Многие читатели предыдущих глав этих мемуаров интересуются, чем же все-таки закончилась история с генералом К.Н. Трофимовым, с которым мы познакомились совершенно случайно еще в мою бытность лейтенантом, и который обещал мне в дальнейшем помочь по службе (см. главу 7, «Случайно знакомый генерал». )
Поэтому несколько нарушу последовательность моего рассказа и, немного забегая вперед, расскажу об этом.
Попав в военное представительство министерство обороны, условное наименование которого было 3152 ВП МО, я был приятно удивлен. До этого мне еще не приходилось сталкиваться с такими организациями и мое представление об их работе сводилось в основном к сведениям, почерпнутым из военных мемуаров времен Великой Отечественной войны.
Я наивно полагал, что, во-первых, они занимались только контролем выпускаемой на серийных заводах военной продукции, такой, как вооружение и боеприпасы, или имущество военного назначения – форма и снаряжение и т.п. А, во-вторых, что этот контроль осуществлялся на стадии ее изготовления и выпуска и даже подумать не мог, что он начинался задолго до начала производства, то есть еще при выдаче разработчику технического задания и затем выполнялся на всех этапах проведения научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР), а военные представительства, или приемки, как их обычно называли в народе, работали не только на серийных заводах оборонной промышленности, а во всех научно-исследовательских институтах страны, разрабатывающих продукцию в интересах Министерства обороны. Причем в НИИ могло располагаться не одно военное представительство, а столько, сколько было организаций: видов Вооруженных сил, или родов войск, в интересах которых разрабатывалась продукция в данном институте. И в нашем НИИ их было несколько: от ВВС, ПВО, Сухопутных войск, РВСН*** и т.д. Отличались они численностью сотрудников, которая поддерживалась в соответствии с объемом денежных средств, выделяемых на выполнение заказа и расходование которых контролировало каждое ВП МО. Наше было самым многочисленным, т.к. контролировало заказы на огромные суммы. А одно, не помню уже чье, вообще не контролировало ни одного заказа, а просто отслеживало чем занимается НИИ АА и с установленной периодичностью предоставляло своему заказывающему управлению отчеты. У них в штате было всего несколько человек и в конечном итоге их все же закрыли в самом конце 80-х годов, возложив интересы их заказывающего управления на наше ВП.
НИИ Автоматической аппаратуры Минрадиопрома, на котором мы располагались, было огромным предприятием. На относительно небольшой территории возле метро Калужская трудились около 15 тыс человек. Руководил им герой социалистического труда академик Семенихин, генеральный конструктор АСУ Вооруженных сил СССР. Главным заказывающим управлением Минобороны СССР было как раз управление начальника войск связи ВС СССР, возглавляемое генерал-лейтенантом Трофимовым К.Н., заместителем начальника связи ВС СССР, который непосредственно работал с академиком и одновременно с ним получил высокое звание героя социалистического труда в 1981 году за разработку автоматизированной системы управления ядерным оружием страны**.
Организация работы в военном представительстве по сравнению с воинской частью, где я начал служить лейтенантом, меня поразила. Распорядок дня был такой же, как и у сотрудников института: восьмичасовой рабочий день, с 9 до 18, с обеденным перерывом с часу до двух. Два выходных – суббота и воскресение. Никаких задержек и авралов. Никто не оставался на работе позже начальника , чтобы показать свое трудолюбие. Никто не спрашивал у него, придумывая какую-то вескую причину, разрешения уйти со службы после окончания рабочего времени, как это было принято в воинской части. Здесь ровно в 18 часов все вставали со своих мест и, если начальник не успевал выйти еще раньше, говорили ему «до свидания» и уходили домой. В субботу, или в воскресенье на работу тоже никто никого не приглашал. В выходные и праздничные дни предприятие было закрыто, а для того, чтобы попасть на рабочее место при жгучем желании, нужно было подать заявку от представительства в службу охраны, для чего сначала объяснить а вескую причину желания посетить предприятие в выходной своему начальству. И если бы какой-нибудь особо умный сотрудник захотел таким образом показать руководству свое чрезмерное рвение, у начальника ВП ничего кроме недоумения это не вызвало бы. Руководитель нашей группы подполковник Газов В.Н. вообще крайне негативно относился даже к мысли о том, что кто-то захотел бы задержаться на рабочем месте и постоянно подчеркивал, что если работник не успевает выполнять свои обязанности в течение рабочего дня, значит он не умеет организовать свой труд и следовательно работает очень плохо.
Группа располагалась в одной большой просторной комнате с окнами на всю стену, выходящими на солнечную сторону. Последнее давало возможность выращивать на подоконнике виноградный сорт помидор, которые мы по мере созревания при каждом удобном случае употребляли в качестве закуски по многочисленным поводам.
Дважды в неделю в представительстве проводилась физическая подготовка, с 10 часов и до обеда. Энтузиасты ходили играть в футбол в Воронцовский парк, рядом, или на спортивную площадку института Стали и сплавов (МИСиС) , недалеко от метро Беляево. Те, кто не играл в эту игру, уходили по своим делам и появлялись на своем рабочем месте после обеда, в 14 часов. То есть для них два раза в неделю появлялась возможность решить свои личные насущные вопросы в рабочее время.
В помещении группы сидели несколько человек – все майоры и двое служащих советской армии: молодая женщина лет 30, и парень лет 25. Стол нашего начальника располагался у стены, справа от входной двери. Подполковник Газов попал в приемку сразу после окончания военной академии РВСН, еще инженер-лейтенантом, имел огромный опыт военпредовской работы, досконально разбирался во всех курируемых нашей группой вопросах и заслуженно считался в представительстве и среди разработчиков одним из самых опытных сотрудников, пользуясь большим уважением и нашего, и институтского руководства, от начальников секторов, до генерального конструктора включительно. Разработчики вообще очень часто обращались к нему за советом по многочисленным вопросам.
Сидел он за солидным, старым большим двухтумбовым письменным столом, со столешницей, покрытой зеленым сукном. Им наш начальник очень гордился, часто рассказывая всем, что в своё время тот принадлежал самому министру иностранных дел Громыко. В 1956 году при создании нашему НИИ стол якобы передали с частью мебели из МИДа.
Рабочие места остальных сотрудников группы за обычными однотумбовыми канцелярскими столами располагались, как в школьном классе, лицом к начальнику.
У нас не было многочисленных и разнообразных дежурств, как в воинской части.
Только раз в несколько месяцев всех офицеров представительства до майора включительно, назначали по очереди помощниками дежурного по управлению НС ВС. Заступали на дежурство мы в 10 утра, в центре Москвы, на Тверском Бульваре, и через сутки часов, тоже в 10, сменившись, офицер ехал домой и в этот день на службу не выходил. Обязанности дежурного были самые элементарные. По сравнению с дежурствами в воинской части, (например, дежурным по автопарку, или помощником дежурного по части), где каждую минуту можно было ожидать любых неприятных происшествий, замечаний и нагоняев от многочисленного начальства, и нужно было постоянно крутиться, как белка в колесе, решая какие-то проблемы, отвечая на многочисленные телефонные звонки и принимая какие-то решения, здесь была тихая заводь. Никто никому не делал разносы, никто ни на кого не повышал голос, офицеры управления всегда находились на своих рабочих местах, в многочисленных комнатах, лишь редко обращаясь к дежурному, или его помощнику для уточнения каких-то текущих вопросов. Например, когда будет совещание, или где сейчас тот, или иной генерал. Обязанности помощника дежурного предусматривали лишь встречу посетителей, выписку им временных пропусков и иногда сопровождение к начальнику управления, или его заместителям, а также ответы по телефону, в отсутствие дежурного, который решал все вопросы сам. Помощник лишь передавал ему их содержание.
Строго по расписанию помощник, с разрешения дежурного отправлялся на час на обед в близлежащее городское кафе, или столовую. Чаще всего я ходил в кафе «Лира», у метро Пушкинская (там в последствии был запущен первый в России Макдоналдс), где можно было пообедать довольно прилично и дешево.
Обеденный перерыв на дежурстве был прекрасным кратковременным отдыхом, так как позволял в течение часа в теплое время прогуляться по зеленому Тверскому бульвару и спокойно, никуда не спеша, посидеть и покурить на скамеечке. В 18 часов все офицеры управления, за исключением может быть нескольких, у которых бывали срочные задачи, и которые задерживались иногда, правда очень редко, и до 24 часов, уезжали домой. После этого можно было, сидя за столом дежурного спокойно заниматься своими делами, так как в вечернее время после окончания рабочего дня, никто никогда в управление не приезжал.
Где-то около полуночи, после доклада дежурному по управлениям Начальника войск связи в 1 доме МО, что на Арбате, можно было укладываться спать. Один из нас ложился на диване в комнате дежурного, а второй на раскладушке в кабинете начальника управления генерала Трофимова. Утром нужно было встать до 8 утра, чтобы успеть привести себя в порядок, убрать раскладушку и белье, и встретить генерала.
Дежурства в выходные, или праздничные дни были вообще днями полного отдыха. Дежурный закрывал входную дверь в управление изнутри. Нас за сутки вообще никто не беспокоил, и мы обычно смотрели телевизор, или читали принесенные с собой книги и журналы. За это дежурство был положен еще и полный день отгула в рабочее время.
То есть в целом такие суточные дежурства являлись по существу днями отдыха от повседневных проблем и давали возможность приобщиться к текущим новостям в управлении начальника войск связи ВС СССР.
Контроль создания военной техники на этапах разработки совершенно не соответствовал моему наивному о нем представлению, как о контроле конечной продукции на серийном заводе, где фактически проводились только различного рода испытания готовых изделий. Частично и такого вида проверки мы выполняли у себя в ВП, главным образом, когда проверяли соответствие опытного образца некоторым требованиям ТЗ. Но основным в нашей работе было текущее согласование выполнения разработчиками многочисленных и разнообразных требований Заказчика и контроль соответствия разрабатываемой документации огромному количеству нормативных документов и стандартов. Для этого военпредам самим нужно было хорошо в них разбираться и лучше самих исполнителей знать контролируемые вопросы. Поэтому я с первого дня энергично взялся за изучение необходимых документов и материалов.
Очень много помогал мне тогда освоиться на новом месте сосед- майор Олег С., который постепенно знакомил в военным представительством, его структурой, рассказывал о наших начальниках и сотрудниках, особенностях работы военпреда и о нашем НИИ Автоматической аппаратуры, его руководстве, структуре и выполняемых заказах. По его словам, попасть на работу в наше военное представительство простому офицеру было очень сложно. Почти у всех сотрудников нашего ВП были высокопоставленные родственники в министерстве обороны, или партийно-правительственной верхушке. Например, отец нашего одногруппника майора Коспанова А.Ш. был в 1964-1975 годах первым секретарем Уральского обкома КПСС Казахстана, а мой предшественник, тоже майор, тот чью должность и рабочее место я занял, вообще был сыном начальника одного из отделов ЦК КПСС и пришел в приемку, чтобы подождать пока освободиться нужная ему должность в ГИУ ГКС - Главном инженерном управлении Государственного комитета по внешнеэкономическим связям. Эта организация занималась за границей торговлей военной техникой и ее работники, офицеры вооруженных сил, постоянно находились в зарубежных командировках, причем не в каких-то там развивающихся странах Азии и Африки, а в столицах вполне преуспевающих европейских государств.
После таких рассказов, мне стало понятно, почему так был недоволен мой куратор в отделе кадров НС ВС, когда полковник Ш.. предложил ему назначить меня на должность именно в это военное представительство.
Особенностью службы в нашей приемке, а скорее всего и других тоже, было то, что самая младшая должность у нас была майорская - младший военпред (военный представитель). Следующая, тоже майорская – военпред, затем начальник группы подполковник, старший военпред – полковник и начальник ВП- районный инженер руководитель, тоже полковник.
Основным недостатком нашей службы была трудность продвижения по служебной лестнице. Так как на одну подполковничью должность начальника группы могли претендовать несколько военпредов этой группы- майоров, а также офицеры из других групп. Если вновь прибывавший в приемку офицер был уже майором, то его ставили на должность младшего военпреда и чтобы получить следующую майорскую должность - военпреда ему нужно было ждать иногда лет десять и больше. Поэтому многие офицеры так и уходили на пенсию майорами.
В тоже время тут я впервые от Олега узнал о таких замечательных местах военной службы, как предприятия промышленности. Оказывается, в те годы для выполнения министерством радиопромышленности (не знаю, как в других министерствах, но очевидно и у них было так же) важнейших для обороны страны заказов с периодичностью приблизительно в десять лет Совмин и ЦК КПСС выпускали постановление о проведении необходимых для этого мероприятий. Одним из пунктов предусматривалось прикомандирование около сотни офицеров ВС СССР к этому министерству, т.е. конкретно в наш НИИ АА.
Самым интересным во всем этом были условия службы для таких офицеров. Все они оставаясь в списках Министерства обороны, работали в НИИ на гражданских должностях с сохранением своих воинских званий, сроков выслуги лет, и порядка присвоения очередных званий, согласно занимаемым ими гражданским должностям: ведущий инженер, начальник сектора - подполковник, начальник отдела- полковник, начальник НТЦ – генерал-майор и т.д.
Должности заместителей генерального конструктора – директора НИИ были генерал -лейтенантскими. Занимаясь научно-техническими разработками офицеры имели возможность защитить диссертацию, или получить ее по совокупности трудов. Помимо должностного оклада, в отличие от гражданских специалистов, занимавших такие же должности, они получали еще и оклад по воинскому званию. В целом общая зарплата у них получалась намного выше, чем у обычного армейского офицера, а тем более гражданского научного сотрудника. Да и работа была научной, творческой, в отличие от работы офицеров, служивших в войсках, особенно на командных должностях.
При включении в список постановления Совмина, должности для каждого прикомандированного офицера предусматривались заранее. А больших сложностей, как я со временем убедился, с продвижением по должностной лестнице у них не было, т.к. в первую очередь на освобождавшиеся вышестоящие места назначали конечно же офицеров, как наиболее ответственных работников, а не гражданских специалистов. Как правило, все офицеры дослуживались до должности начальника отдела и увольнялись в запас полковниками. А некоторые особо блестящие специалисты получали генеральские звания, как например, генерал-майор Мизин И.А, который еще в пятидесятых был направлен в НИИ АА сразу после окончания военной академии им. Жуковского инженер-лейтенантом.
Последнее такое постановление Совмина было выпущено довольно давно и к моменту моего прихода в военное представительство в институте работало довольно много прикомандированных офицеров. Постепенно я познакомился и даже подружился со многими из них. Наши старожилы в приемке за годы совместной работы их всех хорошо знали и охотно рассказывали о том, кто из них был в каком звании и каких имеет родственников. Разумеется, чтобы попасть на такие места нужно было обладать уже не просто хорошими знакомыми, а самыми тесными личными, или родственными связями среди высокопоставленных работников соответствующих министерств и ведомств страны. Чаще всего, конечно, это были родственники генералов министерства обороны, РВСН***, ПВО, сухопутных войск и генштаба от генерал-лейтенанта и выше.
Например, полковником, начальником отдела был сын в то время уже бывшего министра обороны маршала Р.Я. Малиновского - Герман Родионович, выпускник Киевского суворовского военного училища (КвСВУ)1956 года. С ним меня познакомил тоже выпускник нашего СВУ 1951 года подполковник Кучма Е.К. начальник одной из групп нашей приемки. О том, что он кадет Киевского училища я узнал от своего начальника, когда рассказал ему о себе, упомянув, что заканчивал не обычную среднюю школу, а Киевское суворовское военное училище.
.
Естественно, мы сразу подружились с Евгением Константиновичем. Он часто подробно рассказывал мне об особенностях службы в нашей приемке и перспективах дальнейшей работы.
Со временем, уже прослужив на своем месте младшим военпредом несколько лет, я часто интересовался возможностями дальнейшего продвижения и сетовал в разговорах с Кучмой об их ограниченности. На что он убеждал, что я со своим добросовестным и ответственным отношением к работе просто обречен быть минимум подполковником, начальником группы, как он и любой другой нормальный офицер в нашем представительстве.
И вот в середине 80-х стало известно, что в связи с предстоящим ответственным большим заказом министерства обороны научно-исследовательскому институту Автоматической аппаратуры Совмин готовит новое постановление о мерах по его обеспечению, которые будут предусматривать в том числе, как и всегда, откомандирование дополнительно необходимого количества офицеров минобороны в Минрадиопром, то есть в наш институт.
Разумеется, я стал задумываться о том, как бы и мне попасть в этот список прикомандированных и интересовался у всех, кто был в теме, как вообще происходит выдвижение кандидатов и что нужно, чтобы попасть в их число.
Как-то в разговоре с Кучмой Е.К. я упомянул, что с первых дней работы в нашем ВП мечтаю попасть в промышленность, а тут вот как раз готовится Постановление Совмина, но даже не представляю , как это можно попытаться сделать. В ответ Евгений Константинович сказал, что с удовольствием мне поможет. За долгие годы совместной работы с контролируемым им НТЦ**** он был в очень хороших отношениях с его руководителем и тот прислушивался к словам своего военпреда. Не откладывая в долгий ящик, Кучма поговорил с ним обо мне и видимо расписал мои деловые качества в самых радужных тонах. Так как, когда этот начальник пригласил меня на собеседование, наш разговор проходил в очень доброжелательном тоне. Было очевидно, что он действительно заинтересован взять меня к себе, а не просто пригласил формально, чтобы сделать военпреду одолжение.
В завершении нашей беседы начальник НТЦ сообщил, что по деловым качествам и образованию я ему подхожу и он готов взять меня к себе, но есть маленькая тонкость. Окончательное решение принимает генеральный конструктор Семенихин, список составляет по представлению начальников НТЦ его заместитель, генерал-лейтенант К. и в окончательный вариант включают очень часто не тех людей, которых предлагают сами начальники, а других, со стороны. А чтобы гарантированно попасть в число избранных нужно, объяснил он мне не стесняясь, иметь хорошего знакомого который мог бы, как он деликатно выразился, содействовать включению своего подопечного в список. Причем уровень моего доброжелателя должен быть не менее генерал-лейтенанта, начальника заказывающего управления, или управления Генерального штаба. В противном случае вероятность удачного исхода этого предприятия была очень мала.
И вот тут-то я вспомнил о Кирилле Николаевиче. И если в свое время, в 77 году, когда состоялась наша с ним первая встреча, я не знал и не мог узнать какую и где он занимал должность, то теперь все было очевидным, а из бесед с дежурными по управлению, полковниками, многие годы проработавшими с Трофимовым, удалось узнать и подробности его службы.
Закончив в 1939 году московскую школу с отличием, как и рассказывала нам Елена Владимировна, его одноклассница, он поступил в московский институт инженеров связи. В конце 41 года командовал взводом в стрелковом полку.
С декабря 1944 по август 1945 г. обучался в военной академии США , куда был отправлен в составе группы советских офицеров для изучения радиолокационных станций. Так это было, или нет, но командировка была, по словам Елены Владимировны, организована по личному указанию самого И. В. Сталина.
Уже в 1977 году генерал К.Н. Трофимов – заместитель начальника связи Вооруженных сил СССР. В 1981 году «За большие заслуги в создании новых средств специальной техники» - Герой социалистического труда, Причем звание это он получил одновременно с генеральным конструктором Семенихиным вполне очевидно почему.
В заключении нашей беседы с начальником НТЦ, я сказал что поищу среди своих знакомых необходимого поручителя, назвать сразу Трофимова, не заручившись его согласием, было бы неразумно.
После моего назначения в Военное представительство при НИИ АА, главным заказывающим управлением которого руководил Трофимов, мне неоднократно приходилось сталкиваться с ним в управлении (помощник дежурного, как и дежурный по 6 и 8 управлениям сидели в приемной: комнате при входе в кабинет генерала) и даже после его прибытия по утрам на службу, здороваться с ним за руку. Но он ни разу не вспомнил нашу первую встречу у него дома и не подал вида, что мы знакомы, а напомнить ему о себе у меня не было никакого повода, да и необходимости. За все эти годы, думал я, скорее всего, он уже давно забыл о своем обещании мне помочь.
Поэтому я решил сначала посоветоваться с Еленой Владимировной с которой мы с женой по-прежнему поддерживали дружеские отношения и периодически заезжали в гости, несмотря на то, что еще в 78 году получили квартиру и переехали в другой район - Тушино. За все эти годы она мало изменилась, оставаясь, как и раньше, деловитой и энергичной и тут же позвонила Кириллу Николаевичу, напомнила ему о его обещании и сообщила, что сейчас у меня появилась необходимость в его помощи.
Все повторилось как и раньше, теперь уже 10 лет назад. Трофимов попросил меня позвонить ему и после моего звонка пригласил на разговор, правда, теперь уже не домой, а к себе в управление.
Выросший и воспитанный в сталинскую эпоху 30-х годов, Кирилл Николаевич был настоящим коммунистом, то есть честным и принципиальным человеком, который никогда бы не пошел на то, чтобы просто так продвигать своих людей, исходя из каких-то личных соображений. Поэтому разговор начал с того, что готов мне помочь, но только в том случае, если меня действительно берёт к себе руководство НТЦ.
Я заверил генерала, что именно сам начальник НТЦ выразил желание пригласить меня, но решить вопрос лично не может, так как решение принимается на более высоком уровне и требуется соответствующая поддержка.
Все это Кирилл Николаевич конечно же хорошо знал, тем более, что как мне потом стало случайно известно, его зять тоже был офицером, прикомандированным к промышленности. Поэтому не стал задавать вопросы.
- Хорошо, я позвоню и поговорю с ним. А вы перезвоните мне на следующей неделе.
На этом наш разговор закончился и через неделю Кирилл Николаевич сообщил, что вопрос решен, он окажет мне необходимую помощь.
- А вы возьмите все под контроль и через начальника НТЦ отслеживайте, как там продвигаются дела и если будут какие-то неувязки, звоните. До свидания.
Незадолго до этого к нам в представительство из военной приемки в Армении, подчиненной нашему заказывающему управлению, перевели младшего военпреда майора Женю Бакина. Энергичный, настойчивый и простой парень, он не стесняясь подошел к руководителю нашего военного представительства полковнику Медведеву, когда тот был в командировке в Ереване, с просьбой взять его к себе в приёмку, мотивируя тем, что сам он коренной москвич, естественно, хотел бы служить в родном городе, имеет 3-х комнатную квартиру в Москве и родную младшую сестру, которая жила в этой квартире одна после смерти их с Женей родителей. К тому времени основной проблемой при назначении в военные представительства новых офицеров и служащих было отсутствие жилья. Минобороны военпредам квартир не давало совсем, считалось, что жилплощадью сотрудников военных приёмок должны были обеспечивать предприятия промышленности. Но у тех самим её не хватало и получить в Москве квартиру военпреду было просто невозможно, а основным критерием при направлении офицера в Военное представительство в столице было наличие жилья. Конечно наш начальник был заинтересован в молодых энергичных сотрудниках и т.к. у Бакина было где жить, взял его к нам в приёмку. Об этом он правда позже сильно пожалел: не всё оказалось так, как говорил Евгений и вокруг квартиры разгорелся большой скандал. Были многочисленные разборки, письма Бакина генеральным секретарям ЦК КПСС и первому президенту, но об этом в другом рассказе.
На деле Евгений действительно оказался очень трудолюбивым, грамотным работником и проработав у нас пару лет, узнав о готовящемся постановлению Совмина, тоже загорелся идеей попасть в списки прикомандированных к НИИ АА офицеров.
Отсутствие высокопоставленных родственников он решил компенсировать своей личной напористостью и энергией. Первым делом стал настойчиво обрабатывать руководителей контролируемого им НТЦ (оно разрабатывало программное обеспечение), которые очевидно, зная деловые качества Жени, были заинтересованы в том, чтобы помимо блатных, к ним попадали на должность ведущих инженеров и начальников секторов также умные и энергичные сотрудники. Кроме того, руководство этого НТЦ в процессе текущей работы во многом зависело от его покладистости и доброго отношения. Он ведь постоянно согласовывал огромное количество документов, например, бесчисленные извещения на изменения в конструкторскую документацию, подписывал зарплатные ведомости курируемых им подразделений НТЦ и при желании мог всегда найти повод для расхождения во мнении со своими разработчиками. Поэтому начальник НТЦ согласился на его просьбу и ходатайствовал о включении Жени в список кандидатов на прикомандирование.
Немного выше среднего роста, с красивой спортивной фигурой и хорошей физической подготовкой Евгений был настоящим отпетым бабником и пользовался огромным вниманием слабого пола института. В кругу сослуживцев, за столом, он постоянно хвастался своими любовными подвигами, а свою любвеобильность объяснял врожденной особенностью, постоянно гордо напоминая, что даже его инициал и фамилия: "Е.Бакин".
Поэтому ему не стоило большого труда установить тесный контакт с секретаршами нужных начальников, которые лично печатали и вносили изменения в списки кандидатов на включение в Постановление Совмина. По крайней мере он полностью владел нужной информацией и держал все под контролем. Парень Женя был общительный и узнав о том, что я тоже хотел бы влиться в дружный офицерский коллектив НИИ АА, охотно делился со мной информацией. Прошло некоторое время и как-то он с радостью сообщил, что меня включили в заветный список.
Казалось бы можно было ликовать. Впереди были очень заманчивые перспективы: очередное воинское звание, высокий оклад, и интересная творческая работа. Но в это время в стране уже во всю шла перестройка. Менялись генеральные секретари Коммунистической партии, а вместе с ними и проводимая в стране политика. Подготовка Постановления Совмина все больше затягивалась и его выпуск постоянно откладывался.
Я устал уже ждать и, решив пока суть да дело, не терять времени зря и на всякий случай энергично взялся за подготовку к поступлению в академию. Как вдруг однажды утром, как гром среди ясного неба – сообщение по радио:
19 октября 1987 года трагически погибли при исполнении служебных обязанностей в авиационной катастрофе в Венгрии генерал-полковник Шутов В.П., генерал-лейтенант Трофимов К.Н. генерал-майор Бардашевский В. С., генерал-лейтенант Рябинин Ю.И, генерал-майор Порфирьев Э. В.
Прошло некоторое время и Женя Бакин сообщил мне, что из списков кандидатов на прикомандирование к НИИ АА я исключен. Но к тому времени я уже поступил в академию связи в Ленинграде и учился на первом курсе. Жене Бакину тоже не повезло: в вышедшем наконец Постановлении Совмина в списке прикомандированных к Минрадиопрому офицеров его фамилии не оказалось.
Самым удивительным и даже смешным в этой истории оказалось то, что по иронии судьбы в самом конце 80-х и после событий 91 года офицеры, прикомандированные к промышленности, попали в условиях смены власти в стране и развала армии в намного худшее положение, чем обычные офицеры министерства обороны. Они оказались не нужны ни армии, ни промышленности, где во всю начался процесс передела и прихватизации собственности. Из института их просто увольняли под любыми предлогами, а в министерстве обороны они тоже были никому и нигде не нужны, не имея никакого опыта службы в Армии. Но это уже другая история.
На фото из нета К.Н. Трофимов
___________________
* - НИОКР - Научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы
** - Информация имеется в открытом доступе, в том числе в интернете.
*** - РВСН- Ракетные войска стратегического назначения.
**** - НТЦ- научно-технический центр, в него входили отделения, отделы и секторы.