В то же самое время в отделение полиции доставили Антона. Его принял дежурный – капитан Гуляев. С интересом взглянув на задержанного, он попросил конвоира снять с него наручники, а самому подождать за дверью. Предложив Антону присесть, Гуляев ознакомился с протоколом.
– Ну, что, Буров Антон Иванович, давайте побеседуем, – сказал капитан, – Вот из протокола я вижу, что вы сегодня хорошо поразвлеклись. Из-за денег убили Людмилу Михайловну Кашину. А девушке должно было исполниться в этом месяце восемнадцать лет. Или вовсе не из-за денег вы лишили её жизни?… Ну, в этом мы ещё разберёмся. Потом вы угрожали Сергеевой Ольге Игоревне и ворвались в квартиру её матери. Там вы хулиганили и, размахивая ножом, требовали сказать, где находится Ольга. Деньги, которые у вас изъяли в сумме пятисот тысяч рублей, по словам Сергеевой Ольги, вы отобрали у Кашиной Людмилы. Правда, протокол вы не подписали. Он был составлен на основании показаний свидетелей. И деньги были изъяты у вас в присутствии этих же свидетелей. Так, может, вы теперь мне сами расскажите, как всё произошло? И о кастинге, и об отборочной комиссии я хотел бы узнать поподробней.
Антон тупо смотрел в пол и молчал.
– Ну не хотите говорить, так и не надо. Дам вам время подумать. Посидите в камере, может, и соизволите со мной побеседовать.
– Да что ты мне всё выкаешь? Что, самый грамотный? Знаю я вас, ментов. Хоть и стали вы полицейскими, а всё те же ментяры. Волки позорные.
– Ты чего разошёлся? Не хочешь, чтобы я тебе выкал, так я и по-другому могу, – вспылил капитан.
Но он не стал давать волю своему гневу и быстро успокоился. Гуляев понимал, что этими словами задержанный хочет вывести его из равновесия. И если Антону удастся сделать задуманное, то у него появится козырь – заявить на опера как на беспредельщика. И вследствие этого у него будет шанс потянуть время с допросом.
– Да вы зря, Буров, стараетесь и брызжете здесь слюной. У меня нервы крепкие. Я и круче вас видал, – спокойно сказал капитан, всем видом показывая, что не собирается поддаваться на его провокации.
– Да и раскрывать здесь нечего. И так всё ясно: пойманы с поличным. А на конверте с деньгами, которые вы забрали у битой вами девушки, имеется её кровь и ваши отпечатки пальцев. Да и на ноже, которым вы убили девушку, есть так же ваши отпечатки и кровь убитой. Это всё покажет экспертиза, и вы сами это прекрасно понимаете. Но не думаю, что это вы один запланировали ограбление девушек. Вот из протокола видно, что всему ансамблю за выступление деньги были выданы в конвертах. Конечно, о том, какая сумма была в каждом конверте, знал человек, который распределял эти деньги. Но это точно не вы. Значит, есть человек, который вас надоумил ограбить солисток. Так зачем вам всё брать на себя и выгораживать своего подельника? Или вы думаете, что вас вытащат отсюда?… Да нет, вы не того полёта птица, чтобы за вас бились на воле. Сами думайте о себе. И знайте, что помощь следствию смягчит ваше наказание.
– Ой, какой ты красноречивый. Сейчас зарыдаю и тебе на грудь брошусь. Да и не тебе говорить, какого я полёта, – ещё с большей наглостью сказал Антон и плюнул на пол.
– Ну, не хочешь сотрудничать – дело твоё. Сейчас тебя отведут в камеру, а ты там хорошенько подумай. Иначе пеняй на себя, – уже с раздражением в голосе, сказал капитан.
– Надо же напугал ежа голым задом, – чуть слышно огрызнулся Антон.
Гуляев вышел из-за стола и подошёл к парню. Тот в это время хотел вставать, но капитан резко дёрнул из-под него стул, и парень, не удержавшись на ногах, упал прямо на свой плевок.
– Что же вы на ногах не держитесь, Антон Иванович? – с издёвкой спросил капитан.
Антон ничего не ответил, а только зло сверкнул на него глазами.
– Ну, ничего, Антон Иванович, мы завтра поговорим. Как говорится – утро вечера мудреней.
Капитан хотел уже отправить Антона в камеру, но передумал. Ему хотелось всё же заставить его хоть что-то сказать о совершённом им преступлении. Он посмотрел на часы – время ещё позволяло вести допрос. Тогда Гуляев сказал Антону без всякого назидания, а даже как бы с сочувствием:
– Пойми, зачем тебе одному отвечать за всех? Я же прекрасно понимаю, что здесь не всё так просто, как кажется. И ваш кастинг, и это выступление на заводе – всё спланировано для обогащения только одного человека. А все вы всего лишь шестёрки своего хозяина. Теперь твои подельники останутся на свободе, а ты будешь сидеть и за всех отдуваться. Да, за то, что ты убил человека, конечно, будешь осуждён. Но не думаю, что тебе всё равно, на какой срок тебя осудят. Поэтому помоги следствию, а я найду для тебя смягчающие обстоятельства по твоему делу.
«Ишь, как подкатывает. Так я тебе и выдам своего кореша. Держи карман шире», – подумал Антон, а вслух сказал:
– Ну, ты меня просто за лоха держишь... А таких тёлок надо учить. Ничего собой не представляют, а туда же... Они просто тупые. Подумали бы, кто за просто так даёт такие бабки.
– Но вы обещали им за выступление по сто тысяч, а в конверте Людмилы оказалось пятьсот тысяч. Откуда ещё четыреста? И Сергееву ты тоже пытался убить. Что, в её конверте была тоже лишняя сумма денег?
Антон закусил губу.
«Эта дура рассказала всё же о ста тысячах. Теперь видно и невооружённым глазом, что ограбление было спланировано. Вероятней всего, опер и без меня выйдет на моих корешей… А может получиться, что и не выйдет. Нет, ничего лишнего болтать не стану. Да и Укротитель за то, что решили «обуть» его на восемьсот тысяч, по головке не погладит. У него руки длинные – везде меня достанет», – так размышлял Антон, а вслух сказал:
– Да, я убил эту куклу из-за денег. Отдала бы их сама, то была бы жива. А Сергееву я просто хотел попугать, чтобы лишнего не болтала. А почему в конверте оказалась другая сумма, я не знаю. И сколько было в конверте у вашей Сергеевой, тоже не знаю. В протоколе же написано, что конверт не был распечатан. Его вскрыли при свидетелях... Да и вы сами сказали, что мне не доверили бы раскладывать деньги по конвертам. Я просто решил немного поживиться, а девка оказала сопротивление, вот я в гневе её и убил. Но умысла убивать её у меня не было. И никто меня на ограбление не подстрекал… Ну, а в квартире я действительно пошумел, но убивать никого не собирался. Просто слегка попугал.
После всего сказанного, Антон замолчал. И как капитан ни пытался всеми способами вывести его на разговор, тот только отмалчивался. Гуляеву ничего не оставалось, как вызвать конвоира, чтобы тот увёл Антона в камеру.
А Ольге этой ночью не спалось. Она лежала в кровати с открытыми глазами и думала о Людмиле. Родители подруги находились в отпуске и, о смерти дочери ничего ещё не знали. Ольге не было известно, где они отдыхают, и в душе она даже была рада этому. Она надеялась, что полиция найдёт родителей Люды и сообщит им о постигшем их горе. Девушка чувствовала себя в какой-то степени виновной в смерти подруги и боялась, что Кашины во всём её обвинят.
Серафиме Станиславовне тоже не спалось, и она пошла на кухню приготовить себе чай.
– И тебе, мама, не спится? – спросила её Ольга, войдя на кухню.
– Да уж, какой тут сон. Людей не каждый день убивают, а тем более хорошо знакомых. Я вот решила чайку попить и немного успокоиться. Ты будешь со мной чай пить?
– Да, пожалуй, не откажусь. Только я буду кофе, – ответила дочь, слегка поёжившись от холода, хотя ночь стояла душной от июльской жары.
Дочь с матерью сидели за столом молча, не зная с чего начать разговор.
– И дёрнуло же меня пойти на этот кастинг, да ещё и Людмилу взять с собой, – сказала Ольга скорей сама себе, чем матери.
Мать взяла руку дочери в свои ладони и стала её успокаивать:
– Не вини себя, доченька. Ты не виновата в смерти Люды. Теперь самое главное, чтобы с тобой ничего не случилось. Я сейчас на пенсии, а ты в отпуске – вот и будем везде вместе. Я тебя одну не оставлю.
Дочь не стала возражать, а только слегка улыбнулась. Посидев немного на кухне, они решили всё же пойти спать.
Продолжение следует...
http://proza.ru/2018/04/08/818