Весь дальнейший путь «домой», во дворец, Аллочка видела смутно, размытым сквозь горькие слёзы: арки, аллеи, длинные ряды цветочных клумб, анфилада озерков с белыми мостиками, резные павильоны, фонтаны... Исполинское крыльцо, позолоченная и посеребрённая дверь в инкрустациях… И снова – арки, переходы, галереи, двери и анфилады сверкающих залов… Лёгким движением охранницы размотали шарф и с почтительными поклонами, пятясь задом, покинули повозку и униженно распластались на камнях, словно умоляя о пощаде. Но хлюпающая носом Аллаин даже не обратила на них внимания, хотя поначалу её так и подмывало в отместку пнуть каждую ногой. И вот уже конвой торжественно вёл её по гулкому величественному переходу в её покои – словно в тюремную камеру.
К моменту возвращения слёзы иссякли, в душе воцарилась усталость и обречённость. Вот красивая мозаичная дверь распахнулась, и ей навстречу со словами «Ваше Величество!» и со слезами бросилась к Аллочке красивая рослая девушка, упала на колени: - Ваше Величество, как я счастлива! Приветствую вас!
- Здрасьте, - неуверенно кивнула Аллочка, утирая припухшее лицо.
- Ох, вы меня не узнаёте?
- Да как-то не очень, - сердито буркнула Аллочка.
Девушка зарыдала ещё громче, точно переняв у Аллочки эстафету. Её оттеснила мощная статная бабка в чепце, в пышном тёмно-зелёном плотном платье со шлейфом и рыжими кружевами, выдавливающая из себя умильную улыбку: - Её Величество Аллаин устала после путешествия. Добро пожаловать домой, милочка! Ох, и заставила ты нас поволноваться! Галиша, прекрати распускать нюни, совсем сбила с толку бедняжку! Радость во дворце, а ты ревёшь! Входите, Ваше Величество, входите! В ваших покоях ничего не менялось, ни одна вещь не сошла со своего места, даже воздух тот же самый, что вы любите, с примесью ландыша и фиалки!
Аллочка вздохнула, напряглась, входя в яркую голубую комнату, где главенствовало роскошное шелковистое ложе, встряхнула кудряшками, тревожно повертела головой: - Э… гражданка… бабушка…
- Бабушка Зоас, милочка, к вашим услугам! Негоже забывать старую няню!
- Бабушка Зоас, у вас не возникало ощущения, что все вы ошибаетесь, что вас всех глючит – никакая я не королева, и у меня дома своя бабушка, и вообще вы совершили противоправное действие, задержав меня здесь и сбросив в реку моего школьного друга! За что вы ответите перед… перед Московским судом! Вот!
- Эк, куда загнула! Всех глючит, а её не глючит! Это тебя-то и глючит! – обиделась Зоас. – Я тебе покажу «дома бабушка»! Здесь твой дом, негодница, и бабушка у тебя одна-единственная! А что касается Эндора, то ежели не выловят, то сам выплывет он, никуда не денется! Его тому учили – нырять и плавать на длинные дистанции! Искупаться захотелось сдуру – сам пускай и расхлёбывает! Галиша, да прекрати ты причитать – быстро готовь ванну и ужин!
- Бабушка Зоас, вы все заблуждаетесь! – твёрдо заявила Аллочка, терзаемая угрызениями совести и страшащаяся грядущих разоблачений, едва скрывая отчаяние. – Вас глючит и лихорадит какое-то массовое… ммм… заболевание! Ну, какая я вам королева? У меня даже образование неполное начальное: я школу ещё не закончила!
- Лихорадит? Заболевание? Жар? Ты права, у тебя жар! – оживилась и обрадовалась бабушка Зоас. – Сейчас проверим!
Старуха властным, уверенным, хозяйским движением положила широкую ладонь Аллочке на лоб – Аллочка даже не успела шарахнуться в сторону, и лишь подивилась наглости бабки.
- Горячий! – авторитетно заявила Зоас.
И она достала из складок мантии огромный градусник и силком засунула Аллочке под мышку. Через минуту градусник задёргался и тихо засвистал.
- Вот видишь – закипает! Срочно в постель, - переполошилась Зоас. «Противная, злая старуха!» - подумала Аллочка с содроганием. – «Ведьма!»
Откуда ни возьмись, в комнате появилась целая армия горничных. Они набросились на Аллочку и принялись умело и ловко её раздевать, благо, снимать было особенно и нечего: чёрная спортивная курточка, эластичные голубые джинсики, под цвет глаз – ярко-синяя водолазка с длинным рукавом и доморощенной надписью «Depeсhe Mode» под неразборчивой рожицей, а на ногах – старенькие бело-салатовые кроссовки.
Аллочка, в общем-то, была не робкого десятка и не считала себя слабачкой, но она была утомлена и убита произошедшим, и где ей было справиться с этими чокнутыми? Нет, она, конечно, сопротивлялась, как могла… Но не драть же несчастным волосы? И вот Аллочка лежит в огромной благоухающей кровати, а служанки выстроились вкруг, готовые действовать далее, будто один отлаженный механизм.
«Похоже, эта «Величество», с которой меня путают, была немного не в себе или тяжело больна», - решила Аллочка.
Её обтёрли горячими полотенцами и облачили в шёлковые панталоны с рюшками и кружевную сорочку – такие нежные и мягкие, словно они были сотканы из пуха. После этой экзекуции настала пора кормёжки. По рукам служанок, точно по конвейеру, к ней поплыли подносы и подносики со сладостями, мороженым, взбитыми сливками, хрустящими и сдобными булочками, воздушным печеньем, сладким сыром, фруктовыми желе и салатами, разноцветной пастилой и шоколадными фигурками, а также кувшинчиками с горячим шоколадом, сливками, соками и фруктовыми водами.
И поскольку она находилась в полной оторопи и не в состоянии была ни выбрать, ни отринуть лакомства, скоро ложе Аллочки было завалено и уставлено так, что она не могла пошевелиться.
- Уберите это! – наконец рассердилась она. – Вы меня так в гроб вгоните! Кто же ест лёжа и одни сладости? Это вредно для желудка, кишечника, эндокринной системы и… и талии, в конце концов!
Тогда к ложу подкатили красивый стол, покрытый кремово-розовой скатертью с огромными чайными розами, вытканными шёлком, и позволили сесть. Аллочка ощутила голод и решила, что ничего страшного не случится, если она отведает лакомств – такое изобилие в жизни не часто случается!
Она протянула руку к апельсиновой булочке, но та сдулась, точно воздушный шарик, и противной улиткой уползла за блюдо. То же происходило с остальными яствами. Апельсины скатывались на пол, чашки в панике отскакивали, расплёскивая ароматное содержимое, шоколадки плавились, булочки стонали и вибрировали, пастила крошилась, какао пускало пузыри, точно лягушка, а взбитые сливки стекали с ложки прямо ей на сорочку…
В комнате воцарилась суматоха.
- Успокойте же их, Ваше Величество!
- Как? Как? - С отчаяньем вскричала несчастная Аллочка. – Вы же видите – они не хотят, значит, не признают за свою! Когда же вы поймёте, что меня лучше отпустить подобру-поздорову?
- Доктора! Срочно доктора! – с ещё большим отчаянием вскричала бабушка Зоас. – Пошлите за доктором Куином!
Ровно через десять минут в покои Королевы Аллаин ввалился доктор Куин, большой и важный, в алом камзоле и с гигантской цепью в жемчугах, свисающей до самого пуза. Он ритуально откашлялся, низко поклонился (насколько позволял живот), и заговорил.
- Вы должны понять, Ваше Величество, что для постановки точного диагноза и принятия решения о лечении я должен с вами поговорить и задать некоторое количество очень существенных вопросов…
- Задавайте скорее ваши вопросы, я хочу есть! – капризно заявила Аллочка.
- Итак, подумайте хорошенько. Как вас зовут?
Аллочка испустила протяжный вздох и снисходительно проронила: - Алла Борисовна Пугачёва! Нет, шучу, тупицы! Алла Витальевна Королёва, вот! И горжусь своим именем!
Доктор Куин покачал головой и многозначительно глянул на Зоас: мол, тяжёлый случай!
- А как звали вашу матушку, Ваше Величество?
- Мария Александровна, разумеется!
Служанки дружно ахнули.
- Так-так. А как звали вашего батюшку?
- О, Господи! Виталий Сергеевич! Но я не понимаю, какое отношение к моему здоровью…
Бабушка Зоас издала стон, похожий на жалобное мычание коровы.
- А как зовут вашего любимого кузена? – значительно сказал доктор Куин и воздел толстый палец.
Аллочка задумалась, хмуря брови. Она вспомнила, как в детстве в деревне играла с белобрысым Серёжкой по кличке «Серж», ходила с ним по грибы, как они купались, а порой и дрались, а однажды поцеловались в кустах сирени за сараем.
- С…С… Серж! – неуверенно произнесла она, почему-то краснея.
Теперь дружно застонали все и всплеснули руками. Доктор Куин обвёл присутствующих торжествующим взглядом: - Что я вам говорил? ВременнАя и пространственная амнезия! Последствия слишком долгого пребывания в чужом пространстве! Милочка, вас необходимо лечить, и очень серьёзно.
- А вы уверены, что меня так уж необходимо лечить?
- Несомненно! И немедленно!
- А может быть, обойдёмся без лекарства?
- Ни в коем случае!
- И что же вы мне пропишете? – ехидно осведомилась Аллочка, готовясь осмеять любое предложение. – Аспирин? Или касторку, как Буратине?
Доктор стоически перенес королевский бред.
- Я пропишу вам, Ваше Величество, Сердце Синей Лягушки! – патетично провозгласил доктор Куин.
- Ох, не надо! – вздрогнула Аллочка.
- Надо, Ваше Величество, надо! Ложитесь, ложитесь!
А медслужки уже суетились, посылая гонцов во все стороны и готовя операционную по соседству. Галиша гладила Аллочку по кудряшкам и успокаивала: - Не бойтесь, Ваше Величество, ведь вы – королева Аллаин Девятнадцатая, а королевы ничего не боятся! Синяя Лягушка совсем не страшная, а благородная и умная, она вам даже понравится, такая забавная, гладенькая, песенки поёт. Вот увидите, доктор Куин в таких случаях всегда на высоте, ещё ни разу не случилось прокола!
- Он не Куин, а Каин! Какое зверство! И что, оно часто случается?
- Не так, чтобы часто, но в особых случаях…
- Каких таких особых? Что, при простуде непременно лягушек есть? Ну и медицина у вас! Дремучая!
- При простуде существует другая магия. А вот при амнезии…
- Опять вы про своё! Я здорова как лошадь! – устало сказала Аллочка – Мне осточертело лежать в подушках! Руки-ноги затекли!
- Вы непременно скоро встанете, Ваше Величество! Верьте мне и доктору Куину!
- Доктору Каину! – не преминула язвительно поправить Аллочка. Она полулежала и мысли, одна другой страннее, бродили в её голове. То она вспоминала последний урок литературы и очередное задание учительницы выучить стихотворение о Великой Отечественной войне, то вдруг перед глазами начинали водить хороводы наглые синие лягушки вокруг Андрюхи Спирина, нацепившего высоченный навороченный тюрбан, то всплывало лицо мамы – и сердце отчаянно ныло. Когда-то она с увлечением читала произведения в духе «фэнтези» про Иномирье, про то, как герои внезапно «проваливаются» в другой, параллельный мир, их называли потешно и несуразно «попаданцами», иногда завидовала, иногда мечтала о своём мире… А теперь вот, когда «провалилась», всё оказалось до смешного нелепо и дико…
«Съесть сердце Синей Лягушки!» Да это натуральный розыгрыш! Она никогда не станет питаться лягушками, хоть их приготовят самые французские повара! Она заставит доктора Каина самого сожрать эту самую лягушку, или запустит ею ему в сияющую самовлюблённую физиономию! Аллочка засмеялась, когда представила себе эту чудесную картину справедливого возмездия!
- Галиша, надеюсь, его как следует проварят и приправят соусом? – попыталась съехидничать Аллочка.
- Что вы, Ваше Величество! Как можно! Такая редчайшая драгоценность! Она соизволит откликнуться на Зов ради Вашей души, а не ради потребностей желудка!
- Зачем же тогда переводить это редкое животное на какую-то случайную прохожую вроде меня? – возмутилась Аллочка. – Вы экологически безграмотны!
- Но вы же – не просто случайная прохожая! Вы – королева! – Галиша сказала это так благоговейно и так обожающе, что Аллочка не рискнула спорить.
- И что же, она как антибиотик – или как нутрицевтик от всех болезней?
- Она восстанавливает память.
- Моя память при мне, не гоните мне фуфло!
- Ваше Величество, после путешествия вы разделились надвое, и одна ваша половина осталась в том мире. А сердце Синей Лягушки позволит вам легче вжиться, соединиться с самой собою, чтобы стать цельной…
- Сентиментальная фэнтезийная чушь! – тихо сказала Аллочка, но Галиша её не поняла: - Не волнуйтесь Ваше Величество! По традиции вам разрешат с ней пообщаться.
…Синяя Лягушка, соизволившая отозваться на медицинский Зов, была привезена со всеми почестями уже через полчаса. Её внесли на шёлковой подушке, и Аллочка была очарована её цветом и большими, умными и участливыми глазами. Ей и пациенту предоставили время пообщаться, чтобы лучше узнать друг друга. Их церемонно представили друг другу. Лягушку звали Гуча Турри, она была старая и печальная, но Аллочке она показалась удивительно красивой и полной достоинства. У Аллочки защемило сердце, и она поняла, что это не просто лягушка, и даже не та – со стрелой Иван-царевича, а совершенно особое существо. Если она позволит так просто её убить, то станет последней стервой и браконьером!
- Поговори со мною, - попросила Синяя Лягушка, немного отрывисто. – Всё не так будет тошно!
- Тебя хорошо покормили?
- У меня нет аппетита, да и нельзя перед анестезией, хоть она и местная. Я грущу – не так просто расставаться со своим большим Сердцем – я к нему, видишь ли, привыкла!
- Ты выглядишь такой спокойной, Гуча… Что с тобою произойдёт, когда ты лишишься сердца?
- Когда из меня достанут сердце, я буду очень долго болеть в дворцовой клинике и выращивать новое. Оно будет не такое большое и не такое полезное, зато на меня уже никто не покусится, - вздохнула Гуча. – Я стану глупой, сердитой и прожорливой, многое забуду и вольюсь в Большую Семью…
И Аллочка поняла, почему лягушки в большинстве своём такие мелкие, прожорливые, глупые и не умеют говорить, грустить и петь, а только громко и противно квакают.
- Так что ж? Я уже произвела потомство, мои дети давно выросли, обзавелись Большими Сердцами и стали самостоятельны. Я не нужна им, зато нужна тебе. А что станет с тобой, когда ты съешь моё сердце?
- Наверное, почти то же, что и с тобой. Я многое забуду из того, что считала своей настоящей жизнью, а вспомню совершенно новое и странное. Мне кажется, я поглупею – а это само по себе – болезнь, - и Аллочка всхлипнула.
- Странная метаморфоза! – квакнула Гуча. – Ну, бери меня, и пойдём заниматься делом, моя будущая сердечная сестрица!
Аллочка взяла Гучу Турри в ладони и поцеловала её. И они вышли в коридор и ступили на самодвижущуюся дорожку, и поплыли по длинному переходу: через две застеклённые галереи, через один зимний сад, через три музейные анфилады, и оказались в другом крыле, и поднялись этажом выше, и вошли в кабинет доктора Куина-Каина, где всё было стерильно до ослепительности. Аллочку усадили за зелёную ширму. Она не видела, как происходила операция – она длилась всего семь минут и двадцать четыре секунды, но когда на золотой розетке ей принесли пурпурное сердечко в нежно-голубую крапинку, похожее на драгоценный камушек или диковинный плод, Аллочка прослезилась.
- Я хочу знать, что с моей сестричкой?
- Всё в порядке, она в коме, Ваше Величество. Не беспокойтесь, нормальное явление, ей оказывают все необходимые услуги! Глотайте же, Ваше Величество, глотайте!
Горячее сердечко билось и пульсировало, обдавая жаром… И Аллочка зажмурилась.
- Глотайте, ваше величество, глотайте! – хором сказали взволнованные подданные. – Иначе оно испустит дух. А вы должны проникнуться духом Виталании!
Аллочка хотела сделать вид, что забрасывает трепещущий пурпурный комочек в рот, а потом тайком выплюнуть в сторону, но неловко вздохнула, всхлипывая, и солоноватый комочек сам влетел в рот.
Аллочка поперхнулась, закашлялась, и тут медслужка услужливо поднёс к её губам стакан противного ситро с больничным запахом. Аллочка сделала глоток – и сердце лягушки проскочило внутрь...
- Браво! Браво! – нестройным хором воскликнули окружающие подданные и захлопали в ладоши.