И это, как принято считать, две несовместные вещи, поскольку первый в мире социалистический способ хозяйствования в нашем сознании неразрывно связан с СССР, врага всякой религии. Да, советская идеология отрицала любую религию, поскольку идея социализма сама по себе имела религиозные признаки. Идея о новом мире, не существовавшем доселе, была призвана объединять людей разных стран и национальностей, их мечты и усилия, а всякое объединение духа и есть религия. Молодому социализму не нужны были конкуренты хотя бы на первоначальной стадии, когда нужно было сломать как капиталистический уклад, так и капиталистическое сознание. К тому же, основная конфессия России – православие – сверху донизу, впрочем, как и все при царизме, была поражена коррупцией. За место священника, за приход, за продвижение по службе и знаки отличия следовало платить. И не просто заносить, а даже закатывать правящему архиерею очень круглую сумму. Но деньги, тем не менее, решали не все. Само священство, как профессия, передавалось от отца к сыну. Человеку со стороны попасть в закрытый клуб духовенства было проблематично. И я об этом знаю не только из литературы. Мой прадед еще в юности проявил большие таланты в богословии. Он знал наизусть многие богослужебные тексты, чем и привлек к себе внимание опекунов образования. Его устроили бесплатно в семинарию, которую он успешно закончил. Но на этом этаже его социальный лифт застрял, и выхода из него не предвиделось. Денег, чтобы купить себе должность хотя бы в маленьком приходе, у прадеда не было, родителя-священника тоже. Единственным местом, где ему удалось устроиться, оказался вагон-церковь, который время от времени прицеплялся к проходящим поездам и, таким образом, перемещался по редким остановочным пунктам в пустынных степях Забайкалья. На что он жил, непонятно, поскольку тарбаганов он видел чаще, чем прихожан. Свой приход он получил уже после революции, когда из-за повальной эмиграции объявилось масса вакансий.
Большевики взяли власть, в том числе и для того, чтобы социальные лифты в стране работали для всех, а не для детей избранных, что стимулировало бы обогащение всей державы, а не отдельных граждан. Научно-техническая революция (НТР) освободила от труда огромное количество людей, которые при капитализме были бы обречены на плановую смерть от голода и войн. Большевики предложили миру иной, более справедливый способ распределения национального достояния, когда каждый гражданин имеет право на обеспеченную жизнь вне зависимости от стартовых возможностей, профессии, здоровья и т.д. В основу этого распределения положена формула св. апостола Павла «Кто не работает, тот не ест». И здесь к труду производительному, поскольку доля его в общей человеческой деятельности из-за прогресса сокращается, приравнивается труд сервисный и непроизводительный. К труду также приравнивается не только исследовательская и развлекательная, но и семейная деятельность, что уже воплощено в виде оплаты декретного отпуска и времени ухода за ребенком, чего при царизме не было. Оплате подлежит даже не сам труд, но и намерение трудиться в дальнейшем – учеба и регистрация на бирже труда - в виде стипендий и пособий по безработице.
Как представительное христианство, сегодня отталкивающее идею социализма, должно к этому относиться? Разумеется, христианство относится к любому событию, как это предписывает Евангелие, как учит Христос. А Иисус Христос указывает на социализм как на единственную возможность существования человечества в условиях НТР. Об этом он говорит в притче (Мф. 20:4), смысл которой в следующем. Некий хозяин винограда в одно прекрасное утро нанял работников на день для сбора винограда, пообещав им по динарию на человека. Через несколько часов он еще раз пошел на биржу труда и еще нанял поденщиков за тот же динарий. Зачем он это сделал, если нанятые ранее с успехом бы справились с заданием? Наверное, из жалости к безработным, которым точно так, как и работающим, нужно кормить себя и свои семьи. И это похоже на правду, поскольку через несколько часов он снова нанимает людей. И так он поступает несколько раз, пока биржа труда не опустела, причем последних работников он нанимает буквально перед концом рабочего дня, по окончании которого он вручает всем по обещанному динарию. Когда же первые, работавшие с утра, начинают возмущаться явно несправедливым распределением, то хозяин им резонно отвечает, мол, я вам заплатил столько, сколько обещал. Остальным я плачу такую же сумму на том основании, что своими деньгами я распоряжаюсь, как хочу.
Здесь Христос нам показывает производственную сферу в виде первых нанятых, обслуживающую и транспортную в виде вторых, непроизводительную: образование, медицину, культуру в виде третьих, и вообще не трудящихся, но желающих трудиться, то есть безработных и студентов, в виде последних. И всем Христос предлагает выдать по динарию, чтобы покрыть их насущные расходы. По сути это уже и не социализм. Это коммунистический принцип распределения «от каждого по возможности (способности), каждому по потребности». Разумеется, что под потребностью здесь понимаются требы насущные: пища, одежда, кров, но никак не заоблачные желания вроде порабощения мира, как представляют себе некоторые.
По сути, социализм, как и коммунизм, это обеспечительная, материальная основа христианства. И это возможность существования подлинной Церкви, в задачу которой, напомню, входит служение Богу, а не выколачивание денег из прихожан для участия в коррупционных схемах. Сегодня из уст православной общественности можно услышать немало сожалений о разрушенной и гонимой Церкви дореволюционного периода. Мне думается, что не стоит сильно предаваться печали по поводу некогда изгнанного духовенства. Системой царизма оно было заключено в такие безвыходные условия, при которых приходилось думать исключительно о деньгах, но никак не о спасении души, хотя бы собственной, а потому служить не Богу, а мамоне.
Социализм с его общественной собственностью на средства производства являет собой положения монастырского устава, объявляющего частную собственность ничтожной. Коммунизм с его оплатой любой деятельности и даже намерения таковой еще более близок к обобществленному, монастырскому образу жизни. Ведь в монастыре, в первую очередь, материально поддерживается молитва, т.е. самый что ни на есть непроизводительный труд. А это самые благоприятные возможности для развития Церкви и церковного сознания. Разумеется, если Церковь служит все же Богу, а не власти и золоту.