Запретный плод

Мари Петровская
У него было правило: не заводить служебных романов.

Даже когда оба поняли: вот оно - то самое, о чем пишут поэты, раздирая в клочья листы бумаги и мешая чёрные чернила с красной кровью своих израненых сердец.

Люди молят о об этом великом даре. А тут... У него, видите ли, печальный опыт прошлого! Но разве можно взвесить в граммах пакетик выгодной  любви?

Она сразу стала его запретным плодом! И руки прочь от экзотических фруктов!

Он сказал ей об этом. Плеснул в лицо ледяной водой слов. Сначала сработал эффект шокотерапии. Потом прихватило всерьез.

Мне было жаль ее. Распахнутая настежь, открытая всем ветрам, она так глупо, по-детски, делала вид, что все хорошо. Она улыбалась. И ее улыбка была похожа на радугу вверх тормашками. Дождь снаружи и солнце внутри!

Его тоже было жаль. Он застыл в своем панцире правил, ни туда, ни сюда. Глаза светлые, а в глубине - тьма сомнений.Взгляд серьезен. И несчастен.

Его мир был лестницей, где ступени вели не вверх, а в кресло начальника. И он молился богам карьеры. Любовь не входила в список жизненных приоритетов. Он боялся душевной боли. Хороший человек в плохом мире.

Да, жизнь ранит! Может, этот неприятный факт стоит просто принять? Как побочный эффект существования в этом мире.

Она не стала заливать подушку слезами. И проклинать судьбу. Не строчила писем в стиле Татьяны Лариной. Не брала напором бастион его мужской гордости.

Нет, она поступила мудрее.
Ходила вокруг, на мягких кошачьих лапах, томно выгибая спину и мурлыкая, как бы промежду прочим.
Она соблазняла на расстоянии, не приближаясь ближе дозволенного. И не подпускала к себе никого. Терпеливо дожидалась. Только его.

В конце концов он сдался. Не так, как сдаются города, осажденные армией противника, истерзанные невзгодами. А как человек с пищевой зависимостью сдается куску торта. И сладострастно сливается в экстазе с пухлым гамбургером.

Она бросила его почти сразу. А он тут же женился на другой.

Всему свое время. Даже запретным плодам.