"Люди имеют быть в трёх состояниях:
живые и мертвые.
и находящиеся в море "
Анахарсис Скифский.
40 лет прошло после описываемых событий, после трагедии флагманского крейсера «Адмирала Сенявина», а память моя всё ворошит и ворошит события, старается сложить разрозненные факты воедино. Сейчас, на склоне лет моих, я всё больше думаю о так называемом человеческом факторе, о последствиях неуставных взаимоотношений между личным составом. Теперь именно в этом видится мне причина трагедии. Я хотел бы этим своим рассказом донести до всех военнослужащих: солдат, матросов, офицерского состава то, что бывает при появлении в части неуставных взаимоотношений.
В один из сереньких весенних дней,на советском дальнем востоке , на берегу японского моря , как обычно заведено на Военно-Морском Флоте Советского Союза, было поднятие на корабле Военно-морского Флага.
В 8-00 при всеобщем построении личного состава крейсера: матросы и старшины, мичмана и офицеры всех служб и боевых частей находились на юте(корма корабля), я же, трюмный матрос полтора года уже отслуживший, в это время стоял на вахте по трюмам и системам и сидя в вахтенном отсеке, дожидался своих двух молодых матросов Сергея и Герасима с подъёма флага, чтобы показать как надо раскатывать шланги для приёма воды, как подсоединять их к береговым магистралям и водоприёмникам(гусакам) крейсера.
После соблюдения всех морских традиций, мои подчинённые освободились и после команды " начать проворачивание всех механизмов и систем ", поступили в моё полное распоряжение.
Мы начали отрабатывать безукоризненное исполнение своих обязанностей.
При подсоединение пожарных рукавов от стенки к кораблю , для заполнения первой мытьевой цистерны на носу корабля мы, проходя через кубрик артиллеристов БЧ-2, видели что 3-4 годочка учат молодого матроса пинками и подзатыльниками одевать противогаз в химической атаке. А парень был крепким, видным, высоким не то что мои матросы по 1 метру с 60 сантиметрами.
Я ещё подумал:
- Мне бы такого матроса в трюмные. Моряк бы получился настоящий. Да уж, у нас он подзатыльников бы не получал, такого у нас, трюмных, не водилось.
А молодой матрос этот противогаз растягивал как гармошку вокруг своей головы, а вот надеть его у него никак не получалось. На что годочки издевательски над ним хохотали и давали пенделей. Я услышал, что при очередном унижении матрос этот, утираясь рукавом робы, зло прохрипел: «Ну подождите, козлы. Я вас всех взорву!» На что получил ещё пару ударов кулаком.
Мы с ребятами посмотрели на них, я не стерпел и бросил им на ходу:
- Что вы делаете? Вы сначала научите матроса надевать противогаз, а потом гоняйте молодого.
На что пушкари ответили:
- Не твоё дело маслопупый. Вали отсюда со своими карасями.
- Не зря вас БЧ-2 рогатыми называют, бросил я, выходя с ребятами за дверь чужого кубрика.
Потом был выход в море с последующим увольнением в запас старослужащих моряков, отслуживших на корабле положенные 3 года. Около двухсот человек ушло той весной с корабля на дембель. В том числе ушли классные артиллеристы, те самые, которые даже и с закрытыми глазами, в полной темноте могли заряжать орудия и стрелять.
Ушли они в мае месяце, как положено у военных моряков под Славянку и под дымовую шапку из кормового газохода. Корабль осиротел. Вместо положенных 1800 членов экипажа осталось едва ли 900 человек.
А тут в июне назначаются на любимом корабле генсека, у нас то есть, ответственные показательные стрельбы. Боевой же расчёт башни главного калибра составляет больше 40 матросов, а тут нехватка личного состава.
Что делают? Начали за неделю до стрельб набирать матросов из других боевых частей. Набирали матросов со всего корабля, из всех служб понемногу.
Из БЧ-5 машинёров и кочегаров вроде не тронули, дивизион живучести где я служил вообще не рассматривался, а вот из дивизиона дизелистов и электриков брали, причём не самых лучших оттуда отдавали. Короче артиллерийская башня главного калибра стала сборной командой со всего крейсера. Чуть-чуть что-то показали им, что-то отработали и вышли в море на стрельбы.
В этот день 13 июня 1978 года, в день показательных стрельб, на борт поднялось много гостей. Были спец.корреспонденты из газет, увешанные фотоаппаратами. Как ни странно для моряков, среди гостей были и женщины, что по военно-морским традициям уж совсем было недопустимым.
Никто не задумывался до этого дня о том, что номер нашего крейсера 472, сумма цифр которого равна тринадцати. Это уже потом, после стрельб, все заговорили: «… и какой идиот допустил присвоение такого номера военному крейсеру?»
Вышли мы в море, матросы и командиры разбежались по боевым постам, согласно боевому расписанию. У каждого матроса оно в боевой книжке указано. Подошли к цели, начались стрельбы.
Трёхорудийная башня ГК(главного калибра), огрызаясь пламенем, вела стрельбы не залповым а беглым огнём, поочерёдно из каждого ствола. И вдруг после очередного выстрела правое орудие как будто выдохлось и огрызнулось пламенем, но чуть-чуть поменьше. Пушечный шестидесятикилограммовый снаряд, лениво выплюнутый из ствола не смог пролететь и полсотни метров, упал в море.
Пушка стрельнула в обе стороны, в сторону моря снарядом и пороховыми газами в себя, то-есть внутрь башни.
Когда же артиллерийская башня ГК замолчала и из-под её броневых плит повалил чёрный дым, командиры поняли, что дела плохи, надо корабль спасать, поэтому был отдан приказ: «Открыть кингстоны первого зарядного и первого снарядного погребов!», после чего кинулись отдраивать люки в башню ГК.
А там уже был ад, но вообще там не было уже ничего. Живых там никого не оказалось. Погибло 37 моряков.
А позже наш корабельный чекист метался по БАКу между орудиями, отбирал фотоплёнку у спецкоров газет.
Ребята были зажарены в башне как куры в духовке. Температура во время выстрела там поднялась до нескольких сот градусов, ребята не мучились, умерли мгновенно. Мои подчинённые Сергей и Герасим, они были на время стрельб приписаны к носовой аварийной группе, их вытаскивали из башни ГК. Они мне тогда рассказывали:
- Лежит или сидит матрос, мы его за руку тянем, вытащить хотим, а она отрывается. Пока вытаскивали так, много частей тела пришлось просто за борт выбросить.
Они же рассказывали, что тот молодой матрос из БЧ-2, был напополам разорван пороховыми газами.
Он был замковым на орудии.
А через пару дней на построении всего личного состава крейсера этот случай неуставных отношений был разобран и доведён помощником капитана до каждого члена экипажа корабля: до каждого матроса, каждого старшины, каждого мичмана, каждого офицера.