Эпикур

               


       Восприятие времени колеблется от темпа движения сознания по телу Вечности. Наслаждение и боль - ускорение и торможение сознания. Блаженствуя, мы теряем чувство времени, а страдая, говорим себе: о, как долго длится эта боль! Счастье это развёртывание своего внимания, а горе - его свёртывание. Мы то расширяем, то концентрируем свои чувства.

    Ребёнок счастлив, потому что расслаблен и никуда не спешит. У него много времени и все масштабы раздвинуты. Кузнечик и бабочка - уже целый мир. Он ещё не знает темпа привычной жизни и поэтому, ничего не пропускает мимо, знает каждую минуту дня.  Боль ещё не стала его страхом, а удовольствие - целью, ибо его внимание направлено в настоящее, сладость и терпкость жизни для него не временна, а вечна.

     Старик тоже счастлив, потому что уже никуда не торопится, устал думать и чувства его потекли не обеспокоенные мыслями. У него нет будущего, а прошлое он взвесил и понял, что был счастлив лишь в детстве и в редкие минуты зрелости, когда время исчезало. Отбросив надежду, он погружается всей душой в остаток жизни, совершает "Великую остановку".

    Может взрослый человек ищет счастья, потому что привык, как детстве, доверять жизни? Удовольствие и боль стали его поводырями на пути к потерянному благу? Жажда высших наслаждений вынудила его пойти на самоограничение. Терпение превратилось в тень безопасных удовольствий. Неужели так он начинает тратить время на вечность, погружаться в бездну своего Я?

    Для ребёнка его Я - весь мир, всё тело Вечности, развёрнутое в глубину настоящего. Когда же он начинает разделять, уверяется, что у него есть его я и внешний ему мир? Тогда, когда стал узнавать себя в зеркале, когда впервые подумал: "Я это я, а мир - всё остальное" А позже начал мыслить своё Я предвечным миру и поделил тело Вечности на прошлое и будущее, возомнил бытие иллюзией и проторил из жизни путь к совершенству абсолютного Я.

     Но, разве Я не глаз Вечности, навсегда погружённый в бесконечный поток Её тела, во внутренний круговорот, в центре которого все мы - Её Я? И разве так важно, что движется, тело или Я Вечности, разве движение и цель не всегда относительны? Разве Вечность что-то теряет, забывая себя во времени, или что-то находит, закрывая свой глаз, возвращаясь в не-Я?

     Эпикур был самым преданным жизни философом, который понял что через наслаждение и боль мир нащупывает сам себя, ищет золотую середину своего наивысшего блага. Он удивлялся мудрости бессмертной и блаженной природы и благодарил её за то, что нужное она сделала лёгким, а тяжёлое - ненужным, ценил за щедрую возможность долгих часов безмятежности.

     Этот мудрый изыскатель наслаждений, понимая их скоротечность, говорил, что каждый уходит из жизни так, словно только что вошёл. Однако мы и приходим, будто только что вышли из другой жизни. Поэтому проходят миры, но не жизнь. Наверное в этом разница между сознанием и, по-эпикурейски, смертной душой, между Я жизни и миром внутри живого существа.

     "Совсем ничтожен тот, у кого есть много причин для ухода из жизни" - говорил Эпикур. Тем более, когда "подлинное благо легко доступно, а зло переносимо". Пусть оставят сирые своё "всё или ничего", за дверью смерти их снова встретит жизнь с кнутом и пряником. Ведь "свобода - величайший плод ограничения желаний свободы"! 

    Неужели истинное блаженство это покой - отсутствие каких бы то ни было страданий? Но разве радость - не отсутствие покоя, не часть страданий и неизбежных изменений? Вечность не желает отказывать себе в счастье, быть частью себя, быть временными я в своём вечном сознании, течь по кругу перевоплощений.  Она, как жизнь - вечна, но, как мир - смертна. Миры - дни Вечности, и в каждый свой день Она изживает Себя в каждом малом я.