Подарок для всесвятой троицы, очень порадовавшей меня сегодня : моей возлюбленной маленькой и светленькой Элины Свитолиной, лучшей Алисы на свете, Герцогини Нью - Йорксной леди Бонни Роттен и мелькнувшей по тиви Жанны Эппле с венчающей сказку фоткой самого сочного фрукта и фонтанчика
" Джингл - бенс ", - шепчут колокольчики в кальсонах, вызванивают тихонько из Брамса, тырым - бырым, жыльгырды. Колокольчики - бубенчики, пошто вы будите Русь - матушку, оглашенные ? Али не видите, что птица - тройка зае...сь скакать впротяг по ухабам вечнозеленого Ляксандры Серова, пузастого кучера и форейтора, правящего опасные бритвы ремнями флотскими, снятыми с опоенных клофелином матросов, зашедших в кабак и увидевших там голую пани Монику, тут же жахнувших, прям вот на пороге, чистейшего клофелину на спирту медицинском, лишь не зреть бы эдакого непотребства, зашатались и осыпались скрежетом клешей на пол, посыпанный стружками от досок еловых, выпиленных наживую из Надьки Толоконниковой, ставшей еще одной трактористкой Пашей Деревянкой, перьдовицей и краснознаменницей, знаменующей тотальный ахуй нашей чорной иконы, нашедшей парочку Ильичей у себя под одеялом.
- Ильичи, - грозно шипит разъяренной кошкой императрица прекрасная, мацая себя за волосы, лезущие пучками из подмышек, - а ну вылазьте, Ильичи, не х...й таится и пугать меня своим молчанием.
А Ильичи молчат. Лежат рядышком, валетом, лоб одного уткнулся в портянки другого, сверху : кулич. Кульковый, добыт из кулька, ловко свернутого экономическим крестьянином Хазиным, щетинистым рукосуем, понимающим всю пагубность обрезков от финской колбасы, торговавшим человеческими шашлыками под Ханоем. Между прочим, когда американская армия уходила из Сайгона, она расстреляла Хазина из пулеметов, но тот неистребим, как дух предков в любой кошерной семье. Выдь на Волгу и прислушайся. Ежели не глух, то заслышишь ароматный дымок многометровых кирпичных труб благословенной Треблинки, увидишь нутряным оком радость пляшущих подшофе поляков, поймешь суть торжества украинцев, под черны руки провожавших претерпевающих от всенародной любви сограждан эшелонами, даже непонятные угры и словаки и те приобщили народец к восстановлению попранной справедливости. И это правильно.
- Покажите мне писю, Ильичи, - молит Алина Ляксандровна, истекая поздней старческой влагой, сочащейся по лохматым ляжкам на ковер из кошачьих шкурок. Кап, кап, кап. Ходит кот и слизывает розовым и шершавым языком, урчит и топырит зенки бесовские, помнит кот, как студент в трико со штрипками, завывая и закатывая зрачки читал из Бродского и Булгакова, уверен кот, что проснется он не меньше, чем Воландом. Или неистовым Роландом, тут кот маленько сомневался, ведь барыня намеревалась ни много, ни мало, как придумать эпицкую поэму о Ронсевале и Тарасе Бульбе, херачащим из ящика с марокканскими апельсинами отрубленной головой Немцова, луковкой - цибулей Готфрик из граждан жидков и прочими круглыми предметами, возрождая реконкисту Джейн Джемисон. Вроде. Кот снова немного путался, ибо планов было громадье, жаль, что еще не время, Федор.
- На, сука ! - не выдерживает накала ситуации один из Ильичей ( по х...й какой ) и вынимает из широких штанин. Алина ахает и белеет, шатается, падает, а лбом въезжает в целую соцсеть ВКонтакте, что еще хуже птичьей помойки, там хотя бы не все стонут и мычат на русском.
А вы говорите : охота. Какая, в манду, охота, если, что мужика, что пидараса неизбежно трахнет прямо в жопу медведь.