Было время, и было оно не так уж и давно, когда я училась в школе. И более того я пела в школьном хоре, куда меня взяли отнюдь не за моё умение попадать в ноты, а за громкий голос. Итак, класса со второго пела я в этом хоре, пела и познавала все тонкости хоровой жизни. Тонкости же заключались в следующем: наша преподавательница, с которой у меня были очень тёплые отношения, была очаровательной женщиной, накладывавшей столько теней на веки до самых бровей, что уж и глаз её не было видно за этим экстравагантным макияжем. Так вот эта самая экстравагантная преподавательница всегда твердила нам, хористам, что на хоровые выступления все мальчики должны являться непременно в чёрных костюмах и белых рубашках, а все девочки - в белых блузках, чёрных юбках, телесных капроновых колготках и чёрных туфлях. Тех же, кто нарушал дресс-код хоть на йоту, вышеозначенная преподавательница угрожала не выпустить на сцену и, поверьте мне, не выпускала.
К пятому классу эти правила экипировки я знала наизусть и никогда их не нарушала, не желая оказаться на концерте не выпущенной на пение. А вот новенькие девочки-близняшки, мои одноклассницы и подружки, которые перевелись к нам только в пятом классе и тут же вступили в песенные ряды, видимо, как-то не прониклись правилами дресс-кода. И потому на своё первое выступление, на которое мы всем хоровым коллективом должны были отправиться в другую школу, эти близняшки пришли в бордовых колготках и белых туфлях. То, что они одеты не по форме, выяснилось на генеральной репетиции, которую мы проводили в нашей школе в музыкальном классе. Наша преподавательница, увидев, во что одеты близняшки, возопила нечеловеческим голосом и объявила, что выступать они точно не будут. Близняшки, кстати их звали Маша и Марина, оказались девочками крайне ранимыми и неспособными пережить этот удар судьбы. Младшая из них, Марина, тотчас залилась слезами, да и Маша тоже, по правде говоря, была на грани отчаяния.
И тут я проявила находчивость! Я объявила преподавательнице, что пока она проводит генеральную репетицию, я успею найти двое колготок и две пары туфель. Преподавательница сказала, что у меня есть полчаса, а затем весь хор отправляется на выступление хоть с близняшками, хоть без. Я не стала долго думать, схватила за руку Машу, с Мариной в тот момент было уже бесполезно иметь дело, так как она рыдала где-то в уголке, растёкшись по парте. В общем, схватила я Машу и отправилась на поиск колготок и туфель.
В школе в этот момент шли уроки, но меня это не остановило. Таща за собой Машу, я поднялась на третий этаж и бодро вошла в кабинет математики, где тогда постигал азы царицы наук параллельный нашему классу 5А. Состроив слёзную физиономию, я попросила у математички минутку и, встав перед доской, начала описывать ситуацию. Не помню точно, но, кажется, я показывала рукой на Машу, скромно стоявшую в сторонке, говорила о чести школы, которую нужно защитить. Уверяла, что Маша и Марина поют лучше всех, а они и правда пели неплохо, и что без них всё выступление просто не будет иметь смысла. И просила я при этом девочек поделиться туфлями и колготками соответствующих цветов, если у кого-то они есть. И просьбы мои подействовали, и одна из девчонок согласилась принести в жертву нам и родной школе свои капроновые колготки. В общем мы зашли в туалет, она сняла и отдала нам колготки, и мы с Машей отправились дальше. Зашли к другой параллели, к 5В, на урок литературы, и там, повторив всё тоже самое, я уговорила одну из девочек одолжить нам свои чёрные туфли, а взамен мы отдали ей белые, которые у Маши были, хорошо, кстати, что размер подошёл. После этого я вспомнила о том, что ещё одна наша одноклассница, Лиза, также пришла сегодня в чёрных туфлях. И мы отправились к Лизе на урок информатики. Одноклассницу я даже и уговаривать не собиралась, я просто заглянула в кабинет, сказала информатику: "А можно Лизу на минуточку". И когда та вышла, я ей просто и прямо заявила: "Разувайся!" Итак, мы нашли две пары туфель и колготки, но нам нужны были ещё одни колготки. Так как без колготок выступать было не вариант, наша преподавательница-хористка, ни за что не позволила бы такого вольнодумства в одежде. Мы стали судорожно думать, где бы найти, недостающую деталь гардероба, и тут Марина, пришедшая к тому времени в адекватное состояние, подала разумную мысль. Она сказала, что у них дома есть капроновые колготки, но только до отъезда нашего хора на выступление осталось всего десять минут, и поэтому их мама, которая находится дома, добежать до школы не успеет да и не побежит. В общем, Марина воскликнула, что всё было напрасно, и снова разрыдалась. Тогда я потребовала от рыдающей Марины и от почти рыдающей Маши телефон их мамы и спросила, как эту маму зовут. И позвонила, я позвонила их маме, представилась преподавательницей по хору и объявила, что если через 10мин в школе не будет колготок, то её дочери, подающие большие надежды в хоровом пении, практически юные звёзды эстрады, не будут выступать на концерте не только сегодня, но и вообще никогда. И что же вы думаете, мама Марины и Маши, разбудила их старшую сестру Евгению, которая тогда уже была студенткой и поэтому спокойно спала дома, прогуливая пары, вручила Жене колготки и девушка стартанула в школу.
Наш хор к этому времени уже собрался, оделся и вышел на школьное крыльцо, мы пересчитались, выстроились парами и уже готовились отправляться к автобусной остановке. Была зима, очень снежная зима, и Женя мчалась за нами по сугробам. И знаете, это надо было видеть, мы идём строем к остановке, Маша с Мариной и я с ними в конце строя, из-за поворота в расстёгнутом пальто, размахивая капроновыми колготками над головой, вылетает растрёпанная, пять минут назад проснувшаяся Женя, Маша протягивает ей руку и Женя передаёт сестре колготки, как эстафетную палочку на Олимпийских играх.
В заключение следует отметить, что и я, и Маша, и Марина в тот день выступили на концерте и спели всё запланированное.