Плод неплотской любви между мужчиной и женщиной – это тот же ребеночек, только чистый ангел или херувим.
Иной раз, и он другой, и она не та, а любовь их жива в херувиме, который поселился в райском саду и живет эфемерными воспоминаниями.
Херувим Кафки и Милены, херувим Ницше и Лу Саломе.
Их много, разве чуть меньше, чем рожено детей у невоздержанных родителей.
Могло быть больше, но женщины почему-то уверены, что любовь в этой жизни бывает одна, остальное все секс. Мужчины так не считают - отсюда расхождение в численности херувимов.
Дети - мальчики и девочки - требуют еды, одежды, денег, а херувим – он жив стоической любовью.
Говорят же люди: «Любовь загубить, все равно, что ангела убить».
Когда Семен Ладов влюбился в Глафиру Сидорову, девушке было 17 лет.
Ему бы тридцатилетнему молодому мужчине повести ее под венец, но он решил повременить. Уж очень она была радостной и приветливой, смешливой и задорной, чтобы стреножить ее в браке.
Стоило ему представить девушку у корыта с детским бельем, у русской печи с чугунным ухватом, с тяпкой в огороде на окучивании немереных посадок картофеля на приусадебном участке в шесть соток, как его охватывала жалость к несправедливой бабьей доле.
Тем временем Глафира - зависть молодых парней и зрелых мужиков, можно сказать, с каждым днем становилась все радостней и приветливей, смешливой и задорной, чтобы стреножить ее в браке.
Семен и словом-намеком боялся её смутить.
Но нашелся злыдень, который нашептал на девичье ухо заветные слова и совратил девушку жарким поцелуем.
Уж как он её уговорил - история умалчивает, но забеременела Глафира от Болеслава, да так истово, что вся деревня узнала об этом.
«Глафира понесла от Болеслава», «Болеслав обрюхатил Глафиру», - только и было разговоров.
Это при том, что Болеслав вроде как стыдится людей, а Глафира чуть ли не с гордостью живот свой по деревне носит, да еще и на танцы умудряется ходить.
Раскраснеется, разрумянится, жарко ей в блузке - в одном сарафане вечерами на танц-площадке кружится, парней и девок тормошит, от стен да перил отрывает.
Семен поначалу страшно обиделся.
Надо же почувствовать на себе такое предательство…
Сторонится стал своей пассии, осуждать в самой глубине души.
Была у него мысль короткая, что бросит её Болеслав, и тогда она повинится перед Семеном, а он подумает, покочевряжится, стоит ли ему прощать свою любовь или пусть она пропадает.
А тем временем родители Болеслава надавили на молодого парня: не оттолкнул он от себя блудницу. Сыграли свадьбу.
Горько стало Семену, посетовал он на свою гордыню и на свадьбу не пошел.
За будничными делами да сельскими заботами незаметно прошли пару месяцев.
Работал он электриком на районной станции под Тверью. И случился тут оргнабор на Космодром Восточный. Два года прошли, считай как два месяца. Но заработок конечно весомый: за все 24 месяца.
Потратил он, вестимо, на себя не мало, но жил расчетливо, один. Вечерами да на выходные культурные мероприятия посещал.
О Глафире и деревне, где у него родители жили, вспоминал редко. Разве что когда денежный перевод домой посылал на почте.
Писал он мало, все больше на корешках переводов. Родители присылали ему письма. Он читал их, складывал, но узнать что-либо о Глафире не довелось. Родители знали о его промашке и оберегали от лишних волнений.
Они даже не написали ему, что брак Глафиры и Болеслава быстро распался. Но не успели родители отписать об этом сыну, как молодая женщина вторично вышла замуж.
О таком развитии событий Семен узнал, когда по окончании оргнабора вернулся молодой мужчина в деревню.
Семен намеревался сторониться Глафиры, но она после второго замужества оставалась такой же радостной и приветливой, смешливой и задорной, как в девичестве.
Мужа своего второго, Павла, она не опасалась. Детей совместных у них не было.
Часто Глафира с ребеночком своим единокровным за руку и с Павлом под руку по деревне ходила, но и Семена привечала, интриговала, подбадривала.
Проще всего было предположить, что молодая женщина не прочь радовать двух своих мужчин: и мужа, и воздыхателя.
Но Семен не был готов к таким двусмысленным отношениям.
Он определенно полюбил Глафиру платонически. Крутить шашни за спиной у мужа Глафиры Семен не был готов.
А тем более попытаться разбить её второй брак с человеком, который реально имеет на неё права.
Сексология как наука затрудняется ответить, можно ли признавать наличие херувима, если любовь односторонняя: он любит, она нет, она любит, он нет. Разумно предполагать, что херувим имеет место быть, но наполовину: наполовину счастлив и наполовину несчастлив. Так сказать фи-фи: фифти-фифти.
Ну а если платоническая любовь соседствует с реальной?
Определенный нонсенс. Поскольку реальная любовь не бывает без платонической.
Остается предположить, что Глафира наслаждалась и реальной любовью мужа, и платонической своего бывшего возлюбленного.
За дефицитом платонической любви к своей жене Павел мирился, а точнее довольствовался виртуальной любовью Семена.
Разводится еще раз Глафире было ни к чему. Тем более, что Ладов как истый собственник отвадил бы от нее всех лишних мужчин.
Она прекрасно понимала, что пока Семен находится в пределах действия ее чар, никуда он не денется и будет верен до самозабвения. Тем более, что родители его сильно состарились, воспитывать его ребеночка им не под силу, да и расходы у него на семью минимальны. Практически семья – это он один. Правда, порой он балует вниманием, а то и деньгами сынишку Болеслава, которого Глафира зовет Ангел.
Парнишка – истый сорванец: все его любят и голубят. Сам Болеслав из деревни давно сгинул.
Ну, а появись, от зависти сгорел бы до тла.
Вот так и существует в деревне Купавино еще одна платоническая любовь в назидание всей тверской округе.