Аманины
- Настя!
- …
- Настя! Открой, морозно ить!
- Морозно? А где ж ты шлялси в темень такую? Ну, заходь,
заходь… Опять небось нажрамшись…
- Дык рано ишшо… А нашшот нажрамшись – эт ты зря. Эт ты,
Настенька, ошибаесси.
- Да неужто? Како шшастье – то привалило! Чавой – то ты, мужанек, не налакалси, покуда шастал незвестно где, а? Чай, не досталось?
- Ты, Настюш, тово… этово… остынь. Хучь раз стреть мужанька сваво по человецки! Ласково слово скажи, добрый вечер, мол, мужанек, добро пожаловать, ужинать не хотите ли…
- Ух ты, фон – барон выискалси, посмотрите на его! Можа в ноги покланиться ишшо? А с чегой – то мне с тобой миловаться?
- Дык венчались мы как никак, Настюша… Завтра двадцать ровно годков как… А я цельный день подарок искал… Вот, нашел…Жемчуг, говорят настояшшый… Аманины, стало быть, справим завтра…
- Дык… дык… Чавой – то мы в сенях – то стоим, а, мужанек! Морозно ить! Тулупчик – то сыми… А я – то, я – то, дурёха, а? Ну, дурёха! Проходь, проходь… Чичас, борща тебе налью… Борщец получилси, наваристый! Аманины, говоришь? Неужто двадцать годов прошло, а? Замоталася я, мужанек… Замоталася… Стара стала…
- Ты, Настасья, тово… Ничаво ишшо. Ишшо красива… Эвона, румяны щеки… Ну, давай ужинать.
Крызис
- Егор!
- Чаво?
- Слушай, скоко уж ты в городе работашь?
- Два года уж. Аккурат под пасху было, как я устроилси.
- А я и забыла… Слушай, и что, как там, в городе – то?
- Так, ничаво, идет жисть.
- А… А как народ там поживат, не похужело?
- Настя! Чаво ты округ да около вертисси? Скажи, что хошь?
- Дык я тово… Говорят, какой – то там крызис то ли случилси,
то ли пришел… Навроде беды. Маланья чарась говорила. А чаво это за штука – никто толком и не знат. Вот и поспрошать хотела у тебя. А то всяко разно болтают…
- Да, есть тако дело… Ну как бы тебе это, Настенька, попрошше объяснить… Крызис – он навроде чумы, токо не видать его. И пришел он не токо в город – от него вся наша Расея страдат.
- Батюшки, свят, свят! Это как же так? На всю Расею? И как же узнать про его?
- Как, как… Живет, скажем, человек. Копит добро, горбатится всю жисть… А однажды встает и видит – нет у его ничаво. Гол осталси, как сокол. И главное, виноватых – то не сыскать! Так ежели обворуют – в милицию иттить можно, сгорело чаво – люди подсобят. А так голышом вся Расея разом осталась. Вот тебе и крызис. И подсобить некому.
- Ну и дела… И как мы жить тапера будем, а Егор? Токо вроде на ноги встали…
- Как жить… Кабы я знал! Чичас на энтот вопрос твой никто толком не ответит. Как жить… Поживем – увидим… А, живы будем – не помрем! Русский мужик и не в таких передрягах бывал – и ничего, живет!
- И то верно… А, где наша не пропадала! Садись, Егорушка, за стол! Я тут самогону припасла…
Анпарат
- Настя!
- Чаво?
- Подсоби маненько, на стол поставить.
- Чаво это ты в избу всяко барахло ташшишь? Чегой там в коробе – то? Навроде самогонного анпарата… Такой у Прохора в анбаре поставлен. Маланья первач с его сымат. Дык и ты первача захотел?
- Ты, Настюш, тово… не кипятись. Можа анпарат энтот сделан в аккурат для того, чтобы тебе подсобить!
- Знам, как он подсоблять будет! Сам разольет по бутылкам –всего и делов! Вот что я скажу, муженек – хошь самогон варить – неси в анбар! И неча избу засорять!
- Зазря ты, Настюха, злисся. Никакой энтот анпарат не самогонный, а называется конбайн кухонный!
- Ну и зачем он нужон в избе, коли кухни нет? И какой такой энто конбайн, и какой от него прок? Конбайн – он в поле быват… Заморская, видать, штучка, небось больших денег стоит! Ты бы, муженек, заместо её гостинцев детям бы купил, да жене платье…
- Эх, Настасья… Век прожила в избе, так и хочешь остаток здеся прожить! В конбайне этом мясо рубить можно, картошку нарезать, с клубнички сок выжать, да много другого чего… Ежели с умом им пользоваться, тебе нечего будет делать!
- Дык… Дык… Я рази чего? Эт я так… Чичас, подсоблю… А кака красива, а? Вся бела… И ктой-то додумалси , чтоб всю женску работу анпарат делал! Умна, видать, башка была! То-то я смотрю в кинах эти заморские барышни туды – сюды и ходют! Провели бы денек в избе, простирнули да приготовили бы на семерых! Ну, спасибо, муженек… Слушай, а самогон в нем можно варить, а?
Заначка
- Настя!
- Чаво тебе?
- А пошто на стол не собрано?
- А ты деньги жене давал, на што на стол собирать? Токо и знашь, на всяку ерунду деньги тратить…
- На каку ерунду, Настасья! На каку ерунду – то? Всё ведь по хозяйству! На неделе токо всю зарплату домой принес!
- Да? Можа фортрографию твою заместо образа в углу повесить за то, что ты зарплату не пропил?
- Зазря ты, Настасьюшка, так. Оно, конечно, дом наш – не полная чаша, но на жисть хватат, да ишшо остается трошки…
- Ага! Остается, всё – таки! А где ж они? В заначку, значица, деньгу складывашь! От жены прячешь! Я, значица, горбачуся здесь цельный день, а ты там в городе прохлаждаешься, ишшо и деньгу прячешь! Ну, ты, мужанек, даешь! Ни стыда у тебя, ни совести!
- Ты, Настенька, тово… зазря напраслину взводишь. Я чего складывал – то? Ну, какой – то левак, когда попадетси… Поднакопил малость, да и путевку нам на море купил… В санаториев, стало быть, поедем летом. А то хворать ты стала чегой – то часто…
- Дык… дык… чегой – то я… Ты сядь, Егорушка, устамши, небось… С дороги, ведь! А на стол я чичас, мигом… Эт, значица, на море… Да, хворая у тебя жена стала, Егор… Хворая… Эт по молодости всё незаметно было! А чичас, знашь, иногда как сердце прихватит – не разогнешься! А на море я сроду – то и не была… Слышь, Егорушка, а можа, корову ишшо купим заместо моря, а?
Бизинес
- Егор!
- Чаво?
- Ты кем там в городе работашь?
- Ехспертом по дереву, а што?
- Да ничаво, чудное название какое – то…
- Эт по нонешнему. А так плотник я.
- Так бы и сказал, што плотничашь. А то «ехсперт по дереву»! А впрочем, всё равно никакого толку от твоих деревяшек. Ты бы, мужанек, лавку какую открыл, али бизинесом другим занялси…
- Настасья! Ты чегой – то?
- А што? Эвона, на людев посмотри! А у нас скоро внуки пойдут, а ты всё деревяшки строгашь…
- Эх, Настюха… Да в энтих деревяшках, можа, вся моя жисть! Ишшо прадед мой плотничал. Одним топором избу ставил! Спокон веков Русь – матушка мастерами славится! Мало ли на Руси было умельцев – то? Дерево – оно как живое, с им говорить можно, ты ему тепло отдаешь, и вешшь теплая получаитси! С его, ежели с любовью, што хошь можно сделать! И любовь энта из поколения в поколение передается. Ты покажь мне любу деревяшку, - я скажу тебе, какой она породы, чем она хороша, и што смастерить с её можно… Поентому и держут меня в городе, што я лучше анжинеров с образованиями разбираюся в дереве! А на Митяя погляди – смена кака отцу! Золотые руки у парня растут! Цаны такому работнику не будет! И чтоб я энто всё бросил и шмотки продавал? Бизинесом занялси? Да ни за што!
- Дык… Дык… Я рази чего? Эт я так… Ты, Егорушка, не серчай… Тут кругом все бизинесмены стали, купи – продай, лавки – прилавки… Вот я и подумала – можа и нам бизинесом каким заняться…
- Я так скажу, Настасьюшка: - бизинес, оно, конечно, можа, хорошо, но рубанок – эт вернее будет. Так што, мать, голову не морочь, а давай ужинать.
Супирмаркит
- Егор!
- Чаво?
- Ты што в субботу делашь?
- Дома я, по хозяйству, а што?
- Мне в город надо.
- Ну и езжай сама, или вона, невестку бери с собой… Не потеряетесь, небось?
- Ты, мужанек, совсем на жену рукой махнул. Нет бы как – нибудь вместе в город поехать, в супирмаркити побыть, кофею испить…
- Што эт с тобой, Настасья? Какой такой супирмаркит?
- А такой! В супирмаркит хотца мне.
- Да, дела… Мне там, в конторе эта тарабарщина анхлицкая надоела, тапера и дома… Коверкают язык, и думают, што так лучше. Крызыс, бизинес, эхсперт, супирмаркит… Слова-то какие заковыристые… Как будто в русском языке слов таких нет. Да наш язык – он побогаче анхлицкого будет! Каких красивых слов в ём токо нема! Ан нет, обязательно анхлицкое нужно словечко ввернуть, штоб показать народу, какой он грамотный… Ты, Настюха, коли хошь в магазин иттить, так и скажи – мне, мол, мужанек, в магазин надоть, того-то – сего-то купить… А то, что в энтом супирмаркити продается, оно и у нас в магазине с избытком. Чичас за заморской колбасой не надо в город ехать. Так што, Настасьюшка, ежели в город хошь, штобы погулять – оно, конечно, можно, но язык не засоряй.
- Дык… Дык… Чегой – то я… И то правда. Да кругом все уже на русском почти не говорят! Скоко слов заморских – не счесть! А по телевизору токо и заморских и показывають! А ежели наших – то бандюков каких – то, тоже непонимашь, о чем они говорят… Вот и набираисси.
- Ты, Настюх, в голову не бери. Коли русские мы – на русском и говорить надобно, и по русски жить. Неча анхлицкими словами да привычками язык свой и жисть портить.