Из цикла «Потерянная экспедиция»
«Я вижу умными глазами
Колумб Российский между льдами
спешит и презирает рок».
(Михайло Ломоносов)
В истории русских географических открытий на Северо–Востоке и Тихом океане в 17–18 вв. особое место занимает жизнедеятельность петровского геодезиста Михаила Спиридоновича Гвоздева. Под его командованием мореходы на боте «Святой Гавриил» в 1732 году подошли к Америке со стороны Тихого океана и означили этот берег на карте. Это было на 9 лет раньше достижения западных берегов Америки экспедицией Беринга. С именем Гвоздева связаны и другие исследования в Сибири и на Дальнем Востоке: описание берега западной Камчатки, западного побережья Охотского моря, Шантарских островов, Сахалина, Курил, Чукотского полуострова и островов Диомида – в Беринговом море. Всё это имеет немаловажное значение для истории и географии России.
Кроме того, Гвоздев Михайло Спиридонович волею судьбы был первым строителем нового Нижнекамчатского острога. Пять лет этот мужественный человек тесно был связан с жизнью Камчатки и внёс немалый вклад в дело её освоения. Имеющиеся данные о родословной Михаила Гвоздева и начале его жизненного пути позволяют лишь предположить дату рождения его. Первые упоминания о Гвоздеве выглядят так. Указом Пётр – I повелевал президенту Адмиралтейского приказа Ф.М.Апраксину от 25 декабря 1715 года: «Лейб–гвардии Семёновского полку салдатского сына Михаила Гвоздева ис Преображенского приказу отослать в школу математико–навигационных наук. А как он, Михаила, выучен будет и ево прислать в Преображенский приказ к ближнему стольнику князю Фёдору Юрьевичу Ромодановскому с товарищи...» Отмечалось в указе, что «государева жалованья не даётца ничего»,
Известно, что служилые Преображенского и Семёновского полков лейб–гвардии Петра – I были в особом расположении царя. Видимо, поэтому сирота гвардейского солдата Семёновского полка, вероятно, погибшего в одном из сражений Северной войны Михаил Гвоздев воспитывался в полку и по достижении минимально возможного возраста для поступления в навигационную школу (12 лет) был направлен туда Преображенским приказом, в подчинении которого находились эти полки.
Сохранилось прошение учеников Навигационной школы с автографом Гвоздева. «Державнейший царь, государь милостивейший! По–твоему, великого государя, указу, мы, нижепомянованные рабы твои в школе математико–навигационных наук, а ис Преображенского приказу сиротского жалованья не даётца, а в математической школе нам не определено ж. Всемилостивейший государь, просим вашего величества, вели, государь, нам, рабам твоим, определить своё, великого государя, жалованья против нашей братьи... К сему прошению Фёдор Апушкин руку приложил. К сему прошению Михаила Гвоздев руку приложил... Генваря в 30 день 1716 г.»
Вскоре указом от 6 февраля 1716 г. Адмиралтейский приказ установил солдатским детям Семёновского полка Ф.Апушкину и М.Гвоздеву выплачивать «кормовых денег против их братьи в арифметике по четыре деньги человеку на день», и для «ведома» послать этот указ к учителю Московской академии Л.Ф.Магницкому.
За три года окончившего класс математики Михаила Гвоздева в 1719 году перевели в Санкт–Петербургскую Морскую академию в класс геодезии, и он стал получать жалование «по наукам» с вычетом «на инструмент», установленное начальником Морской академии Григорием Григорьевичем Скорняковым–Писаревым, а именно: в классе геодезии по 2 руб. 88 коп. В 1721 году в звании геодезии ученика Михаил Гвоздев получил первое практическое задание и по запросу Военной коллегии был откомандирован в г. Новгород к генерал–майору М.Я.Волкову, возглавлявшему проведение ревизии итогов подушной переписи 1719 – 1721гг. Около четырёх лет М.Гвоздев был в команде Волкова, призванный «для описания» в Новгородском уезде рек и различных мест «к поселению» и «под строение» дворов драгунского и пехотного полков и их штабов. В 1725 году он возвратился к занятиям в Морскую академию, где успешно сдал экзамены профессору А.Фарварсону. В 1727 году он «по знаемости» наук и профессорскому «удостоинству» (представлению) был произведён в геодезисты. Уже 11 апреля 1727 года Адмиралтейств–Коллегия вынесла решение о присылке геодезиста в Сенат, а в начале мая судьба Михаила Гвоздева определилась. Высококвалифицированный специалист геодезии и картограф, подготовленный к съёмке и составлению в равной степени карт суши и моря (ланд и зейкарт), с навыками кораблевождения и строевого офицера, он был направлен в экспедицию в партию А.Ф.Шестакова.
В июне Морское ведомство выслало в Сенат с надлежащими инструментами «адмиралтейских служащих», назначенных в экспедицию: десять матросов, подштурмана Ивана Фёдорова, голландца на русской службе штурмана Якоба Генса, геодезиста Михаила Гвоздева, Тщательно и придирчиво присматривался опытный казачий голова Шестаков к будущим участникам экспедиции. И, естественно, он стремился заполучить людей не только знающих, но и сильных духом и телом. Поэтому 16 июня он выразил своё неудовольствие отпиской в Сенат:»... Которые матрозы и присланы и те тамошнего обыкновения не знающий, от которых я опасен, что в пути не разбежались... Штюрман и подштюрман к означенной посылке и быть не надлежат, понеже штюрман без ног (болен ногами) и русского языка мало знающий, а подштюрман болен». Лишь Михаил Гвоздев выдержал этот строгий экзамен Шестакова.
В первых числах августа 1727 г. команда Шестакова тронулась в путь и лишь в 1730 году отряд, в котором находился Гвоздев, прибыл на Камчатку. Зиму 1730 – 31гг. Михаил Гвоздев и Иван Фёдоров занимались вопросами продовольствия и подготовки судна «Святой Гавриил» к морскому походу для соединения с Анадырской партией Дмитрия Павлуцкого. В конце июня 1731 года бот «Святой Гавриил» вышел из Большерецка со служилыми на борту. Шитик «Фортуна» из–за слабости корпуса, шитого ивовыми прутьями, оказался непригодным к походу до Чукотского носа. В начале июля «Святой Гавриил» зашёл в устье р. Камчатки пополнить продовольствие и взять на борт ещё казаков Нижнекамчатского острога для усиления отряда. Но 20 июля 1731 г. началось «Великое возмущение» (восстание) ительменов под предводительством Еловского тойона Фёдора Харчина и его дядьки Голгоча.
Поход был приостановлен. Отряды служилых и казаков пошли на усмирение инородцев. Вот как об этом сказано в «письменном сообщении» от 18 октября 1731 г. за подписью Ивана Спешнева и Михаила Гвоздева. Не доходя 5 вёрст до Нижнего острога, часть служилых пошли « сухим путём», остальные продолжали плыть по р. Камчатке. Ительмены, увидя их, «взошли наверх на ясашную избу и на башню», захваченного острога. «Видя оное, мы велели бить в барабан и, зашед выше острогу, погребли к берегу, а оные изменники на ясачной избе и в остроге закричали все в один голос необычно и кричали три разу». Когда отряд подошёл к острогу, то увидели: все «казачьи дворы выжжены, токмо оставлено близ острога двор её императорского величества (казённый) и два двора казачьи». Так как восставшие «на разговор не дались», с прибытием дополнительного отряда служилых с корабельными пушками «начали палить из пушек, из мелкова ружья и пошли на острог от церкви на приступ прямо и начали рубить и ломать палисад». Харчин с группой сподвижников сумел выскочить и убежать. Оставшиеся ительмены подожгли ясачную избу, амбар и хранившуюся наличную казну, коробки, ящики, книги, указы, всякие дела и всё, что имелось. В огне ясашной избы многие восставшие погибли. К вечеру, или как образно писал Гвоздев, «по отдаче денных часов» баталия закончилась.
27 июля М.Гвоздев сумел предотвратить казачий самосуд. Он отобрал у приказчика И.Крыкова и казаков захваченных ительменов и поставил «свой караул». Это говорит о том, что геодезист пользовался авторитетом среди служилых даже в такой критической ситуации.
Из переписки зимою 1731 – 32гг. проясняется картина жизни отряда экспедиции. «Живём на Камчатке у пристани морского судна и содержим партиею... ясачных иноземцев, которых походами умирили и взяли в них аманатов (заложников), кормами всеконечная скудость, купить вязки юколы и на 5 рублёв (5 р. – годовое жалование казака) негде, и служилые голодуют, а провиант уже весь на исходе». В голодную зиму обострилась болезнь штурмана Генса, начальника отряда, в котором находился Гвоздев, а подштурман И.Фёдоров ещё 20 июля 1731 года до намеченного отплытия, которому помешал ительменский бунту письменно просил у Генса отставку из–за болезни ног.
Ордером 11 февраля 1732 г. Павлуцкий, возглавивший экспедицию после гибели Шестакова, отстранил от руководства отрядом Генса и возложил обязанности на Гвоздева. Когда в мае этот указ дошёл до устья р. Камчатки, где находился бот «Святой Гавриил», геодезист принял команду и начал подготовку судна к плаванию «куды велено ранее». 23 июля 1732 г. судно с экипажем в 39 человек вышло в плавание. Остальные служилые остались на усмирение всё еще не утихшего восстания ительменов. Штурман Генс остался на берегу, а Подштурман И.Фёдоров против своей воли указом Павлуцкого принуждён идти в поход, и его внесли в каюту бота. Мореходом на судне был Кондратий Мошков, уже ходивший этим маршрутом к Чукотскому носу в 1728 году с Берингом и Чириковым на этом же судне. Сложным оказалось плавание с командой, измождённой голодной зимовкой, тем не менее, они открыли три острова и Большую землю. Вот как об этом сообщает сам Гвоздев: «Августа 21 дня пополуночи в 3–ем часу стал быть ветр. Подняли якорь, парусы распустили и пошли к Большой земле, и пришли ко оной земле, стали на якорь, и против того на земле жилищ никаких не значилось». Несколько дней пытались ближе подойти к земле, продвигаясь вдоль нее, но препятствовал «презельной крепкой» северный ветер от земли «противной» (то есть встречный).
В один из дней к судну от берега острова добрался «человек нагой приплыл на пузырях» и указывал им сторону, где искать Камчатку, звал их на свою землю, обещая дать корму довольно». Михаил Гвоздев бросил подарок на палке: «игол, напёрстков и корольков несколько». Человек уплыл на берег и вновь вернулся, держась от бота в 30 саженей и оставил привезённый с собой «из рыбьей кожи пузырь», а потом отплыл недалеко. Он возвратился на берег лишь после того, как увидел, что к пузырю с бота плывёт матрос. В доставленном на судно пузыре явились «гостинца»: две парки куньих, три лисицы сиводушетых да лисиц же красных з десять». Так как «подарок» иноземцу собрали из собственных, а не казённых товаров, то и «присланное Михаил Гвоздев и Иван Фёдоров разделили меж собою».
Из–за сильной морской трёпки появилась течь в корпусе бота такова, что «не могут из судна воды уливать», а также из–за подхода осенних штормов и повальной «цинготной» болезни мореходы вынуждены повернуть восвояси. На обратном пути штормом, «великою погодою» сломало мачту, и «Святой Гавриил» с большим трудом 28 сентября 1732 г вернулся в устье р. Камчатки.
Возвратившись а Камчатку, Гвоздев получил от назначенного в ссылке командиром Охотского порта и Камчатского края Григория Григорьевича Скорнякова–Писарева указ: «Обче» с подмастерьем И.Спешневым принять остроги Камчатки, расследовать причины восстания и собирать ясак с усмирённых камчадалов. В феврале 1733 г. скончался больной подштурман И.Фёдоров, утаив журнал плавания с отметками широт, без которых не было возможности составить карту открытий. М.Гвоздев в июле 1733 г. подробно описал открытия и само плавание и отослал в Охотскую канцелярию. Но в Охотске в это время было безвластие, так как Скорняков с марта 1733 г. по ноябрь 1733 вновь был сослан в прежнее место ссылки: в Жиганск на реку Лену.
И до сих пор ни рапорты Гвоздева, ни их копии не найдены. Лишь в 1743 г. нашёлся журнал И.Фёдорова. Поэтому замечательные открытие этого плавания не получило должной огласки в своё время, а лишь после достижения в 1741г. Америки Чириковым и Берингом, Тем не менее слухи об открытии Большой земли на Северо–Востоке быстро распространились. В 1738 г. они достигли даже Франции. Значит, отписка Гвоздева кому–то всё же попала. Это и составляет загадку и поныне. Кому же? В то время из Петербурга уже двинулась Вторая экспедиция Беринга, которому были даны великие полномочия. И посему все сведения, касающиеся любых морских походов должны были обязательно попасть к нему. В 1733 году при отстранении Скорнякова от дел во время безвластия в Охотском гарнизоне значимой фигурой оставался сержант Емельян Басов. Кроме того, в Охотске отбывал в то время ссылку капитан–поручик флота Василий Казанцев, который в 1736 г. представил в Тобольск сообщение о Большой земле против Чукотского мыса и свою карту. Казалось с чего бы?...
И наконец, в то время на службе в России было много иностранцев, которые несомненно могли собирать сведения в пользу своих государств. Одним из таких был Николя Делиль, составитель карт из эфемеридов, – рукописных чертежей, стекающихся в Адмиралтейство в Сенат с мест, Ныне известно, что много важного Делиль переслал в Париж в ущерб России.
В 1733 г. на Камчатку Гвоздеву поступил указ о строении нового острога взамен сожжённого Нижнекамчатска, Скорняков–Писарев прислал карту с пометкой, где ставить острог, и схему строения. С тех пор Гвоздев с частью служилых возводит новый Нижнекамчатский острог, а Иван Спешнев продолжал вести сыск по делу восстания ительменов. В труднейших условиях: без должного количества строительного инструмента полуголодными людьми, прозимовавшими большей частью в земляных ямах и поевшими за зиму все кожаные изделия, бывшие в экспедиции – пришлось геодезисту Гвоздеву организовывать лесозаготовки, сплав леса и строительство крепости. Великой силой воли надо обладать, чтобы управлять людьми в таком состоянии.
Первые сведения о строительстве нового Нижнекамчатского острога появляются в переписке капитан–поручика В.И.Казанцева, сосланного Петром – II в 1728 году за «непристойные» слова в защиту опального князя Меньшикова. Казанцев В.И. писал, что в мае 1733 года он прибыл к месту строения Нижнекамчатского острога и обнаружил, что там ещё «ничего не зделано», хотя люди для «рубки к тому строению леса и делания башен» имеются. На его замечания люди эти на него «крычат», по тому как не имеют «корму» и не знают, «как скоро промыслят себе корм да кроме всего идти на работы им не с чем». В том же доношении Казанцев упоминает, что «показанное месте», где велено острог строить, похулили, а удостоено им другое».
Из переписки Михаила Гвоздева узнаём, что из–за голодной зимовки 1732 – 33 гг. «служилые пришли в крайнюю скудость», посему с весны 1733 г. строители острога отпущены на заготовку себе «кормов», В августе 1733 г. Гвоздев отказывает штурману Генсу в дополнительной присылке ему плотников на ремонт судна, мотивируя тем, чтобы «не чинить домех острожному строению». Значит, с конца лета 1733 года идёт постройка нового Нижнекамчатского острога.
Уже с лета 1734 года резиденцию присланной из Якутска сыскной канцелярии Василий Мерлин переносит в новый Нижнекамчатский острог, а прибывшие с ним священники занимаются обустройством вновь построенной Успенской церкви. Осенью 1735 года в Нижнекамчатском остроге (как и в других) была проведена казнь над «зачинщиками» Великого Камчатского бунта. Казнены через повешанье крещёный камчадал Федька Харчин, некрещёные камчадалы: Тадея, Чурии, Черемач, Чамура, Ор–Тавач, русские – ясашный комиссар Иван Нгородов, казачий сын Никита Родихин. Сечены кнутом камчадалов 44 человека, русских служилых 61 человек.
В связи с тем, что на Гвоздева, Спешнева и Генса были показаны «слово и дело», в 1735 году их под арестом направляют в Тобольск. Почти три года пробыли М.Гвоздев, И.Спешнев и Генс в камерах Сибирской губернской канцелярии. В 1737 году, не дождавшись конца сыска, умер штурман Якоб Генс. В 1738 году при допросе в канцелярии Тайных розыскных дел матрос Л.Петров на очной ставке заявил, что «важности по тем пунктам ни за кем он не знал и от помянутого Генса и Гвоздева не слыхал, а затеял напрасно». В феврале 1738 г. было принято решение реабилитировать М.Гвоздева и отправить в прежнее место для дальнейшей службы (т.е. в Охотскую канцелярию).
Матрос Петров, попав в Кронштадт после лжесвидетельствования на Гвоздева, сообщил в Адмиралтейств–коллегию о плавании в 1732 году к берегам Большой земли. Там заинтересовались сведениями матроса, и пошла команда к Сибирскому губернатору, чтобы всё, касающееся этой экспедиции, было собрано и представлено в Адмиралтейство, Собрать сведения оказалось не просто. Руководитель экспедиции А.Шестаков погиб, штурман Я.Генс умер в тюрьме, подштурман И.Фёдоров умер от болезни в Нижнекамчатском остроге. В это время набирает силу Вторая Камчатская Экспедиция Беринга и заслоняет дела экспедиции Шестакова и открытия Гвоздева, Лишь в 1741 году новый командир Охотско–Камчатского края Антон Девиер допросил Михаила Гвоздева и его описание похода к Большой земле отправил в Адмиралтейство. Оттуда последовал указ с поправкой на курс поисков экспедиции Беринга, с указанием ему организовать в то место «посылку судна». Но этот указ уже не застал Беринга в живых, и его помощник Мартын Шпанберг в 1743 году вновь опросил Гвоздева о том плавании. Геодезист Гвоздев с 1741 года был зачислен в состав Второй экспедиции в отряд М.Шпанберга и находился на описании берегов южнее Охотского порта.
В 1743 году прибывший с Камчатки в Охотск рудознатец Симеон Гардеболь отдал Шпанбергу копию журнала плавания 1732 года, которую хранил у себя умерший подштурман Фёдоров. Как попал этот журнал к Гардеболю, пока неизвестно. В тот же год по этому найденному журналу штурман Х.Юшин, подштурман Е.Родичев с геодезистом М.Гвоздевым составили карту открытых в том плавании островов и северо–восточного берега Америки.
Во время пребывания во Второй Камчатской экспедиции Михаил Гвоздев проделал описание участков побережья Охотакого моря, устьевой части р. Уды и Шантарских островов, а также участков западного побережья Камчатки до Большерецкого острога и далее до Курильских островов.
В сентябре 1743 года Охотская канцелярия начала планировать новую экспедицию к Большой земле на северо–востоке. Охотский командир А.Зыбин затребовал в своё распоряжение геодезиста Михаила Гвоздева. Но М.Шпанберг категорически ему отказал: «При экспедиции во управлении должности геодезистской, которая при оной партии для копирования о морских вояжах к отсылкам, куда надлежит, карт и протчее весьма надобна, состоит один он». Между тем, Мартын Шпанберг горячо поддержал идею новой экспедиции и очень хотел, чтобы этот поход совершили люди его команды и, несмотря на сворачивание Второй Камчатской экспедиции, он придержал в Охотске штурмана Юшина, подштурмана Родичева, мичмана Хметьевского и геодезиста Гвоздева вплоть до конца 1744 г.
В 1743 году Михаил Гвоздев пишет челобитную о повышении его в чине. Мартын Шпанберг ходатайствовал перед Сенатом: «Он, Гвоздев в здешних трудных местах во исправлении положенных на него дел и в протчем обретаетца немалое время в одном геодезическом чине, а протчая ево братья, который службою гораздо молодшее ево, до сего произошли порутчиками и капитанами», Вслед за командой М.Шпаиберга Михаил Гвоздев перебирается в Томск, где потекла несуетная размеренная гарнизонная служба без ярких событий и бурных беспокойных дней, которыми изобиловала жизнь на Камчатке и в Охотске. Лишь в 1755 году пришёл указ о повышении в чине геодезиста Гвоздева. В этом же году Михаил Гвоздев поступил в распоряжение начальника Нерчинской экспедиции Ф.И.Соймонова, где определён был в Иркутский уезд для «описания и измерения пахотных земель и сенных покосов и сочинения планов». Здоровье Гвоздева резко ухудшалось, и в июне 1758 года он обратился к царице Елизавете Петровне с просьбой «...от геодезических произведений уволить и от службы отставить» из–за болезней, старости и долговременных трудов.
Став Сибирским губернатором Фёдор Ивановна Соймонов, хорошо знавший Гвоздева, поддержал его просьбу, и в 1759 году Михаил Гвоздев получил отставку. Когда умер геодезии–подпоручик М.Гвоздев, столь славно сослуживший России, пока не установлено. Известно, что перед отставкой Михаил Гвоздев тяжко страдал болезнью глаз и общей слабостью из–за чего работы, проводимые им, сильно замедлились. Он объективно оценивал своё состояние, когда с горечью писал: «И впредь чтоб меня натура могла излечить надёжным себя от вышеописанных болезней больше к геодезическим делам исправным быть уже не надёжен». Даже просьбу его к царице об отставке писал уже не сам Гвоздев, а иркутский казак И.Петров по просьбе геодезиста. Так закончилась жизнь человека, 30 лет отдавшего изучению Камчатки, Северо–Востока и Сибири.
Остаётся только сожалеть о том, что пока ещё не осуществилось предложение видных русских географов П.П.Семёнова–Тянь–Шаньского и академика Л.С.Берга отметить память о Михаиле Спиридоновиче Гвоздеве, назвав его именем открытые им острова (ныне Диомида). Необходимо помнить о столь выдающихся личностях в истории Камчатки и России в целом.
продолжение http://www.proza.ru/2018/04/06/1452