У бабушки была небольшая икона. Она на неё молилась и вздыхала. В другом конце комнаты висела фотография Ленина в рамке. Она её протирала и тоже вздыхала.
В общем то, моя бабушка была первым моим источником знаний про Ленина и про Бога.
В моем сознании тогда отложилось, что они равны. У обоих заветы, за нарушение коих загремишь в ад. Но было два маленьких нюанса, которые все же сподвигли меня к большему благоговению Ленина.
Первый, - у Бога можно было просить чего-то и он мог дать (со слов бабули), а для Ленина надо только делать. Просить нельзя. Это было для меня серьезнее.
Второе, - Ленину в поселке был памятник. Ленин в нем то ли садился, то ли вставал и строго смотрел на поселковую баню. А Богу памятника не было. И это, согласитесь, аргумент.
Памятник, как водиться в маленьких поселках, был универсальным. К нему клали цветы и приходили на свадьбы, первое мая, день пионерии, день революции, день рождения Ленина, на 23 февраля и даже почему-то на День Победы и 8 марта.
В общем место было серьезное и сакральное.
Памятник стоял в тени красивой аллеи маленького парка, в котором мы и любили в детстве играть.
Мы играли и благоговейно поглядывали на встающего Ленина и помнили о заветах и грозящем аде.
Однажды, в парк прибежали собаки. Бездомные. И начали лаять на нас. Мы вооружившись камнями и метая их, стали наступать на собак.
И тут случилось страшное.... Я попал камнем в Ленина... Случайно. Сорвалось. Попал аккурат в край кепки, зажатой в руке и отколол её. Существенный кусок. Мы замерли. Собаки сбежали. В ушах звенело, мир закружился в хороводе и казалось, что грянет гром...
Но вместо грома, грянула паника, в которой я пытался приделать эту часть обратно. Когда не получилось, закопал её рядом в землю.
С пацанов взял слово молчать, и мы быстро разошлись. Они пошли по домам нарушать слово, а я побрел страдать. Я не сколько боялся мирского наказания, сколько кары небесной.
Помню долго не мог уснуть. А когда провалился в сон, снился мне Ленин, почему с иконой и в половине кепки, я бежал, бежал во сне, но так и не мог убежать…
А на утро была Пасха.
Бабушка достала крашенные яйца, конфеты и куличи. Мне вдруг стало любопытно про крашенные яйца. И я спросил, - зачем? Бабуля, куда-то спешила и собираясь на ходу, скомкано объяснила про традиции и про богоугодное дело.
И тут меня осенило светлая, как слеза идея - я тогда же умный был, не то, что сейчас.
Как только за бабушкой закрылась дверь, я схватил два коричневых яйца, горсть конфет "Коровка" и один кусок кулича. Но мне этого показалось мало. Я полез в холодильник и прихватил ещё соленый огурец.
«Зачем огурец?» —спросите вы. А зря. Я не знаю. Пусть друзья психологи ответят.
И так, вооружившись дарами, я двинул к памятнику. Возложил к подножию кусок кулича, яички, конфеты, соленый огурец и будучи природным левшой, начал неправильно неистово креститься, приговаривая:
- Ленин, прости меня пожалуйста!
За этим занятием меня и застала соседка, заведующая поселковым клубом.
Нежно взявши за ухо, отвела домой.
Дверь открыл дед. Выслушав соседку, сдерживаясь сказал:
- Спасибо Валентина, я разберусь!
Закрыл дверь и гоготал полчаса. Потом выслушав причины моего хаджа, рыдал со смехом ещё полчаса.
Отдышавшись, приказал показать схрон куска кепки и сказал:
- Разберемся, не бойся!
Дед был большой и надёжный. Танкист и герой. Я поверил ему сразу и страдать перестал.
Потом, дед, как давний член партии, сказал, что Бога нет.
Я тоже поверил, но уточнил два момента:
Есть ли в этом случае Ленин и когда мы скажем про отсутствие Бога бабушке?
Дед посмотрел на меня с явным сожалением о начале этого разговора.
- Ладно, пошли домой. Чудо ты мое, Господи. Праздник же сегодня - сказал мне дед.
И мы пошли.
Навстречу шли люди, улыбались нам и говорили "Христос воскрес, Александр Яковлевич", дед отвечал - "Воистину воскрес." и поправлял за пазухой кусок Ленина.
От его слов, я конечно немного заподозрил его в маленьком лукавстве...Но ему этого не сказал. Просто вздохнул...
Я начал уже понимать, что с этими взрослыми, что-то не так…