Глава 3. «Любов!…Кака така Любов?» Эх, Буслай, Буслай!
Опасный поворот – старая любовь умирает, новая – захватывает в плен!
Буслай разъяренным зверем вернулся на Базу. Он не хотел никого видеть и слышать. Всё его существо заполнила ненависть и желание отомстить за унижение и оскорбление, нанесенные ему хамским отродьем в лице «серого» канадского кренделя. Но, ничего, Буслай его хорошо запомнил! Этот будет первым, кто умоется кровью, когда он заедет ему по сопатке. Это, уж, будьте любезны! За нами не заржавеет!
Гневные мысли Буслая прервала Монро. Она выскочила на крылечко и вытянулась к Буслаю, переминаясь с лапки на лапку. Ей было холодно и неуютно даже на крылечке, вниз на землю она совершенно не хотела сходить. От прохладного сильного ветра белая шерстка раздувалась, Монро дрожала, глазки слезились, носик покраснел. Она с утра была в неведении, где её Буся, и теперь очень серчала на него. «И где тебя носит?!» - с вызовом приступила она к дознанию.
Мы помним, что Буслай был сильно не в духе, а Монро с её капризами была сейчас сильно не кстати. Она никак не вписывалась сейчас в его гневную историю со своими дурацкими вопросами. У Буслая просто вылетело: «Где, где?! В Караганде!». Монро задохнулась от такой грубости. Она не находилась, чем возразить на эту несусветную дерзость. Только глаза становились всё шире и шире и, почему-то, сильно скосились к переносице. «Ты…ты!» - дальше у неё ничего не получалось. Буслай взял, да и подлил масла в огонь: «Нюхаю цветы!!!». Это было возмутительно! Как он смеет! От бессилия как-то адекватно отреагировать с помощью слов, Монро заорала, аки дикий кысь.
Из дома выбежали геологи, кто с ружьем, кто с топориком, кто с гитарой, кто со сковородкой. Это они зря сделали, но не сделать не могли, слишком страшно взвыла Монро. Возможно котауси и замяли бы ссору, оставив конфликт сугубо между собой, как это раньше бывало. Как правило, Буслай делал первый шаг, а Монро, типа, прощала его. На этом всё и заканчивалось. Но, тут! Семейная разборка стала достоянием гласности и видимости. В придачу, припозднившийся геолог Данька, выйдя на крыльцо, сказал весело и непринужденно: «Что за крик, а драки нету?». Монро приняла это как руководство к действию. На виду у всей честной компании (это самое отвратительное!) она молниеносно смазала Буслаю по морде лапой, да ещё с выпущенными коготками. Не сказать, что удар был сильный, вроде как вскользь прошел, но острый коготок задел сосудик. Кровь мгновенно залила морду Буслая. Все ахнули, Клавочка заверещала…короче, полный абзац! «Ну, всё! Опять повязка на глаз, теперь по-честноку!» - мелькнуло у Буслая в башке. «Ты что, кривляка белобрысая, творишь?!» - вдруг, ляпнул он. Буслай не верил, что это он сказал, не мог он так сказать любимой Монро. Кто-то другой, злобный и мстительный, сидел сейчас внутри него и управлял его поганым языком, с которого слетали ненужные дикие слова. Мало того, этот злодей внутри него сиганул на крыльцо и попытался добраться до злой, но очень испуганной мордочки Монро.
Геологи кинулись выручать, догадайтесь с трёх раз кого? Конечно-же Монро. Данька схватил кисулю на руки и сунул под объемистый свитер. Монро вцепилась под свитером в футболку и начала протяжно мяукать, сходя на фальцет. Буслай подскочил к Даньке и с ненавистью прокричал: «Положь на место! Я - сказал!». «А, ну-ка, брысь отсюда, скоренько!» - ну, просто, очень неуважительно заявил тоже изрядно разозлившийся Данька, развернулся и понес Монро в дом. Буслай одним прыжком оказался у входной двери и преградил Даньке путь. Он оскалился и зашипел: «Я сказал, положь на место!!!».
Тут загалдели все и разом. Клавочка упрекала Буслая, что так с женщинами не позволительно, мужики внушали «Буслай остынь, ты не прав, что на тебя нашло, не дадим Монро в обиду, она же маленькая, она же хрупкая, она же нежная, она же гламурчик» и так далее «она, она, она…».
Из всего этого гвалта Буслай вынес следующее. Коллектив на стороне «бедняжки» Монро, во всем виноват он - здоровый неотесанный котяра. И вся эта дребедень на фоне расцарапанной нежной лапкой Монро подлой буслаевой хари. Смотришь, дойдет до того, что прощенье заставят вымаливать на коленях: прости, любимая, что недостаточно кровушки потерял, а больше всего за то, что глазик сохранил. Надо было как-то поприличней пострадать! Буслай накрутил себя до последнего винтика. Хоть бы кто рану продезинфицировал, даже не заикнулись! Давай, Буслай, подыхай джентльменом от столбняка! Докрутил он последний виток резьбы того самого винтика.
Буслай вырвался из кучи окруживших его геологов, читающих нотации, и скрылся в ельнике. Его никто не окликнул, а Буслай ждал. Он сидел за пушистой елкой и наблюдал, как должны опомниться доброчелы и осознать, что они его сейчас больно обидели. Только подошедший Урсу, выслушав про ссору двух котауси, начал цокать языком и сокрушенно мотать головой. Он быстрым шагом направился к хозблоку, тихо приговаривая на ходу: «Зря,зря кошак обить…кошак – холосий люти…Амба». Буслай хотел пойти за Урсу, поплакаться ему в жилетку, но быстро отбросил эту идею. Да, что он, одичал что ли? Что он – не Буслай? Не в его правилах жалость к себе выпрашивать.
Буслай побрел в глубь тайги. Надо было успокоиться, подумать. Может Тайга поможет ему пережить несправедливость. Он выглядел большущее дупло в засохшем дереве. Запрыгнул туда, внутри было довольно уютно. Буслай разместился в импровизированном домишке. Тут можно было не только подумать, но и заночевать. Пока кипела обида, он не хотел даже думать о возвращении на Базу, тем более о ночевке в домике.
Постепенно дыхание стало ровнее, сердечный ритм налаживался. Он вымыл окровавленную морду, как смог. Захотелось спать. Буслай пытался не вспоминать ссору, да что там, драку, надо называть вещи своими именами. Но мысли всё равно сворачивали на случившееся безобразие. А с чего началось-то? Ведь на ровном месте! Монро грубо спросила, он, соответственно, ответил. Каков вопрос, таков ответ. Не, а что его так задело в вопросе Монро? Если представить: она – проснулась; его – нет; она – искать; его – нет; каждый – спросил, где он; она – не знает; возможны шуточки, им всё – шуточки; ей – обидно и совестно, она – разозлилась. Логично? Логично! «Какая же я – сволочь! Мразь последняя!» - вскипел на себя Буслай. Он уже готов был лететь и подлизываться к своей беленькой малышке, когда вспомнил, что в запале назвал её «белобрысой кривлякой».
О-о-о!!! Да, при всех! О-о-о!!! Мя-я-я-у-у-у!!!
Он услышал свой вой и сам испугался, затих, не ожидал от себя некотролируемых эмоций. Высунул уши из дупла, поднял кисточки, прислушался. Интересно, кто-нибудь ещё слышал его вопли? Не хорошо, Шурик, то бишь Буслай! Кажется, тихо. Стоп! Кто-то крадется, прямо к его дереву с его дуплом. Буслай спрятал кисточки, затаился. Не слышно, опять выставил антенки, пытаясь уловить малейшее внешнее шевеление крадущегося.
Вдруг из-за спины кто-то прошептал ему в самое ухо незнакомым голосом: «Ты что тут делаешь?». От неожиданности Буслай выполнил вертикальный взлет из дупла, приземлился и нашел глазами источник тревоги. Он готов был увидеть кого угодно, но только не Её. В молоденьких елочках стояла ОНА – Рыжая Ло Ла. Упругое короткое тельце на стройных лапочках дышало молодостью и красотой. Лучи заходящего солнца как будто специально подсвечивали ярко охристую шерстку на спине, подчеркивая идеальный изгиб. Темно-коричневая пятнистость по всей спине спускалась по бокам и захватывала верхнюю часть лап. Подтянутое пузко было светлым почти белым. Короткий обрубленный хвостик весело играл в поднятом положении. Милая мордочка задорно улыбалась. Взгляд прямой без тени смущения. Ло Ла видела, что напугала Буслая, и готова была разразиться смехом. Уж очень растерянным, взъерошенным и нелепым выглядел он сейчас.
А, наш Буслай таращился на Рыжую Ло Лу, как на приведение. До него дошло, что она реальная и не мерещится ему на нервной почве, только когда Ло Ла подошла совсем близко и запросто спросила: «Ты – Буслай? А меня узнал?». Ответить у него не получилось, перехватило горло. Он просто кивнул.
Ло Ла заметила остатки крови на морде Буслая. Посерьёзнела, но расспрашивать не стала, что, да откуда. Ловко надрара мох кусочками и аккуратненько вытерла Буслаю морду, а ранку над бровью залепила листиком подорожника, предварительно облизав его розовым язычком. Пока Ло Ла бесхитростно манипулировала с мордой Буслая, он находился, мягко говоря, в состоянии невесомости. Пахла молоденькая рыська нереально вкусно, у Буслая кружилась голова, он чувствовал себя бестолковым мальчишкой.
«Ты как?» - спросила Ло Ла, она опять смотрела прямо ему в глаза. «Нормуль» - выдавил он из себя, криво улыбаясь, жутко глупо. «Погуляем, побегаем?» - весело заерзала Ло Ла, видно ей и вправду не сиделось на одном месте. Не дожидаясь ответа, Ло Ла запрыгала короткими детскими
прыжками, лавируя между елками. Буслай не двигался с места. Он, вдруг, реально осознал, почему случился скандал. Причиной была Рыжая Ло Ла.
Она оглянулась и недоуменно посмотрела на Буслая. «Догоняй!» - весело крикнула Ло Ла, повернулась и спряталась за елку. Наваждение повторилось, мелькнула беленькая пушистая попка и тут же исчезла. Буслай сделал в сторону елки, за которую схоронилась Ло Ла неуверенный прыжок. Он, уже слабо, но ещё пытался сопротивляться безрассудным действиям. Но поправить свои «отлетевшие» мозги Буслаю так и не удалось. Из-за елки вдруг появилась смеющаяся рожица, ушки с милыми торчащими вверх черенькими кисточками были направлены на Буслая. Буслай сдался, перед кисточками торчком он устоять не смог.
В одно мгновение весь мир перевернулся «с ног на голову». Ушли прочь и стали совершенно не важными какие-то дурацкие скандалы, мелкие обиды, несуразные упреки, коллективное мнение, осуждение… «Ах, Боже мой! Что станет говорить княгиня Марья Алексеевна?» (неожиданно пришла Буслаю на ум классика)… Да, пошло оно всё!
Он был молод, силён, чертовски красив! Он был уверенный в себе «рыжий» Рысь! Он мчался по родной Тайге за милыми сердцу торчащими кисточками, он догонит их…Легко!
Этой ночью Буслай не пришел ночевать…
Вернемся в домик геологов на Базу. Там творилось не понять что. Все, кроме Даньки и Клавочки, усиленно делали вид, что не произошло ничего страшного. Данька, незаслуженно обиженный Буслаем, возмущенно поливал его грязью, распаляясь всё больше и больше. Клавочка, как могла, успокаивала Монро. А наша Монро чувствовала себя гадко, отвратительно. От пережитого у неё пропал аппетит. Она лежала на голом полу, вся сгруппировавшись, и молчала. От расширенных зрачков глаза у Монро сделались черными и страшными, взгляд был направлен в одну точку. Точкой была входная дверь. Она ждала, что дверь откроется, и на пузе вползет виноватый, раскаявшийся Буслай. И тогда она, тогда она..! Монро представляла сладостные картины мести…
Только дверь, почему-то, не открывалась и мстить было некому. Через час бесполезного ожидания Монро не на шутку заволновалась. Где Буслай? А, вдруг, он покончил с собой от терзаний совести и невыносимого горя? Её стали посещать совсем другие мысли. Зачем морду-то было драть любимому, унижать при всех? Ей стало страшно и ужасно захотелось к своему Бусе. Гнетущая тоска охватила её. Монро прыгнула на колени к Клавочке. Та сразу засюсюкала с ней, как с маленьким ребенком, сделала знак Даньке, он шустро открыл банку с любимым паштетиком кисы из гусиной печени. Данька положил кусочек в сложенную лодочкой ладошку и подсунул Монро. Она съела, но тут же резко соскочила с коленей Клавочки и вырвала. Клавочка расплакалась, взяла Монро на руки. Та была безвольная, мягкая и жутко несчастная. Хлюпающая Клавочка унесла Монро в свою комнату.
Все опустили головы, молчали, вздыхали, не знали, что делать, чувствовали себя виноватыми. «Его надо найти и притащить за шкибот к Монро!» - нарушил молчание Данька. «Ага, давай ещё партсобрание проведем, заклеймим и припугнем исключением из партии с отъемом партбилета, - с иронией заметил Сём Сёмыч, - но, делать нечего, Буслая придется искать». Геолог Кирюха вступил в разговор: «Да хватит уже. Сам завтра припрётся, обиженный наш. А то, может ночью втихаря пришкондыбает, помирится с Монрошкой. Спорим, утром будем созерцать обнимульки». «Не, не.., - задумчиво произнес Сём Сёмыч, - чувствую, что-то тут пошло не так…Не нравится мне это…Пойдем искать!»
Он хлопнул ладонями по коленям, как бы ставя окончательную точку, и поднялся. Стали торопливо собираться. Даньку решили не брать, он мог подействовать на экспансивного в высшей степени котяру как красная тряпка на разъяренного быка. В дом зашел Урса. Обычно спокойный и неторопливый он суетился не по делу, топтался, был явно встревожен. Узнав, что геологи организуют поисковую операцию, сказал: «Однако, мы с Сёмыш – искати кошак…другой гелог – не нати…плохо…».
Согласились с опытным охотником. Сём Сёмыч прихватил ружьишко и они с Урсой вышли из домика. На улице, когда остались одни, Урса объяснил Сёмычу, что уже час с лишним безрезультатно ищет Буслая. Оказывается, Урса обнаружил след «кошак», отойдя подальше от Базы, шел по нему, видел лёжку, а потом началось самое интересное. След Буслая уходил в тайгу, и след был не один. Второй след принадлежал молодой рыси, Буслай ушел за ней.
Сём Сёмыч не верил своим ушам, отрицательно мотал головой. Тогда Урса пота-щил его к дуплу старого дерева, возбужденно тыкал пальцем внутрь, доказывая, что Буслай здесь лежал – то ли прятался, то ли отдыхал. Потом показал верные признаки присутствия второго или, вернее, второй. «Баба, однако, молодой самк увёл кошак, - Урса цокнул языком, - какая кошак обидел. Амба! Зря, зря…». Он ещё долго сокрушался, грозил Сёмычу пальцем и даже постучал подаренной трубкой ему по голове, больно, кстати. «У трубки другие функции, на минуточку, - недовольно заметил Сёмыч, - что делать-то, Урса?»
Урса философски произнес: «Найти – да, вернуть - … (тут он покрутил головой, обозначая «нет»), - самк – молодой, однако, резвый, однако, сахар, однако! Усё!».«Урса, какой «Усё»?! – взвился Сёмыч – Давай, веди к Буслаю, «найти - да», а вернуть попробую сам. Погнали!» Он поднял за шиворот сидевшего на корточках Урсу, шутливо подпихнул вперед. Урса торопливо засеменил, без конца с сожалением цокая и притормаживая, чтобы внимательно разглядеть одному ему заметные следы двух рысей.
Вскоре Урса сделал знак двигаться медленнее и тише. Сам при этом он превратился в крадущегося зверя, иногда замирая на одной ноге с поднятой другой, великолепно удерживая равновесие. Он показал Сёмычу, как втягивает носом воздух. Унюхал что-то, понял геолог, уже подозревая, что Урса – не совсем человек, есть в нем и звериная часть.
Они вышли к лагерю «рыжих». Близко подходить не стали, но и не прятались уже. Стали на виду, чтобы их мог заметить Буслай. «Рыжие» напряглись, увидев людей с ружьями. Буслай, а он был уже здесь среди своих, успокоил всех: «Это по мою душу. Я быстро». Он степенной походкой направился к Сём Сёмычу и Урсе.
Разговор был кратким. «Я не вернусь», - сказал Буслай первым, упреждая Сёмыча, который уже открыл было рот. Хотел добавить «Пока», но передумал. «Что так?» - спросил Сёмыч. «Мне тут побиться надо малехо, обещал я своим», - уставшим тоном пояснил Буслай. Вперед выступил Урса и выдвинул очень веский аргумент в пользу немедленного возвращения Буслая на Базу: «Мышак – гад, усё жрал! Однако!» При этом Сёмыч очень серьёзно, но тихо спросил: «А, как же Монро?». Буслай посмотрел на Сёмыча, медленно перевел взгляд на Урсу, развернулся и пошел к «рыжим».
Сёмыч увидел Её, вернее понял, что это - Она. Все «рыжие» лежали, пока они разговаривали с Буслаем, только одна рыська стояла в совершенно неподвижной напряженной позе, устремившись красивым тельцем в сторону Буслая. Сём Сёмыч на мгновение представил, что было бы, если Буслай вдруг пошел бы с ними. Она бы кинулась за ним, даже если бы ей грозило нарваться на пулю. Ло Ла вышла из анабиозного состояния и побежала навстречу Буслаю. Прижалась к нему, без всякого стеснения терлась об него красивой мордочкой.
«Амба!» - подумал Сём Сёмыч, имея в виду «Писец котенку!»
Урса хлопал наивными узкими глазками.
«Амба!» - подумал Урса, имея в виду «Вот это - Зверь!»
Пошел снег. Сильный, огромными хлопьями. В Тайге наступала зима…