В Арктике без собаки нельзя.
Без собаки в Арктике смерть.
Вон и Савельич, что нынче за начальника на метеостанции Кренкеля, что на острове Хейса архипелага Земля Франца-Иосифа, это подтвердит. Когда отстроили ей новое здание, на месте дотла сгоревшего, смонтировали оборудование, и строители и наладчики, передав всё метеорологам, садились в вертолёт, чтобы лететь на теплоход, ожидавший их в проливе, Савельич отошёл к цистернам с горючим, стоявшим метрах в 30 от работавшей винтокрылой машины. И тут из-за этих громадных ёмкостей вывернулся матёрый белый медведь, сбил начальника станции с ног и потащил его к океану. За шумом двигателя, вращающихся лопастей, которых мишка ничуть не испугался, суетой прощания и посадки никто и не заметил этого, и так бы и сгинул человек, если бы не собака. Молодой пёс метеорологов, крутившийся среди отъезжающих, почуял зверя, бросился на него и вцепился в ляжку медведя. Чтобы отбить яростную атаку лайки, зверь вынужден был, буквально на секунды, отпустить Савельича, которому хватило их, чтобы спастись.
Портрет пса с тех пор на стене станции. А его самого сманили на какой-то из теплоходов-снабженцев – украли.
Пока не было на станции собаки, двух человек с разницей в два с набольшим года полярной ночью медведи загрызли. Одного во время контрольных замеров прямо на метеоплощадке. Это в двух десятках метров от станционного блока. Только обглоданная грудная клетка и ещё несколько костей остались. От другого и того меньше – одна кроссовка: в океан медведь утащил. Оба даже не крикнули, так стремительны были нападения зверей из засады.
Был, конечно, кобелёк на станции. Да, что он один, к тому же ещё молодой, неопытный. Самому бы уберечься.
Машку, не крупную лайку присмотрели на одной из островных метеостанций. Настоящая рабочая собака для крайнего Севера: только дверь открывается и человек ступает за порог, она встаёт и за ним неотступно следует. Упросили дать на время, чтобы щенков от неё завести с тем уже подросшим кобельком. А потом и вовсе оставили, когда узнали, что Машку на старом месте постоянно били. Был там один живодёр.
Она и на Кренкеля до сих пор никогда сама к человеку не подойдёт, хотя отношение к ней у всех самое тёплое. А сам к ней шагнёшь – скукожится в комочек, хвост и уши подожмёт, смотрит на тебя, будто перед всем человечеством виновата, и на бок валится.
Кроме её на Кренкеля сейчас ещё четыре лайки. Два крупных уже подростка-балбеса – от первого помёта Машки: добрые рабочие собаки вырастут. И два крупных самца старый и молодой. При нас между ними прошли разборки за право стать отцом следующего помёта – загуляла наша героиня. В жёсткой схватке молодой крепко потрепал бывшего вожака. А когда тот, оправившись через пару дней, сделал попытку восстановить статус-кво, вообще стал инвалидом.
Глядя на хромающую собаку с трясущейся головой без одного уха, Савельич покачал головой:
- Придётся пристрелить - не оправится. Пока кормится при вашей столовой, пусть живёт. Хорошего работника лишились. Да и молодого, - кивнул он на нового лидера, - придётся убрать.
Дождёмся только, как Машку покроет. Здоровое от него потомство будет: судя по первому помёту, щенки в мать по характеру будут.
Кивнул я на нового вожака:
- Красивая, мощная лайка. Не жалко?
Савельич прищурился:
- Никчемная собака. Нажрётся у вашей столовой первым и спать. Вон молодые уже с дежурными и на метеоплощадку данные снимать, и к океану за пробами воды, и замерами, и на запуски радиозондов. А этот и ухом не поведёт, как дверь открывается. Перешагни через него медведь, не поднимется. За что его кормить? Машка перегуляет, и к зиме, с вашим отъездом, пристрелим. А щенки от неё, судя по первому помёту, деловые будут.
Жестока Арктика. Здесь ленивому да неспособному, что человеку, что собаке не жить.
А вот Машка никогда к столовой к остаткам-объедкам не ходит. Идти нам до неё по льду озера от станции с полкилометра. Собачья молодёжь прыгает, резвится, путаясь у нас под ногами, молодой вожак впереди бежит, старый сзади ковыляет.
Пару раз я и Машку позвал. Добежала до середины озера, отстала и вернулась. На свой пост.
Комплекс зданий метеостанции: жилой и операционный блок, дизельная и склад, связанные между собой, стоит на высоком, каменистом берегу, который двумя уступами, каждый метров по 20, спускается к проливу. Постоянно, порой по несколько раз за сутки, по нему носит лёд, то забивая межостровной пролив льдом, то очищая его до чистой воды. Машка, в свободное от работы время, постоянно сидит за зданием станции на самом крае уступа и смотрит на океан. Она, как истинный помор, а помор – это тот, кто живёт на море и морем кормится, ни одну живую душу не пропустит: тюленя ли моржа на льдине, кита в океане или медведя на берегу, или припае. Заметит, сразу голос подаст, а то и нападёт, яростно, бесстрашно, в попытке завладеть добычей. Весной, например, перед нашим приездом на Хейса, в одиночку атаковала матёрую медведицу с тремя медвежатами и отбила одного, как медведица ни сопротивлялась. Двоих она успела зашвырнуть в торосы, которые неподъёмны для собаки, и добежала с ними до чистой воды. А от того, третьего даже костей не осталось, и в тот день миски с кашей на мясном бульоне, которую Савельич варит для них, так и остались нетронутыми.
Глядя на эту мелкую, особенно рядом с двумя здоровенными кобелями, да и с её сынками-недорослями, лайчонку, пусть и ладную, сбитую, не веришь в такое. И мы не верили, пока сами не убедились.
Кроме обследования оставленных зданий научного городка, в котором временами работали до 250 человек, отбора техники для будущей экспозиции музея освоения Арктики, прикидки сухопутных маршрутов для туристов, которые захотят увидеть суровые красоты Хейса, и контроля работ по очистке острова от металлолома и мусора, на нашу тройку была возложена ещё одна задача. Мы должны грамотно, не травмоопасно для животных, отпугивать белых медведей от рабочих, занятых на очистке острова от следов прошлой, более чем полустолетней, деятельности людей. Если что, вызывали нас по рации, которая всегда включена на приём.
Вот и сейчас, ровное гудение станции прервал взволнованный голос бригадира:
- Медведица с двумя крупными медвежатами!
И пяти минут не прошло, как наш квадроцикл рванул в сторону береговой свалки, которую расчищала бригада. Проскочили заброшенный посёлок исследователей. Спустились по петлявшей каменистой дороге-тропе к океану. Вывернули к ИЛ 74, потерпевшему аварию при посадке почти сорок лет назад. На его крыле, криво торчащем над землёй, выстроилась вся бригада. Мужики что-то кричали, неслышное из-за рёва двигателя квадроцикла, показывая в конец свалки. Не останавливаясь, обогнули, уткнувшийся в землю, самолёт с разбитой мордой, выскочили к океану и вдоль припая погнали на полном ходу.
Хорошего льда нагнал сегодняшний норд-ост. Ровное поле, искрившее на незаходящем полярном солнце первозданным снегом, тянулось от берега на добрый километр до чистой воды. А вон и жёлтое пятно медведей. Зря так уж волновались рабочие. Мы подогнали наш аппарат на траверз живописной группы отдыхавшей троицы. Матёрая только морду подняла, посмотрела в нашу сторону. А медвежата, выросшие за лето каждый почти в полмамаши, и не проснулись, кажется. До них метров 300-400.
Наш старший, не глуша двигатель квадроцикла, изготовил ружьё, чтобы при необходимости отпугнуть выстрелами зверей, а мы принялись за съёмку.
- Далековато, - недовольно проворчал мой коллега, - да и динамики нет.
- Сейчас, чего-нибудь придумаем, - засмеялся старший, выворачивая руль квадроцикла и явно намереваясь проехать по припаю, чтобы спугнуть медведей, - только бы собаки не набежали.
И надо же, будто накликал. Со стороны посёлка по припаю, пластаясь надо льдом, молча, летела, да, летела, Машка. И где-то, может у самолёта, слышался лай ещё невидимых, отставших её четвероногих подельников.
Медведица вскочила, когда собака была уже в сотне метров. Поздно! Медвежата со сна затрусили в разные стороны. Машке только этого и надо: с яростным лаем, она набросилась на одного из них и стала отжимать от матери. Это, видимо была их первая встреча с собакой.
Что уж там медведица «сказала» другому медвежонку, но он побежал к чистой воде, а матёрая ринулась на Машку, одновременно приводя в чувство затрещинами растерявшегося подростка. Он совсем ошалел от неожиданной агрессии незнаемого мелкого зверя и жался к матери, не понимая, чего она от него добивается. А медведица, отбиваясь от собаки, направляла медвежонка к единственному спасению – к океану. В этой яростной схватке Машке ещё пару раз на мгновения удалось отжать мальца, размером больше её, от матери, и будь бы подмога, сегодня бы собаки и к столовой не пошли. Но квартет кобелей только показался на припае – слегка полаивая, они трусили к месту поединка.
Медвежонок, в очередной раз отбитый у собаки, понял, чего от него надо мамаше – понёсся к кромке припая, благо до него уже оставалось немного. Ничем не связанная медведица уже не подпустила ни к нему, ни к себе собаку, как Машка ни крутилась вокруг неё. Ушла медвежья семья на соседний необитаемый остров. Благо там от кромки припая до берега не больше полукилометра. Для таких пловцов, как белые медведи, это пустяк.
Нас так захватила эта схватка, что мы забыли про фотоаппараты. Да и очень уж она была стремительна… Потом уже, пытались выяснить, кто на чью победу ставил, согласились, что больше переживали за того несмышлёного косолапого подростка.
Машка, не подойдя к подбежавшим кобелям, пошла к станции. Домой. На свой пост. У неё самой через пару недель щенки будут.
06.04.2018
Остров Хейса ЗФИ - С-Пб