касались вопроса ориентирования на местности. Существует достаточно свидетельств, которые указывали на то что, индейцы, двигаясь по пересеченной местности, часто теряли ориентировку, блуждали, не зная где север, а где юг, где свой, а где чужой. Том Браун полагал, что описанные случаи потери индейским следопытом ориентира это россказни людей мало осведомленных.
По мнению Брауна ситуация, когда индейский следопыт потерял бы ориентир, это ситуация не про индейского следопыта. Но, тем не менее, лично Браун, используя сведения своего индейского информанта, отмечал довольно-таки известные способы ориентирования, применяемые на практике индейскими разведчиками.
Один из таких способов это определение направления по полярной звезде. Описывать этот способ смысла я не вижу, поскольку он знаком любому школьнику из учебника астрономии.
Далее, индейцы при ориентировании на местности, часто пользовались «солнечными часами». «Часовую стрелку» от таких часов заменяла тень, скажем от дерева, столба, камня или простая воткнутая в грунт палочка.
В солнечную погоду «стрелка» от тени приблизительно показывала время на воображаемом циферблате, а для индейца направление движения или сторону горизонта. Индейцы хорошо были знакомы с положением тени в разные периоды солнечного времени. Утром и вечером тени бывают самыми длинными и тонкими, полуденная тень – короткая и широкая. При восходе солнца пик тени, падающий от отдельного дерева, показывает на запад, в полдень – на север, а при закате солнца – на восток. Зная эти особенности, индейский следопыт с легкостью ориентировался на местности.
Луна в различных фазах своего появления оказывала индейским следопытам неплохую услугу для ориентирования ночью.
Также на местности индейцы ориентировались при помощи различных примет и признаков. Камень, например, всегда обрастал мхом с северной стороны. На север указывали и годовые кольца на пне, сжимающиеся в этом направлении по отношению друг к другу наиболее тесно. Индеец определял, что с южной стороны листва на дереве гуще, а зимой снег прилипает к стволам деревьев с северной стороны.
При передвижении через болота индейские разведчики племен северо-восточного, юго-восточного, и северо-западного ареалов обитания, использовали специальные приспособления, изготовленные из подручного материала, например плетеные щиты – болотоступы, опорные палки, болотные волокуши. Простейшие болотоступы семинолы изготавливали из пучка веток связанных в виде веника или метлы, которые крепились к ногам обычным веревочным креплением. Кроме того болотоступы племена Вудлэнда изготавливали по принципу снегоступов из ивовых прутьев, наподобие широкой короткой лыжи.
Горная местность требовала от индейского следопыта особых навыков и сноровки. При передвижении в горах разведчики апачи, как правило, имели при себе хорошую плетеную веревку из стеблей юкки или кожи, при помощи которой они забирались и спускались в лощины, уступы и кряжи.
Если разведчику навахо приходилось двигаться по травянистому склону, то ноги он ставил «елочкой», отмечал современник, делая разворот ступни под соответствующим углом. При увеличении крутизны склона он двигался «лесенкой или зигзагом», Если же крутизна увеличивалась еще больше, то он «как паук, полз вверх, цепляясь за траву и выступы лежащих камней». Чтобы избежать скольжения по сухому или мокрому травянистому склону, навахо пользовались острой палкой, втыкая ее в землю заостренным концом.
«При спуске с горы разведчик навахо всегда шел на полусогнутых ногах, страхуясь при помощи палки, а также переползал спиной к скату или лежа на животе ногами вниз», – отмечал исследователь Элайн Хиггинс.
На осыпях ногу навахо ставил лишь только тогда, когда предварительно опробовал грунт, и только убедившись в прочности породы, переносил на нее вес тела.
Следопыты апачи всегда старались обходить места с камнепадами. Как справедливо отмечал лейтенант Гейтвуд, «они знали все такие места на своей земле». Если место камнепада обойти было невозможно, по каким-то причинам, то апачи двигались по ним весьма осторожно. «Свежие осыпи у подножья ската, щебень и пыль на ступенчатых выступах, края которых заглажены или обиты, наши разведчики апачи определяли как места камнепадов», – вспоминал Гейтвуд. – В случае падения камней они мгновенно прижимались к склону, предварительно закрывая свои головы руками или скаткой одеяла. Утро или начало сумерек - наиболее безопасное время для передвижения в местах, опасных камнепадами».
Уильям Кларк отмечал, если разведчик шошонов замечал вырванные или согнутые деревья и кусты, а также желоб на снежном скате, то с уверенностью констатировал, что в этом месте прошла лавина.
В лавиноопасных местах индейцы двигались преимущественно там, где росли деревья, кусты, трава, выступающие скалы или крупные камни, которые препятствовали образованию лавин. Приближение лавины индейцы Скалистых Гор определяли на слух: «Вначале наш проводник старик-шошон услышал громкий шорох, потом шипение, а затем сильный шум наподобие грома, и приказал нам быстро убираться с этой тропы в сторону», – писал Уильям Кларк.
При движении по крутым скалам, указывал Томас Браун, индейцы всегда опирались на три точки. При выносе ноги держались обеими руками и прочно опирались одной ногой, при выносе вперед руки, вес тела удерживали на обеих ногах и одной рукой.
Том Браун положивший основу для изучения следопытских практик североамериканских индейцев отмечал, что навыки следопыта индейские юноши приобретали не только в ходе участия в военных походах или набегах. Практически в каждом племени существовали особые методики подготовки следопыта, в соответствие с которыми старшие члены общества обучали младших.
Например, указывает Браун, известно как индейцы кри обучали своих юношей удерживать равновесие при ходьбе или беге по труднопроходимой местности (болота, лес, кочки, кручи, скользкий грунт, неровности, ямы, камни, развалины). С этой целью юношей кри старики племени заставляли по 30 секунд стоять на одной ноге с одновременным выносом другой ноги вперед и постановкой ее на полную ступню.
Для того чтобы научиться правильно ходить по размытой дождем почве, юношей кри приучали ставить ногу всегда на полную ступню.
Для выработки навыка хождения по неровностям, и для того, чтобы не потерять равновесие, старики кри рекомендовали своим подопечным всегда ставить ногу в углубление на поверхности. Также навык сохранения равновесия молодые кри тренировали таким способом как хождение по бревну или жердям.
Апачи, для того чтобы научить дикохе (юноша которому предстояло принять участие в четырех походах, после чего он приобретал статус воина – И.К.) наступая на грунт, распознавать предметы создающие шум, требовали всегда сначала «ощупать» эти предметы ногой прежде, чем наступить на них. С этой целью старики бросали на землю куски коры, сухие суковатые палки, камни и другие предметы, заставляя юношей с закрытыми глазами ощупывать их носком ноги.
Команчи, кайова, кайова-апачи, обучая молодежь бесшумно ходить в темноте, завязывали им глаза, расставляли вокруг на земле гремящие предметы и требовали, чтобы обучаемые, выставив перед собой руки, медленным нащупывающим движением ног, распознали, и, не опрокинув их, бесшумно прошли все препятствия. Данное упражнение индейцы практиковали исключительно в ночное время.
Навык незаметного приближения к «противнику» сиу вырабатывали следующим способом. Один из индейских юношей изображал «часового», другой, закамуфлировав себя под «куст» или иную растительность, должен был незаметно подкрасться к нему с тыла. Затем они менялись ролями.
С целью научить молодого воина запоминать предметы на местности, индейцы опата считали полезным поместить его на длительное время в определенном месте, для того чтобы вести наблюдение за небольшим участком местности. По прошествии времени, молодой воин должен был во всех подробностях рассказать своим экзаменаторам о том, что он видел – как располагаются предметы на местности, и как они выглядят, а также как они меняются в течение дня и прочее.
Поучительность и польза от таких занятий по свидетельства современников, зависела от изобретательности, а также опыта бывалых разведчиков.
Таким образом, описанные нами в данной главе некоторые элементы следопытских практик североамериканских индейцев, указывают, что индейский разведчик умеющий применяться к местности, укрываться за складками рельефа, и местными предметами, сочетая свою смелость и отвагу с навыками чтения следов, был неуязвимой боевой единицей в практикуемой системе индейской разведки.