Весь наш взвод бежал от горящих капель взорванной же нами осветительной бомбы, мы зачищали полигон от не взорвавшихся бомб. Впереди, почему то, по – собачье, мчался ефрейтор Бубнов его не обыкновенная манера бежать позволила ему значительно оторваться от нас. Всё происходило как будто во сне и в замедленной съёмке. Вторым наш доблестный командир сверхсрочник старшина Грищенко пытался обогнать ефрейтора, но от него отвернулась удача, он спотыкнулся и со всего размаха рухнул на землю. Мы все повторили его манёвр, кроме ефрейтора который, получив, фору быстро удалялся. Слышите, пули свистят, обратился, рядовой Сидоров. Окапываться послышалась команда нашего доблестного командира. Окапываться было не чем, лопаты остались на месте взрыва. На месте стоял автомобиль, возле точки взрыва осветительной бомбы, что - то шипело, плевалось ещё догорающими каплями лениво, переворачиваясь то, что осталось от бомбы. Пронесло, нам просто повезло, что никто не пострадал, отделаться лёгким испугом в данной ситуации, это большая удача. Нас развезли по местам нашего нахождения на пункты наблюдательных вышек. Вышка, землянка, небольшая электростанция. Всего три пункта. Заморосил дождик, обложной, нудный и прохладный. Нас предупредили, рано утром работает, дальняя авиация. Утром я уже был на вышке, Утро туманное, что-то уж сильно затуманилась, я ждал команды. Сработал, сообщил телефон. Я прильнул к теодолиту. Первая вышка докладывает ничего не видно, вторая не видно. Я, внимательно присмотревшись, докладываю, цель разбегается. Цель была насыпная и ни как не могла разбегаться. Трубка ехидно спросила, как разбегается, отвечаю в разные стороны. Сколько выпил, нисколько. Выслушав всё, что обо мне думали на командном пункте, я добавил и всё же она разбегается. В данном случае это означало отмена, срыв учений десятков самолётов.
В течение, одного часа приехали оперативные работники. Мы ждали результат оставались на своих местах. Время тянулось очень медленно, туман становился всё гуще и гуще. Я спустился в землянку. В землянке был телефон, было тепло и уютно, мирно посапывал на кровати Алексей Львов ефрейтор, я не стал его будить, просто стал ждать. Львов ещё не давно, получил лычку, почувствовал себя командующим и я дал ему в этом чувстве возможность, укрепится. Сам отправился на вышку. Туман стал менее, туманней я увидел, что к нам едет уазик. Я взглянул в теодолит от любопытства, как может разбежаться цель. Цель хоть и плохо просматривалась, она не разбежалась, осталась на месте, самоотверженно продолжая свою не лёгкую службу. Полигон, не смотря на его размеры, хорошо просматривался с высоты нашей вышки, а через теодолит даже слишком. Бегло осмотрев территорию, обнаружил, множество разбитых на небольшие отряды, коров идущих в раздумье, табун лошадей медленно бредущих по полигону. Телёнка, который не объяснимым образом очутившийся в не достроенном помещении электростанции. Выждав пока подъехал уазик, и офицеры зашли в землянку, быстро спустившись, заскочил через минуты три за ними. Перепуганный - спросонья и мягко говоря, не совсем одетый укреплялся, в своём высоком положении ефрейтор Львов и не совсем понимая, что происходит, выслушивал, что мне говорили по телефону. Я одетый по форме быстрым шагом вхожу в землянку.
Представляюсь, по уставу обращаясь к старшему по званию, и прошу разрешить доложить обстановку. Что на данный момент на полигоне находится, в движение стадо коров. Мелкими группами, разбредаются по полигону. Табун лошадей в полном составе находится в пяти километрах от цели. В общих чертах, доложив сложившуюся на настоящее время обстановку. Выслушав, похвалу и сказав, служу Советскому Союзу, вышел из землянки.
Возле Уазика, уже стоял грузовик, доблестные взрывники вновь собрались вместе. Получив боевое задание отрезать пути отхода коровьего десанта и вывести всех подозрительных и бесхозных, животных, за пределы полигона. Коровы равнодушно отнеслась к нашему появлению. Небольшими группами стали подходить к основному стаду. Вскоре к нам присоединился взволнованный событиями, табун лошадей Лошади были на взводе, дёргались, переглядывалась, брезгливо поглядывая на нас. «Что то, задумали» сказал я Львову, он недовольно фыркнул и в тот же момент, лошади с места в карьер умчались в направление к месту своего постоянного жительства.
Весна, лето золотые деньки и ночи, исключительный запах, ветра и очаровательные чёрные бури казахской степи. Вьюжные ветреные Зимние дни. Последний день нахождения на полигоне. Осень вступила в свои права, ещё тепло, заметив машину, мы дёрнули по сто грамм, погрузились. Едем домой. МЫ дембеля, с небольшой грустинкой, грустим, вспоминая наши военные шалости, коров которые пережили бомбёжку, награду которой наградили нас местные жители за спасения стада, ведром молока в неделю. Прощальный поцелуй молодой симпатичной доярочки, который достался ефрейтору Львову.