Страстная Пятница
"Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение; дух бодр, плоть же немощна".
(Мф, гл. 26, стих 41)
Страстная пятница, храм Петра и Павла, что у Яузских ворот. Чин погребения Святой Плащаницы. Люди толпятся плотной стеной. Мы с мужем стоим совсем рядом со Святой Плащаницей. Службу ведет, нет, скорее поёт своим роскошным басом отец Аркадий, огромный, суровый настоятель храма. Голос его и хор звучат так проникновенно, у прихожан такой скорбный вид, что сердце сжимается от горя и сострадания.
Вдруг, сзади раздается голос очень пожилой женщины, мягкий, взволнованный, окающий: "А кого хоронят-то, мужчину али женщину?" Супруг мой даже слегка охнул от неожиданного вопроса и начал поворачиваться к ней. Зная его вспыльчивый характер, я тихонько толкнула его в бок, дескать, держи себя в руках. Он остыл, косо взглянул на меня, обречённо закатил глаза, перекрестился и смолчал. Слегка обернувшись, я шепнула ей: "Мужчину". А она за своё: "Молодой был или старый?" Я растерялась, но ответила: "Молодой". "А лет-то сколько ему было?" - не отставала старушка.
Я оцепенела, не зная, что отвечать. Даже в ногах похолодело, и темя запекло. "А-а-а...?" - произнесла тихо старушка и, буквально, дыша мне в спину, ожидала ответа, а я безмолвствовала. Тут до меня дошло, что она не шутит, а, действительно, думает, что мы отпеваем обыкновенного земного человека. То же самое понял и мой муж, он даже воздух набрал в легкие и приготовился что-то резкое сказать ей, но я успела крепко сжать его руку, чтобы молчал.
В доли секунды, словно огненные вихри, в моей голове пронеслись вопросы и ответы: Человек? Да, именно Человек! Хороним? Да, хороним Человека! Умер? Да, умер в муках позорной смертью! Молодым умер? Да, молодым! А дальше басовой струной зазвенел вопрос: "А лет-то сколько ему было?" И вправду, сколько?
Мгновения потекли медленно, вязко. Я рассуждала так: на кресте Христос умер, когда ему было 33 года. Но завтра Он воскреснет, подумала я, ни на миг не сомневаясь в этом. Стало быть, Он жив в будущем. И так продолжается уже больше двадцати веков. Как же я могу сказать, что Христос умер, прожив 33 года, если Он, как Богочеловек не умер вовсе, а лишь физически вкусив смерть, воскрес из мёртвых и остался жив в веках. Стало быть, в целом ему не 33 года. Господь, Он же от века Сущий. Совершенно неожиданно для себя я оборачиваюсь к женщине и, помимо своей воли произношу: "Ему тысяча девятьсот девяносто три года". Вы бы видели в тот момент её мягкое, овальное лицо в добрых морщинках. Она слабо охнула, приподняла руку ко рту, испуганно взглянула на меня и мгновенно исчезла, как в тину канув позади плотно сомкнувшегося строя женщин, которые выглядели так, будто ничего не произошло, словно никто кроме нас с мужем её не слышал.
По дороге домой меня мучил вопрос, правильно ли я ответила. Спросила мужа, а он посчитал, что если я это сказала, значит, так оно и есть - Правильно. Но сам ответить так не смог бы, а почему, не знал. С тех пор я живу со странным ощущением и своей правоты и вины, что напугала старушку. Но, как сказала моя подруга Валя, когда я поведала ей эту историю: "А была ли старушка?"............