(из Отто Орбана*)
Наша любовь была поединком. Мы сидели на скальном кряже и смотрели вниз на Дунай. Май, этот чудотоворец, купал землю в своей зеленой кадке. Волны реки грызли турецкую саблю остова святого Эндре. – Видишь ли, - сказал я, - я неизлечимо привязан к этому клочку земли. Мы едва ли сказали что-то еще. Я прикоснулся к ее груди так нежно, словно это был потир, чаша с живой кровью. Позже она произвела на свет моих детей. Нас не одолели ни тяжелая работа, ни скука. Годами мы не уставали от наслаждения, которое приносили друг другу. Что же порвалось внутри нас и в ком именно? Хуже всего было то, что наша двуспальная кровать по-прежнему манила нас и после трех лет взаимной резни. Я чувствовал, что она теперь прижимается ко мне с большей страстью, чем когда-то на скальном кряже – изменяет ли она мне со мной? Сладострастие мучало меня. Это было восхитительно! Я ненавидел нас обоих. Но после прошло и это. Теперь усталая женщина накрывает стол для ужина. Я гляжу на чашу своего безумия как жадный энтомолог: у нее то же лицо, то же тело! Чудный май. Турецкая сабля? Мы клоуны своей судьбы и неизлечимую ностальгию можно вылечить в одно мгновение. Поэтом можно быть только на бумаге.
*См. также "Отец народа"