Прошла уже вечность с тех пор, как Наташа покинула свою квартиру в Москве. Волею злых сил она стала белой рабыней, была продана на невольничьем рынке и прошла все круги ада турецкого борделя. Благодаря великой милости Божественной Матери она освободилась от этого несчастья и стала верховной жрицей Богини Кали. Она встала на тропу войны со злом и не щадила воплотившихся демонов причинявших такие страдания человечеству.
Это, конечно, не значило, что она превратилась в машину для убийства, могла умываться человеческой кровью и даже пить её. Или, что эта хрупкая, нежная и поэтичная девушка теперь отрезала головы и могла шутить по этому поводу.
Тем не менее она наконец осознала себя воплощением гневной формы Богини Кали и приняла это откровение о себе с полной верой и осознанностью. Вот только куда девать воспоминания? Они продолжали тревожить её душу и наполняли её то радостью, то печалью, то тоской.
Весенняя Москва дарила радости и цветы. Той весной она познакомилась со своим Димочкой.
Первая гроза ударила внезапно грохотом грома и водой с небёс. Прыгая через пузырящиеся лужи, Наташа пыталась преодолеть бурлящий поток. Внезапно чьи-то сильные руки подхватили её. Словно на крыльях она перенеслась под спасительную крышу метро, где уже столпились вымокшие, весёлые люди. Ангел-спаситель тихонько поставил свою драгоценную ношу на пол и они взглянули друг другу в лицо. Смеющиеся глаза юноши показались родными и знакомыми с уже давным-давнишних дней.
- Дима, - просто сказал он.
- Наташа, - улыбнулась растерянно она.
Потом они гуляли по Москве, держась за руки, взахлёб читали стихи Сергея Есенина, Николая Рубцова. Дима прочитал ей стихи Блока о Прекрасной Даме, о вечности, о душе.
За городом в полях весною воздух дышит.
Иду и трепещу в предчувствии огня.
Там, знаю, впереди – морскую зыбь колышет
Дыханье сумрака - и мучает меня...
- Таинственный поэт, - задумчиво сказала Наташа.
- Мне кажется, что это он просто подглядел и стихи были не его удел. Человек, который сотрудничал с НКВД, вряд ли способен на тонкие чувства, - тихо ответил Дима.
- Много непонятного. И стиль, и смысл какие-то размытые. Цельности нет. А прекрасная Дама у него скорее как карательная десница в руках грозной воительницы. «Явись ко мне без гнева, Закатная, Таинственная Дева, И завтра и вчера огнём соедини,» - это вроде и не про любовь. А про ожидание возмездия, похоже.
- Наверное, было за что, - коротко ответил Дима и они сменили тему разговора.
Болтали про Наташин институт, про Димину службу, про его друзей – спецназовцев ГРУ, про всякие там жизненные планы. И как-то вот сразу решили пожениться.
Дима вдруг стал на одно колено среди бурлящих вод и предложил своей прекрасной даме руку и сердце. Это было так трогательно, но Наташа сделала серьёзное лицо и строго взглянула на него.
- Обещаешь ли ты быть моим верным рыцарем и защитником? – глаза её лучились синим пламенем.
Дима благоговейно склонил голову, почувствовав себя древним рыцарем Ланселотом Озерным.
- Обещаю, моя королева, - твёрдым голосом ответил он.
- Жалую тебя рыцарским званием. И принимаю тебя своим рыцарем и защитником, - торжественно и как-то надмирно провозгласила преобразившаяся девушка...
Дима вдруг почувствовал, как внутренне он стал наполняться необычными для него вибрациями и силами. Он осознал себя древним великим воином-кшатрием, способным перевернуть весь мир и подбросить Землю, как воздушный шарик.
Тем не менее происки старого Мерлина или злой рок разлучили влюблённых. Дима уехал на учения, а Наташа сдавала экзамены в институте и полностью была поглощена подготовкой. Поэтому она и не заметила тот автомобиль, который следовал за ней по пятам несколько кварталов по дороге в институт…
Наташа терпела страдания и плакала о своём рыцаре, переживая собственные поругания, как нанесённые ему. Она всё же ждала от него помощи и верила, что она обязательно придёт.
Дима со сборов попал прямо на войну и воевал, как рыцарь за свою прекрасную даму. Однажды он прикрыл собой командира и получил тяжелое ранение. В госпитале он написал огромные мемуары писем, ни на одно из которых он так и не получил ответа. Молчал и телефон Наташи.
Дима удивлялся её молчанию и переживал боль гораздо большую, чем от ран, чувствуя сердцем беду.
Получив отпуск, он напрасно продежурил у её квартиры целый вечер. Никто из соседей не знал, что с Наташей, лишь почтовый ящик был забит его письмами до самого верха.
Окончательно поняв, что с Наташей стряслась беда, Дима обратился в полицию, но ему там даже отказали в приёме заявления, поскольку он не родственник пропавшей.
В деканате института ему сказали, что девушка не явилась на последний экзамен, поэтому решается вопрос о её отчислении. Лишь одна из Наташиных сокурсниц Римма объяснила Дмитрию, что зашла перед экзаменом за подругой. Но той уже не оказалось дома. По дороге в кустах она увидела Наташину сумочку, подумала, что та потеряла её и захватила с собой, чтобы отдать в институте. Наташа так и не пришла на экзамен, поэтому сумочку подруга оставила у себя дома, чтобы отдать, когда Наташа снова появится.
Эти слова вселили некоторую надежду и Дима попросил Римму помочь ему в поисках.
- Знаешь, - ответила Римма, - я думаю, что надо позвонить моему бывшему однокласснику. Он работает в полиции, только в другом районе, дознавателем. Я ему прямо сейчас и позвоню.
Она достала телефон и набрала номер:
- Санёк! Привет! Ага, это я. Сколько лет, сколько зим! Помогай.
И она вкратце познакомила его с ситуацией.
- Поехали! – решительно сказала она Дмитрию. – Санька ждёт.
Санёк вышел навстречу, встретив ребят на крыльце.
В отделении было немноголюдно. Из кабинета в кабинет сновали люди в форме и штатские. Слышались телефонные звонки и приглушённый гул голосов
- Палыч, это мои друзья, по делу, пропустишь? – сказал он дежурному. Тот, глянув через очки, кивнул головой и снова погрузился в бумаги со сводками.
- Ребята, пошли ко мне. Сегодня дел много, но это поважнее будет, наверное.
В его кабинете было накурено, лежал ворох папок и бумаг.
- Зашиваюсь, конечно. Район тяжёлый. Впрочем, как и всё в этой стране.
- Да уж, - ответил Дима.
Он огляделся. На столе он заметил фотографию. Группа ребят смеялась в объектив, дружески обняв за плечи друг друга.
- Армия? – спросил он Санька.
- Да уж давно фоткались. Уж сколько воды утекло. Многих уже нету. А вот с Федяном недавно встречались на празднике, - он показал парня в центре, - а это Гарик, он приезжал полгода назад. Лютый. Кема. Ну и ещё Искандер в живых остался.
- Искандер – это имя, что ли?
- Нет, просто он технарь до мозга костей. Любую штуку соберёт и разберёт. Ну и придумали имя такое. А так его Георгий зовут.
- Где служил?
- В горах. Горы – они везде горы. N-ская часть.
- И я тоже, только чуть-чуть подальше. В А-ре.
- Ну, привет, братишка! При странных обстоятельствах встретились. Своим надо помогать в полную силу. Впрочем, как и всем страждущим. Но сам понимаешь, дело серьёзное. Я тут уже кое-что поднакопил для тебя. Дело неофициальное, поэтому сам понимаешь… - парни похлопали друг друга по плечам, - Давай краба, теперь уж вместе до конца…
Наташа смотрела в окно. Впервые прошла гроза. Стамбул, крикливый и весь из себя восточный, поливало, как из брандспойта.
- «Мальчик мой…» - услышала Наташа слова из песни, которую они слушали вместе с Димой в одном из баров Москвы.
Да, её рыцарь сейчас далеко-далеко, а дождь стучит ей в окно. «Сколько лет или дней» прошло, страшно подумать… Помнит ли он её, что с ним, как он?
А Дмитрий в это время пробивался к ней, как сквозь линию фронта. Вместе со своими новыми и старыми фронтовыми друзьями он попал на такой театр военных действий, который до этого им и не снился.
Первым делом они вышли на сутенёров, которые под пытками признались, что в день исчезновения девушек в Москве здесь работала группа беспредельщиков с востока, которым было поручено исполнение выгодного заказа на живой товар для турецкого невольничьего рынка.
Крышевал операцию важный чин из МВД. Чиновник из МИД-а был в доле и легко и быстро оформил доставку товара по дипломатическим каналам.
Ещё там задействованы депутаты ГосДумы и ФСБ-шники, где-то из высших эшелонов власти.
У тех крыша ещё выше, вплоть до приближенных президента. Завязано на глав иностранных государств, куда поставляются женщины и дети в огромных количествах. Женщины в публичные дома практически всех стран мира. Дети педофилам, на органы и для жертвоприношений высокопоставленным сатанистам. Мужчины на органы, а так же в рабство на кирпичные заводы
- Так что правды вы в правоохранительных органах не найдёте, а будете копать дальше – вам же хуже, – так пытался вывернуться из неприятной ситуации информированный сутенёр. – Весь народ уже продали, кого вы будете спасать, идиоты?
Он ещё не ведал, что перед ним находятся безстрашные и видавшие виды спецназовцы, и что сам он воспринимается ими как вражеский язык в тылу врага. Он их видел, а поэтому должен умереть. По - другому и не бывает на боевом задании.
Убирать свидетеля в этот раз выпало «Лютому». Быстро и без лишних слов он препарировал сутенёра своим острым, как опасная бритва, ножом.
- Хорошо, - одобрил старший группы, - подумают, что маньяк работал. Остальных тоже разукрась.
- Это святое возмездие. Кто скажет, что это насилие, - да будет проклят, - заключил Дима.
- Аминь,- не сговариваясь произнесла вся группа.
Пока Лютый ходил по кабинетам борделя и разукрашивал посетителей, охрану и организаторов притона, несколько переодетых милиционерами ребят загребли всех девчат в автобус и отвезли их на вокзал, где посадили в поезда и отправили по направлениям к их месту жительства.
Подумав, старший группы приказал инсценировать пожар, и скоро всё вокруг заволокло дымом и огнём.
- Не скоро разберутся, - решили все и, не откладывая дела в долгий ящик, отправились на загородную дачу, где группа восточных безпредельщиков готовила к отправке новую группу девушек.
Здесь развязались настоящие боевые действия, со взрывами и автоматными очередями. И всё же боевой опыт не подвёл группу. Хорошо сработали снайперы и минёры. Пригодились дымовые шашки и газовые гранаты. К приезду наряда полиции всё уже было закончено. Девушки освобождены, бандиты уничтожены.
Здесь удалось хорошо пополнить оружейные запасы группы, поправить финансовое положение и раздобыть ценного языка. Которого тоже потом препарировали, по законам военного времени.
Так, звено за звеном, ребята аккуратно распутывали это дело с похищением девушек.
Серьёзным препятствием в ходе боевых действий оказалась российская политическая власть. Подстраховывая своих партнёров по бизнесу и опасаясь проникновения группы «Чёрной Кали», как её прозвали в службе безопасности, они закрыли границы с Турцией так, что ни один русский человек не мог туда попасть. Пришлось правителям даже временно отказаться от турецких помидоров, шедших по бартеру в обмен на поставлявшихся в публичные дома русских девушек.
Тем временем поднялись конкуренты. Израиль закупил крупную партию живого товара, после чего начались поставки в Россию израильской морковки. Большая группа девушек ушла в США. Будущий президент Америки лично отбирал на конкурсах красоты лучших будущих проституток для американских борделей.
Торговля женщинами и детьми доходила до такого цинизма, что целые российские самолёты опустошались на чартерных рейсах или велись по заведомо ложному курсу, в запланированном месте разгружались, а потом где-то в горах просто взрывались, разбрасывая для видимости старые неведомые трупы. А туристы из России всё летели и летели, как мухи на испражнения, прямо в лапы паукам. За них расплачивались овощами. Правда, морковка и помидоры, потом поступавшие на российские прилавки, имели откровенный привкус человеческого дерьма и были несъедобны. Израиль, например, уже давно за неимением настоящей земли выращивал овощи на продажу в грунте, сформированном из песка, изрядно политом фекалиями. В это время в России гнобили мелких предпринимателей-овощеводов и расхищали семенной фонд.
Российские политиканы, отупевшие от безнаказанного воровства, пресыщения и порока, вещали на весь мир о последнем, ещё не расхищенном до конца капитале, которым они теперь безбоязненно распоряжались, - человеческом. Словно опухшие от наглости и жадности торговцы невольничьего рынка, они чванливо выставляли на продажу рабов и рабынь. Заставляли их показать свои зубы и тело, голос и танец на многочисленных кастингах и конкурсах красоты и прочих шоу… А там уже решали, как использовать в будущем.
Каждый ребёнок, каждая молодая женщина теперь были на учёте, оценивались и продавались. Любой ребёнок мог теперь быть отнят из семьи и продан государством – рабовладельцем. Отныне родители лишились прав на своих детей, как это и планировалось сто лет назад основоположниками революционного движения в России, такими как Троцкий, Ленин и Крупская.
Но даже и эти негодяи и негодяйки, предлагая декреты об обобществлении детей и женщин в России, не предполагали, что родителей можно будет заставить ещё и платить государству за отнятых у них детей. Коллекторов, как гиен, теперь науськивали на беззащитных от произвола властей матерей. И это отребье издевалось, как хотело, над женщинами, не имеющими возможности не только вернуть своих дочек и сыночков, но и заплатить алименты государству-живодёру на содержание им же отнятых детишек.
У обездоленных матерей теперь не только отнимали квартиры, но ещё их же и продавали за долги по алиментам перед государством в рабство и в бордели.
Отделы опеки и попечительства стали фильтрационными пунктами и местами отбора наиболее симпатичных и здоровых малышей для продажи за границу "на усыновление иностранными родителями", которые платили валютой. Богатый куш отвалил Ватикан, известный своими педофильскими скандалами. Там дети исчезали сотнями и тысячами. В однополые "семьи", для педофилов в рясах и без ряс, и для алчных тёток, зарабатывающих на чужих детях.
Все они понимали, должно быть, что берут чужое. Но им и в голову не пришло, что ещё берут они себе чужое горе и проклятия, чужие боль и страдания. И что за всё это придёт время заплатить самим. На этой почве, кстати, в американских семьях часто происходили убийства и самоубийства усыновлённых детей из России, которых зачастую насиловали ещё в российских детских домах, ломая и уродуя детскую психику. Забрасывая таких изуродованных детишек в иностранные государства власти России оказывали "медвежью услугу" этим самым государствам и их народам.
А пока что многочисленные благотворительные организации и ведущие заказных телешоу продолжали дружно клеймить несчастных и опозоренных матерей, называя их алкоголичками и проститутками, и при этом не забывали забрасывать сирот мягкими игрушками и конфетами вместо уюта родной семьи и тепла материнской любви, приучая детей лгать и клеветать на родителей.
Если за живой товар долго не предлагалась хорошая цена, то его просто сжигали, как это было сделано в кемеровском торговом центре как напоминание о несостоявшейся сделке.
Вся эта злодейская политика уже не шифровалась, а выставлялась напоказ перед всем миром, пытаясь доказать свою значимость и вес. Но чем пуще раздувались спесивые торговцы от человеческой крови и страданий, тем быстрее летел к ним горящий трезубец Чёрной Кали из космических миров.